Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев - Федор Раззаков

26 декабря 1980 года его отвезли в больницу, в Бакулевский институт. Был выходной день, все врачи навеселе. Отец просто заснул и не проснулся… Хотя если бы все сделали как положено, я уверен, он бы жил и жил…»

ЭЙЗЕНШТЕЙН СЕРГЕЙ

ЭЙЗЕНШТЕЙН СЕРГЕЙ (кинорежиссер: «Стачка», «Броненосец „Потемкин“ (оба – 1925), „Октябрь“ (1927), „Бежин луг“ (193–1937), „Александр Невский“ (1938), „Иван Грозный“ (1945) и др.; скончался 11 февраля 1948 года на 51-м году жизни).

Великий кинорежиссер имел слабое сердце. Детей с таким сердцем называют «синюшными». Однако Эйзенштейн прожил с таким сердцем пятьдесят лет. Будь в те годы медицина такой же продвинутой, как сейчас, режиссеру сделали бы операцию за полчаса. Но в конце 40-х таких условий еще не было.

За последние несколько лет у Эйзенштейна уже было несколько инфарктов. Предпоследний случился на званом вечере, когда он танцевал с Верой Марецкой. Оправившись после него, режиссер вынужден был принять определенные меры, чтобы подстраховаться на случай его повторения. Режиссер обзавелся… гаечным ключом, которым он, или его домработница тетя Паша, могли постучать по батарее отопления и дать сигнал «SOS» соседям с нижнего этажа. Те должны были немедленно вызвать «Скорую».

В тот роковой день 10 февраля 1948 года Эйзенштейн весь вечер работал над очередной рукописью. Внезапно ему стало плохо. Кое-как доковыляв до батареи, режиссер схватился за ключ и ударил им несколько раз по металлу. Соседи услышали шум и бросились наверх. Но когда они вошли в квартиру, режиссер был уже мертв.

ЭРДМАН НИКОЛАЙ

ЭРДМАН НИКОЛАЙ (драматург, сценарист: «Веселые ребята» (1934), «Смелые люди» (1950), «Город мастеров» (1966) и др.; скончался 10 августа 1970 года на 68-м году жизни).

У Эрдмана был рак. В конце июля 70-го его положили в больницу Академии наук на очередную терапию. Но сам он, видимо, уже догадывался, что дни его сочтены.

Вспоминает В. Смехов: «10 августа, позавчера, когда мне принесли телеграмму от мамы-папы, от сестренки Гали, когда все твердили, чтобы я был весел и здоров, мне было и весело, и здорово, потому что мне исполнилось 30 лет. Я позвонил Николаю Робертовичу Эрдману утром. Хотел узнать, как он поправляется. Рассказать, что прилетел из Риги. Передать привет от Арбузова, с которым прогуливались вдоль побережья, а Алексей Николаевич тогда знал от Ахмадулиной по телефону, что Эрдману стало лучше, что дело идет на поправку в больнице Академии наук… Может быть, напроситься снова в гости и, конечно, вынудить его пожелать мне счастья и удачи: „Мол, поздравляю, молодой человек, вот ведь, небось не застонете, как Пушкин: «Ужель мне минет тридцать лет?!“. А телефонная трубка мне сообщила, что два часа назад Николай Робертович Эрдман умер…

…13 августа были похороны. Самые краткие и самые тихие. Узкий круг провожающих. Читателям «Вечерней Москвы» было сообщено, что умер какой-то киносценарист. Почетный караул в Доме кино, почернелые, впавшие скулы Инны (жена драматурга. – Ф. Р. ) и ее матери, неторопливая скорбная суета, вполовину, кажется, похудевший Михаил Вольпин, рядом Владимир Масс – замечательные друзья писателя, двое его соавторов, разделившие лагерное прошлое покойного. Глубокая, сокрушенная речь Алексея Каплера, и вслед за тем – его рыдания за портьерой, где находились другие ораторы. Формально скорбные слова секретаря Союза кино, неверно ставящего ударение в отчестве Эрдмана. Большая и добрая речь Александра Штейна, говорившего об авторе великой пьесы «Самоубийца», за которой – огромная будущность на русской сцене. Великой пьесы, о которой понятия не имели читатели как вечерней, так и дневной Москвы. (Эта пьеса в течение почти 50 лет была запрещена в СССР. – Ф. Р. )

Не смог из-за болезни приехать Юрий Любимов, находившийся в Щелыкове. От «Таганки» были мы с Борисом Хмельницким, директор театра и Андрей Вознесенский с Зоей Богуславской. Я видел чету Мироновой и Менакера… Смотрел на постаревшего Твардовского и слышал голос Эрдмана: «Если увидите Твардовского, скажите, что меня нет…» (У Твардовского была та же болезнь, что и у Эрдмана, и он переживет его всего лишь на год и четыре месяца. – Ф. Р. )

Чудесный человек театра Александр Гладков сказал мне после панихиды теплые слова – о моей надгробной речи. В тридцать лет от роду я получил высокую честь обратиться к Николаю Робертовичу в минуту прощания. От любимовских артистов объяснился в любви к «самому тридцатилетнему» человеку, без которого наверняка не стала бы «Таганка» таким театром. С мрачной самоуверенностью я заявил, что прочитаю стихи, которые Александр Сергеевич посвятил Николаю Эрдману прямо из ХIХ века:

Зависеть от царя, зависеть от народа –

Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому

Отчета не давать, себе лишь самому

Служить и угождать; для власти, для ливреи

Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи…

…Вот счастье! вот права…»

ЭСАМБАЕВ МАХМУД

ЭСАМБАЕВ МАХМУД (танцор; актер кино: «Земля Санникова» (1973); скончался 7 января 2000 года на 77-м году жизни).

По одной из версий Эсамбаев умер от рака, по другой – от сердечной недостаточности. У артиста были больные почки и последние три года его мучали сильные боли. Пытаясь их унять, Эсамбаев в огромных количествах принимал антибиотики. Чем еще сильнее подорвал свой организм. В начале декабря 1999 года Эсамбаева в очередной раз положили в «кремлевку». Живым из нее он уже не вышел.

Рассказывает племянник артиста А. Эсамбаев: «Дядя понимал, что умирает. И мы тоже понимали. Когда я у него спросил, есть ли какое-либо желание, что нужно сделать, дядя сказал: „Пока будут силы – творите добро“…

Он умер у меня на руках. За 15 минут до смерти ему стало плохо. Рядом находилась его дочь Стелла, которая очень любила и уважала отца. Я не хотел, чтобы она видела последние мгновения самого дорогого человека, и попросил ее покинуть палату. Мой дядя умер достойно, как мужчина, с именем Аллаха на устах…

После кончины я и два моих брата отвезли его к себе в подмосковный пансионат «Лесной городок». Там мы произвели омывание тела и сделали все необходимое, как положено по нашим законам. Проститься с ним туда пришло очень много народу…»

Эсамбаев умер в день, когда совпали два праздника – Рождество и конец Рамазана. Это большая редкость. Считается, если в такой момент умирает человек, он святой и ему открыта дорога в рай.

Согласно обычаям, чеченцы хоронят своих соплеменников там, где они родились. А родиной Эсамбаева было селение Старые Атаги. Однако незадолго до своей смерти Эсамбаев попросил своих родственников похоронить его на мусульманском кладбище в Москве. Объяснил свое желание просто: на родине идет война, и он не хочет, чтобы во время его похорон что-нибудь случилось (в последние годы в Чечне были случаи, когда во время военных действий обстреливали траурную процессию и даже убивали людей).