Грот танцующих оленей: Фантастические рассказы - Клиффорд Саймак

— Далеко не сразу. А может, и никогда. Но с годами, надеюсь, она приобрела бы какое-то влияние. Дала бы старт иному мышлению. На большее я не претендую. Никакой философией власть бизнеса не поколеблешь — для этого понадобилось бы что-то вроде социальной революции.

— Но эти воротилы, о которых вы говорите, — люди дальновидные и предусмотрительные, не так ли? Что, если они решили не рисковать? Слишком многое для них поставлено на карту, чтобы они согласились даже на минимальный риск.

— Не хотите ли вы сказать…

— Совершенно верно. По крайней мере, догадка не хуже других.

— Я и сам думал об этом, — признался Джонатон, — но отверг идею в зародыше. Она чересчур прямолинейна. Да и смысла особого в ней не нахожу. Если бы им приспичило убрать кого-то с дороги, они нашли бы тысячу более простых способов.

— Ни один другой способ не дал бы таких гарантий. Здесь нас не отыскать никому и никогда. Ведь трупы можно рано или поздно обнаружить.

— Я был далек от мысли об убийстве.

— Ладно, — не стал спорить Латимер, — это была шальная догадка. Очередная гипотеза, и только.

— У нас тут разработана еще одна теория, о которой вам пока не говорили. Думаю, что не говорили. А если это социологический эксперимент? Различные группы людей помещают в необычные ситуации и наблюдают за их реакциями. При этом нас изолируют, чтобы ситуация воздействовала на нас в чистом виде, без помех со стороны современного мира.

Латимер с сомнением покачал головой:

— Слишком сложно и дорого. Такой эксперимент не окупился бы, каковы бы ни были результаты.

— Я тоже так думаю, — сказал Джонатон и поднялся с кресла, — Извините меня, но я завел привычку ложиться на часок перед обедом. Иногда задремываю, иногда засыпаю всерьез, а чаще просто валяюсь. Короче, даю себе передышку.

— Поступайте, как привыкли, — произнес Латимер, — Времени у нас впереди много, успеем наговориться.

Джонатон ушел, а он сидел на том же месте еще полчаса, если не больше, не спуская глаз с лужайки, но вряд ли различая на ней хоть что-нибудь.

Эта нечаянная идея, что за ситуацию ответственны воротилы бизнеса, ей-же-ей, отличалась грубой привлекательностью. Впрочем, повторив определение «воротилы», он тут же улыбнулся про себя: надо же, как легко прилипают чужие словечки!

Вообще-то, будь такая штука осуществима, более надежного способа избавиться от кого-то нельзя себе и представить. Выбери любого, кого хочется убрать с дороги, и перемести в другую эпоху, а во избежание какой-нибудь случайной промашки не теряй его из виду. И ведь в то же время ты избегнешь явной несправедливости, не причинишь этому человеку прямого вреда и не обременишь совесть чрезмерным грузом, оставаясь вроде бы в рамках цивилизованных отношений с ближними.

Хотя у такой теории есть два изъяна, возразил он себе. Прежде всего прислуга, которая периодически меняется. Значит, прислугу так или иначе возвращают в нынешний век, и вернувшиеся несут с собой угрозу разглашения тайны. Надо изобрести какой-то способ, чтоб они держали язык за зубами, что по самой сути человеческой натуры — задачка не из легких. Второй изъян — странный подбор сосланных сюда людей. Возможно, философ, оставайся он в XX веке, мог быть оценен воротилами как человек потенциально опасный, а остальные? Какую опасность для бизнеса могла представлять поэтесса? Карикатурист — еще куда ни шло, романист — тоже допустимо, а пианистка-композитор? Ну какая опасность может в принципе исходить от музыки?

И тем не менее, даже в первом приближении, это не столь абсурдно, как кажется, — при том, разумеется, условии, что вас лично не угораздило оказаться на пострадавшей стороне. Если бы подобный план был дееспособен, то за последние несколько веков мир мог бы избавиться от многих горестей: довольно было бы выявлять смутьянов заблаговременно и изолировать их до того, как они станут реальной угрозой. Самое трудное, конечно, — особенно если не забывать, где он сам находится и как сюда попал, — определять потенциальных смутьянов до того, как они затеяли смуту, и без ошибки. Хотя это, наверное, все-таки выполнимая задача. Учитывая развитие современной психологии, в принципе выполнимая.

К собственному изумлению, Латимер понял, что уже длительное время, не отдавая себе в том отчета, смотрит неотрывно на ту самую группу берез. И тут ему вдруг припомнилась занятная деталь. Как раз перед тем, как он побрел к постели, на валун села птичка, посидела чуть-чуть, а потом вспорхнула и улетела. Нет, не улетела, а просто исчезла. Надо полагать, он уловил разницу сразу же, но рассудок был так затуманен дремотой, что не придал этому значения. Сейчас, припомнив все зрительно, Латимер не ощущал даже тени сомнения: птичка именно исчезла.

Выбравшись из кресла, он решительно двинулся по склону вниз, пока не оказался точно напротив валуна — две березы остались справа и слева, третья поднималась сразу позади камня. В эту третью он и попробовал попасть агатом, который достал из кармана. Целился он тщательно, агат перелетел через валун. Но в березу не попал — и звука падения камушка на землю тоже не услышал. Один за другим Латимер послал остальные подобранные агаты вдогонку за первым. До березы не долетел ни один, и на землю не упал ни один. Чтобы удостовериться окончательно, он обогнул правую березу и прополз за валуном на четвереньках, исследуя землю дюйм за дюймом. Агатов не было.

Ошарашенный — мозг бурлил, удивление сменялось сомнением и наоборот, — Латимер взобрался по склону назад и уселся в то же кресло. Происшествие переживалось вновь и вновь, обдумывалось по возможности хладнокровно, и все же двух мнений не оставалось: он обнаружил некую трещину в… как бы это назвать поточнее… быть может, во временном континууме? И если просочиться через эту трещину или бросить себя через нее напролом, очутишься уже не здесь. Он перешвырял все агаты, и их здесь больше не было, они оказались где-то ещё. Но где? По-видимому, в каком-то ином времени, и самое вероятное, в том самом, из которого его, Латимера, умыкнули вчера. Он же попал оттуда сюда, и раз во временном континууме обнаружилась трещина, логичнее всего предположить, что ведет она не куда-нибудь, а обратно в настоящее время. Сохраняется возможность, что нет, не в настоящее, а куда-то еще, но такой шанс представляется мизерным, ведь в чередовании эпох участвовали только два времени.

А если ему повезет воротиться назад, что он сможет предпринять? Наверное, немногое, но, черт побери, все равно стоит попробовать. Прежде всего надо будет сгинуть, запропасть без вести, убраться из данной местности и вообще скрыться. Те, кто стоит за разработкой ловушек на людей, скорее всего, постараются его обнаружить, а он должен поставить себе задачу, чтобы это оказалось необыкновенно сложно. Затем, если он справится с первой задачей, надо начать дознание и выследить воротил, о которых говорил Джонатон, а если и не их, то тех, кто причастен к этой истории.