Красный шторм поднимается - Том Клэнси

– Мы можем одержать победу? – спросил генеральный секретарь.

– Можем, товарищ генеральный секретарь. Если в моем распоряжении будет несколько дней, необходимых для перегруппировки войск, и если я смогу провести исключительно важную работу по переформированию прибывающих дивизий, мне представляется вероятным, что мы прорвем фронт противника.

– Всего лишь вероятным? Вы не гарантируете победу? – В голосе министра обороны звучало удивление.

– На войне не может быть гарантий, – коротко ответил Алексеев.

– Да, нам это известно, – сухо произнес министр иностранных дел. – А почему мы не победили до сих пор?

– Товарищи, мы не сумели с самого начала воспользоваться факторами стратегической и тактической внезапности. Внезапность – важнейший фактор на войне. В случае правильного его использования мы почти несомненно одержали бы победу в течение двух или трех недель.

– Что еще может сейчас вам понадобиться, чтобы победить?

– Товарищ министр обороны, мне нужна поддержка партии и народа, а также некоторое время.

– Вы уклоняетесь от прямого ответа! – послышался голос маршала Бухарина.

– Нам не позволили применить химическое оружие при первом ударе. Оно могло бы обеспечить нам решающее превосходство над противником…

– Политические последствия такого шага были сочтены нежелательными, – прервал его министр иностранных дел.

– А сейчас вы могли бы воспользоваться таким оружием с целью достижения решающего превосходства? – спросил генеральный секретарь.

– Сомневаюсь. Это оружие следовало использовать с самого начала против складов противника. В настоящее время склады практически пустые и применение химических боеприпасов против них будет иметь всего лишь ограниченный эффект. Использование же химического оружия на фронте больше не представляется возможным. Прибывающие на передовую дивизии третьей категории не имеют необходимого защитного снаряжения и не смогут активно действовать в условиях химического заражения местности.

– Я снова спрашиваю вас, – перебил его министр обороны, – что вам нужно, чтобы добиться решающей победы?

– Для решающего прорыва позиций противника требуется взломать оборонительные линии НАТО на фронте шириной в тридцать и глубиной в двадцать километров. Для этого мне потребуется десять отлично подготовленных дивизий, готовых перейти в наступление. Чтобы сформировать такую ударную группу, нужно несколько дней.

– Как относительно применения тактического ядерного оружия? Лицо Алексеева не выдало охватившего его смятения. Неужели вы сошли с ума, товарищ генеральный секретарь? – подумал он.

– Риск слишком велик, – спокойно произнес генерал. Такой ответ по своей мягкости заслуживает Нобелевской премии, пронеслось у него в голове.

– А если мы сумеем политическими средствами предотвратить ответный удар НАТО? – Этот вопрос задал министр обороны.

– Не представляю себе, насколько это возможно, – ответил Алексеев и подумал: и вы тоже не представляете.

– Но если мы все-таки добьемся этого?

– В таком случае шансы на успех значительно увеличиваются. – Алексеев на мгновение замолчал. Он похолодел от ужаса, глядя на лица членов Политбюро, сидящих вокруг стола. Эти люди хотят прибегнуть к ядерному оружию на фронте, а когда НАТО нанесет ответный удар и уничтожит моих солдат, что произойдет дальше? Ограничатся ли стороны только этим? А вдруг ядерная война начнет разрастаться все шире и шире, грибы атомных взрывов двинутся на запад и на восток? Если я скажу им, насколько безумен этот план, они просто найдут более послушного генерала и поставят его на мое место. – Проблема заключается в том, чтобы использование ядерного оружия находилось под строгим контролем, товарищи.

– Поясните свою мысль.

Если ему удастся остаться в живых и не допустить этого… Алексеев заговорил, тщательно выбирая слова, смешивая правду с догадками и ложью. Генералу было нелегко отвечать на вопросы руководства страны, не соглашаясь с ними, но по крайней мере эту проблему он много раз обсуждал со своими коллегами на протяжении последних десяти лет.

– Товарищ генеральный секретарь, решение о применении ядерного оружия является для обеих сторон в первую очередь политическим и потому должно быть принято политическими деятелями. Это накладывает ограничения на использование этого вида оружия на поле боя. Например, решение об использовании ядерной боеголовки в определенной тактической обстановке должно быть принято политическими руководителями страны. К тому моменту, когда будет получено согласие на применение ядерного оружия, тактическая ситуация почти наверняка изменится и целесообразность такого шага станет крайне сомнительной. В НАТО так и не поняли до конца всей сложности этой проблемы. Ядерное оружие, находящееся у них на вооружении, предназначено главным образом для использования военным командованием, и все-таки я всегда считал, что политическое руководство Северо-Атлантического Пакта не допустит, чтобы военное командование принимало на себя решение о применении ядерного оружия без предварительного согласования с правительствами стран, входящих в НАТО. По этой причине оружие, которое они скорее всего используют против нас, будет в действительности стратегическим оружием, направленным против стратегических целей, а не тактическими боезарядами, применяемыми на поле боя.

– Но они говорят совершенно иное, – возразил министр обороны.

– Обратите внимание, что, когда мы прорвали фронт противника в Альфельде и Рюле, НАТО не прибегло к ядерному оружию для уничтожения наших плацдармов, несмотря на то что в довоенной стратегии НАТО существуют определенные указания о необходимости его использования в подобной ситуации. Отсюда я сделал вывод, что в подобном уравнении больше переменных величин, чем считалось раньше. Мы на опыте убедились, что в реальной войне многое отличается от теоретических положений.

– Значит, вы поддерживаете наше решение о применении тактического ядерного оружия? – спросил министр иностранных дел.

Нет! – хотелось крикнуть генералу, но иные слова гладко вырвались из его рта:

– Если вы уверены, что сумеете предупредить ответный удар, то я, разумеется, поддерживаю такое решение. Хочу, однако, предостеречь вас, что моя точка зрения на то, как отреагирует НАТО, может резко отличаться от того, что может произойти на самом деле. Я осмелюсь предположить, что ответный удар будет нанесен на несколько часов позже, чем мы ожидаем, и опять-таки против стратегических целей, а не тактических. Они скорее всего нанесут ядерные удары по шоссейным и железнодорожным узлам, аэродромам и складам. Это неподвижные цели, а наши танки все время передвигаются. – Задумайтесь над тем, что я сказал, товарищи, – ситуация может быстро выйти из-под контроля. – Заключайте мир, кретины! – добавил он мысленно.

– Значит, по вашему мнению, мы сможем безнаказанно использовать ядерное оружие, если одновременно будем угрожать тоже нанести удар по стратегическим целям? – спросил генеральный секретарь. В его голосе звучала надежда.

– В общих чертах именно такой является довоенная доктрина НАТО. В ней не принимается во внимание то обстоятельство, что решение о применении ядерного оружия на территории союзников по НАТО принять очень нелегко. Однако, товарищи, должен предупредить вас, что будет очень непросто избежать ответного удара противника.

– Вы думайте о проблемах, связанных с ведением боевых действий, – улыбнулся министр обороны. – О политической стороне вопроса мы позаботимся сами.

У Алексеева оставался еще только один довод, способный разубедить их.

– Очень хорошо. В таком случае мне понадобится непосредственный контроль над ядерным оружием.

– Почему? – насторожился генеральный секретарь. Да потому, что я не допущу его применения, долбанный ты идиот, подумал генерал.

– Неизбежно возникнет вопрос практической целесообразности. Цели появляются и исчезают каждую минуту. Если вы хотите, чтобы я прорвал фронт противника, прибегнув к атомному оружию, у меня не будет времени обращаться к вам за разрешением о его использовании.

Алексеев с ужасом увидел, что даже этот довод не разубедил их.

– Сколько ядерных боеголовок вам понадобится? – задал вопрос министр обороны.

– Это будет определяться временем и местом наступательных операций. Мы прибегнем к ядерному оружию небольшой мощности, нацеленному на отдельные военные объекты, а не против населенных пунктов. Считаю, что понадобится не больше тридцати боеголовок с тротиловым эквивалентом от пяти до десяти килотонн. Обстрел будет вестись с помощью тактических ракет.

– Когда вы будете готовы нанести удар? – спросил маршал Бухарин.

– Это зависит от того, насколько быстро я смогу усилить новые дивизии обстрелянными бойцами. Если мы хотим, чтобы резервные части хорошо проявили себя на поле боя, надо укрепить их ряды опытными ветеранами.