Секса будет много. Тома 1 и 2 - Мэри Блум
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, с ней трахался! — наклонилась ко мне Яна. — Серьезно? И мне, получается, с ней изменял!
Ее голос звучал пугающе воодушевленно. Повернув голову, я сразу же натолкнулся на широкую улыбку и светящиеся глаза. Надо же, никогда не думал, что новость о том, что я изменял ей с Сашей, приведет ее в такой восторг. Знал бы — сказал гораздо раньше. Может, тогда Саша и получила бы свой тройничок.
— А ты чего такая довольная? — спросил я, меняя тему.
Грозно прищурившись, Яна огляделась по сторонам, намекая всем любопытным отвернуться, и заговорщически махнула рукой, приглашая меня к самому дальнему подоконнику.
— Пойдем, что-то покажу…
Немного заинтригованный, я отошел вместе с ней. Встав к группе спиной, Яна потянулась к вороту своей блузки и знакомыми быстрыми движениями начала расстегивать пуговицы. Она что, хочет показать грудь, чтобы меня подбодрить? Не поможет. Вот если бы Саша прислала свою или хотя бы пару слов… Расстегнув пару верхних пуговиц, Янины пальцы нащупали под тканью золотую цепочку и, потянув ее, ловко вытащили наружу висящий на ней круглый кулон — совсем небольшой, размером с подушечку пальца. Уличный свет игриво отразился на потертой золотой поверхности, которая мучительно напоминала мой оставленный дома медальон.
— Смотри, — Яна перешла на полушепот, — что она мне дала…
«Она» было произнесено с таким восхищенным придыханием, что можно было даже не спрашивать, кто эта она.
— Сказала, что если будут какие-то проблемы, то она мне поможет. Так что, — Яна бережно убрала медальон обратно под блузку, — я тоже теперь не одна…
Не давая все это обдумать, за спиной громко хлопнула дверь.
— Все по местам! — прогрохотала каблуками Алина.
— Что это со святошей? — хмыкнула Яна, застегивая блузку. — Недотрах?
Похоже, она всем ставила один и тот же диагноз.
— У окна, вам требуется отдельное приглашение?
Фыркнув, Яна направилась за свою парту, а я снова сел рядом с Даней. Вся группа притихла, растерянно глядя на нашего куратора. Во второй день Форума доброты и нравственности Алина была безумно злой — какой ее тут вообще еще не видели.
— Где ваша староста? — спросила она, пробежавшись строгим взглядом по рядам.
Молчание в кабинете стало еще гуще. Я уже в который раз уперся глазами в пустую парту. Сам бы хотел знать, где она.
— Она должна была читать речь, — отчеканила Алина. — Про моральный выбор и ответственность, которую она всем продемонстрировала, не придя сюда! — в голосе послышались первые раскаты грядущей грозы. — И кто будет это читать вместо нее?
Словно выискивая жертву, ее взгляд сурово побежал по аудитории, и, пытаясь с ним не встречаться, головы торопливо опускались одна за другой. Тишина уже насквозь пропитала воздух — любой звук мог привлечь внимание, а лишнее внимание могло сделать крайним. Никто не хотел быть козлом отпущения, а других активистов, кроме Саши, в нашей группе не было.
— Так может Паша? — вдруг пробормотал кто-то с другого конца кабинета.
Я нахмурился. С каких это пор я стал заместителем старосты? Или то, что я с ней трахаюсь, накладывает на меня дополнительные обязанности? По мнению группы, которая мыла нам кости все утро, видимо, да.
— А что Паша может сказать про моральный выбор и ответственность? — холодно бросила Алина, обводя глазами понуро опустившую головы толпу. — Ладно, сама прочитаю. Но вы все меня разочаровали!
Отвернувшись, она стремительно направилась к двери, будто не желая оставаться с нами и лишней секунды.
— Начало через десять минут, — отчеканила она у самого порога. — В большой аудитории. Не смейте опаздывать, — ее взгляд ткнулся мне прямо в лоб. — Я вас предупредила!
Огромная поточная аудитория была набита под завязку — так, что приходилось тесниться, чтобы всем хватило места. Однако заявленное событие, на мой взгляд, ничем не оправдывало такой ажиотаж. Сегодня здесь проходило что-то типа конференции, посвященной этому дурацкому форуму. Студенты-активисты, аспиранты, преподаватели и приглашенные лекторы словно соревновались между собой, вываливая на слушателей солянку из душеспасительной чуши.
Кто тут имеет отношение к раю, можно было понять без особых усилий — они легко выделялись из череды ораторов, основательнее, целенаправленнее и профессиональнее других промывая аудитории мозг. Но даже они не старались так, как Алина, поднявшаяся вместо Саши за кафедру и теперь блиставшая красотой и красноречием перед огромным залом. Даже ее светлые волосы сверкали издалека как нимб.
— Каждый день перед нами встает выбор, — голос, завораживая, летал над рядами парт, — поддаться своим желаниям, часто низким и порочным, или остаться чистыми перед окружающими людьми…
С каждой фразой она все больше распалялась. Обтянутая строгой блузкой грудь высоко поднималась на вдохе, руки в черных кружевных перчатках изящно взлетали в воздух, а лицо казалось удивительно живым и отзывчивым, каким не бывало на лекциях. Эта речь явно заводила ее посильнее, чем эконом теория.
— Этот выбор зависит только от нас! От нашей собственной ответственности и от того, насколько она сильнее наших грязных желаний…
Ее блузка как всегда была застегнута наглухо, но чем неприступнее она казалась, тем сексуальнее смотрелась, растягиваясь на сочных упругих полушариях от каждого громкого пафосного слова. Большинство парней вокруг с открытыми в восхищении ртами пялились на нее, вовсю поглощенные порочными желаниями, о которых Алина так горячо говорила. От их внимания она, по-моему, заводилась еще больше.
— Желаниям легко поддаться — более того, приятно! Всегда найдется тот, кто этим воспользуется! Кто, прикрываясь сладкими словами, попытается вас совратить…
Перчатки экстатически прижались к груди, отлично подчеркнув ее форму. Не знал бы, какая она обычно холодная, подумал бы, что у нее и правда недотрах. Интересно, на райской службе не трахаются только ангелы или их фамильяры тоже?
— Но за это рано или поздно придет расплата… Будет стыдно и больно! Будет отвращение к самим себе… Вот что будет, если бездумно поддаваться желаниям…
Раскрашенное сыпью запястье начало адски зудеть. Не выдержав, я провел по нему пальцами — и мой жест, не сговариваясь, повторила треть аудитории. Определено, рай сэкономил на печатях, либо это какая-то странная эпидемия.
— Что за ерунда! Чешется все утро… — будто озвучивая мои мысли, девчонка из параллельной группы, сидящая сейчас за партой передо мной, пожаловалась подруге. — А у парня моего все нормально…
Присмотревшись, я заметил у нее на запястье ярко-красную болячку, точно так же, как и у меня, напоминающую уродливую расплывшуюся «А».
— Ну, — хмыкнула ее подружка, — а у того красавчика, с которым ты вчера трахалась, тоже все нормально?
Перестав тереть кожу, первая вздрогнула и
