Железная маска (сборник) - Теофиль Готье

Этот человек, окутанный ореолом тайны, был уже далеко не молод. Он постоянно носил черное, но его осанка и манеры выдавали привычку вращаться при дворе. При этом никто никогда не видел его лица – этот господин постоянно носил черную бархатную маску.

Незнакомец в маске появился в Амбуазе всего полгода назад, и само его появление было весьма необычным. К королеве-матери вошел паж с запиской, прочитав которую Екатерина буквально выбежала навстречу гостю, что было неслыханной честью. Но кем он был, что связывало его со стареющей королевой и чем объяснялось его огромное влияние на нее – не знал никто. Стоило случиться чему-нибудь из ряда вон выходящему, как Екатерина надолго запиралась с этим господином в своем кабинете. Именно так она поступила и после того, как д’Асти, возвратившийся из Анжера, вручил ей письмо, скрепленное печатью самого герцога Анжуйского.

Прочитав его, Екатерина с глубоким волнением обратилась к господину в маске:

– Знаешь, о чем он пишет? Генрих Наваррский угодил в хитроумную ловушку! Теперь он в руках герцога де Гиза и его адской сестрицы!

Глаза незнакомца при этих словах сверкнули так, будто в прорезях маски внезапно вспыхнули два раскаленных уголька. Однако он смолчал, ожидая продолжения.

– Франсуа просит меня прибыть в Анжер, ибо наваррского короля везут туда под конвоем и опасаются, что не смогут его удержать. Что скажешь?

– Надо ехать, ваше величество, не теряя ни минуты! Слишком много власти забрали в свои руки лотарингцы, а давать им волю нельзя!

– Согласна! Распорядись, чтобы начали готовить экипажи! Ты едешь со мной, и в пути мы подробно все обсудим. Сопровождать нас будут только кавалер д’Асти и мой паж.

Не прошло и часа, как кортеж королевы-матери уже был в пути. Путешествие продолжалось всю ночь, и при первых проблесках рассвета вдали показались остроконечные шпили башенок Анжерского замка.

Однако, перед тем как въехать в город, королева велела кучеру остановить лошадей и подозвала пажа.

– Возьми вот это кольцо, – обратилась она к юноше, – отправляйся в замок и ухитрись остаться хотя бы на минуту с глазу на глаз с герцогом Анжуйским. Предъяви ему кольцо и сообщи о моем прибытии в город. Я, однако, не стану пользоваться его гостеприимством и в замок не поеду. Предупреди, чтобы он ни словом не обмолвился обо мне при герцоге де Гизе или герцогине Анне, и попроси его немедленно нанести мне визит. Я остановлюсь, как обычно, у месье Луазеля.

Паж коротко поклонился, прыгнул в седло, пришпорил лошадь и помчался в город. Вслед за ним неторопливо покатил кортеж королевы-матери. На левом берегу Луары экипаж Екатерины Медичи остановился у скромного дома, над дверью которого виднелась вывеска: «Ради телесного здравия. Луазель: услуги цирюльника, банщика, хирурга и прочие».

Д’Асти постучал, и дверь моментально отворил невысокий пожилой толстяк, отвесивший на пороге низкий поклон знатным особам.

– Любезный Луазель, – сказала королева, – отведи мне мой обычный покой и подыщи помещение поукромней для этого господина!

Затем экипаж вкатился во двор дома, ворота за ним захлопнулись. Последние слова королевы, как вы уже поняли, относились к незнакомцу в маске.

Часом позже некий дворянин, закутанный в плащ и надвинувший на лоб шляпу так низко, что его лицо оставалось в тени, постучался в дверь заведения Луазеля. Цирюльник при его появлении едва не переломился в пояснице. То был Франсуа Валуа, герцог Анжуйский.

– Мой дорогой Франсуа! – обратилась к нему королева-мать после обмена приветствиями. – Говорил ли ты Генриху де Гизу о том, что отправил мне письмо?

– Разумеется!

– Это серьезная ошибка.

– Но почему, матушка?

– Потому что я не желаю, что бы он знал, что я здесь. Весь этот день я проведу у Луазеля, а ты изволь сообщить герцогу, что я не приехала и от меня не поступало никаких вестей.

– Но… ведь уже вечером сюда доставят этого закоренелого еретика Генриха Наваррского! Как нам с ним поступить?

– Об этом мы поговорим позже. И твердо запомни, сын мой: наваррский король для нас туда менее опасен, чем герцог де Гиз и его сестра. Сейчас я еще ничего не решила, но вечером буду ждать у потерны[103], выходящей к берегу Луары. Ты должен лично встретить меня и проводить в свои апартаменты. Там и поговорим!

Около восьми вечера вдовствующая королева покинула дом цирюльника Луазеля. Сопровождал ее только господин в маске.

– Уверяю тебя, – заметила по пути Екатерина, словно продолжая давно начатый разговор, – я люблю наваррского короля не больше, чем ты, но…

При этих словах взгляд таинственного незнакомца снова вспыхнул странным огнем.

– …Но, – продолжала она, – в одном я совершенно согласна с Макиавелли, этим гениальным политиком: иметь двух врагов гораздо выгоднее, чем одного.

– Довольно странное утверждение!

– Разве? Тогда подумай вот о чем: самый опасный для нас враг – тот, кто стремится к определенной цели, а мы являемся помехой на этом пути. Но если врагов двое, а цель одна, то – рассуждай логически – они становятся врагами между собой. Следовательно, значительная часть их ярости и мощи будет отвлечена от нас!

– Вы правы, это действительно так!

– Целью наших врагов является корона Франции. Соискателей двое: Генрих Наваррский и Генрих де Гиз. И ни один из них пока не сумел приблизиться к этой цели, потому что каждому из них постоянно приходится считаться с существованием соперника. Если бы один из них внезапно исчез, другой наверняка давно уже восседал бы на троне Валуа!

– Несомненно!

– Из этого следует, что если дом Валуа не в силах избавиться от всех врагов, пусть лучше их будет несколько. Вместе с тем, захватив Генриха Наваррского и предоставив лотарингцам решать его судьбу, мой младший сын всего лишь помогает Генриху де Гизу избавиться от соперника, но не приносит пользы трону Валуа… В поистине в скверную историю ввязался мой Франсуа!

Не обронив больше ни слова, королева-мать достигла скрытого в зарослях выхода из потерны, о котором еще утром говорила герцогу Анжуйскому. Но прежде чем постучаться в окованную железом дверь, она велела своему верному спутнику надвинуть шляпу на лоб и прикрыть лицо полой плаща – так, чтобы не было видно маски.

Незнакомец так и поступил. На стук королевы дверь немедленно распахнулась. В сумраке сводчатой галереи возникла невысокая фигура. Герцог поджидал мать, как она и просила, в одиночестве.

– Кто с вами, матушка? – тотчас спросил он.

– Это кавалер д’Асти, – невозмутимо солгала королева. Незнакомец при этом молча поклонился герцогу.