Утеха падали - Дэн Симмонс

Мы уплатили запрошенную ею цену. Вскоре деньги должны были перестать быть для нас проблемой, к тому же, еще раз пристально взглянув на миссис Ходжес, я подумала о том, что в будущем смогу найти ей другое применение.

Весна наступила незаметно, как это всегда бывает на моем любимом юге. Иногда я позволяла Калли выносить меня на руках в комнату для шитья, а раз — всего один раз — он вынес меня во двор, чтобы я отдохнула в шезлонге и посмотрела, как черномазый юноша вскапывает сад. Калли, Говард и доктор Хартман обнесли весь двор высоким забором высотой десять футов, так что я не боялась посторонних глаз, мне просто вредно было принимать солнечные ванны. Гораздо приятнее было мне разделять чувства с Джастином, когда он играл на траве или присоединялся к мисс Сьюэлл, которая загорала на патио.

Дни становились все длиннее и теплее. Ко мне в открытые окна долетал ароматный воздух. Иногда мне казалось, что я слышу визг и смех внучки миссис Ходжес и ее подруги, но потом я поняла, что, скорее всего, это играют совсем другие дети, живущие в нашем квартале.

Днем пахло свежескошенной травой, а ночью — медом. Благословенный мой юг... Я чувствовала себя в безопасности.

Глава 9

Беверли-Хиллз

Четверг, 23 апреля 1981 г.

В четверг после полудня Тони Хэрод лежал на королевской постели в гостинице «Беверли-Хилтон» и размышлял о любви. Эта тема его никогда особенно не интересовала. Хэрод полагал, что любовь — это фарс, чреватый тысячью банальностей. Она оправдывала ту ложь, самообман и лицемерие, которыми полны были отношения между полами. Тони Хэрод гордился тем, что спал с сотнями, а может, и тысячью женщин и никогда не делал вид, что влюблен в них, хотя, возможно, в те последние секунды, когда они ему отдавались, в момент оргазма он и испытывал нечто напоминавшее любовь.

Теперь же Тони Хэрод был влюблен, кажется, по-настоящему.

Он поймал себя на том, что постоянно думает о Марии Чен. Его пальцы и ладони хранили подробную память о ее теле, повсюду ему чудился ее сладкий, неповторимый запах. Ее темные волосы, карие глаза и нежная улыбка постоянно витали в его сознании, как некий бестелесный образ, скользящий на периферии реальности, — образ был непрочным и ускользающим, растворялся при едином повороте головы. Одно ее имя, произнесенное вслух, вызывало в нем странные и необъяснимые чувства.

Хэрод запрокинул руки за голову и уставился в потолок. Скомканные простыни еще хранили острый аромат секса, из ванной доносился плеск воды.

Днем Хэрод и Мария Чен по-прежнему продолжали заниматься своими делами. Каждое утро, когда он возлежал в джакузи, она приносила ему почту, отвечала на телефонные звонки, писала письма под его диктовку, затем ездила на студию на съемки «Торговца рабынями» или на отсмотр эпизодов, снятых накануне. В связи с профсоюзными проблемами съемки были перенесены со студий Пайнхерста в Парамаунт, и Хэрод был рад, что мог наблюдать за работой, не покидая дом на долгое время. Накануне он смотрел пробы с Джанет Делакурт — двадцативосьмилетней коровой, взятой на роль семнадцатилетней нимфетки, и вдруг представил в главной роли Марию Чен, неуловимую смену ее настроений вместо грубых эмоциональных всплесков Делакурт, ее чувственную и соблазнительную смуглую наготу вместо бледного тяжелого тела снимавшейся старлетки.

После Филадельфии Хэрод и Мария Чен лишь трижды занимались любовью — совершенно необъяснимое для Хэрода воздержание, возбуждавшее в нем такую страсть, что она уже переходила из сферы физической в психологическую. Большую же часть дня он думал о Марии. Ему доставляло удовольствие даже просто то, как она движется по комнате.

Плеск воды в ванной прекратился, до Хэрода донеслись приглушенные шорохи и гуденье фена.

Хэрод попробовал себе представить жизнь с Марией Чен. У них было достаточно денег, так что они могли спокойно собраться и уехать куда-нибудь и прожить без каких-либо проблем в течение двух-трех лет. Они могли уехать куда угодно. Хэроду всегда хотелось все бросить, найти небольшой островок на Багамах или где-нибудь еще и посмотреть, удастся ли ему написать что-то стоящее, кроме дешевых киношных эпизодов. Он представлял себе, как пишет Баренту и Кеплеру записку с советом убираться ко всем чертям собачьим и исчезает. Воображал, как Мария Чен идет по берегу в своем синем купальном костюме и как они вдвоем завтракают кофе с круассанами, любуясь восходящим над лагуной солнцем. Тони Хэроду нравилось быть влюбленным.

Джанет Делакурт вышла из ванной обнаженная и тряхнула головой, ее длинные белокурые волосы рассыпались по плечам.

— Тони, малыш, у тебя нет сигареты?

— Нет. — Хэрод открыл глаза и посмотрел на Джанет — потасканное лицо пятнадцатилетней девочки и потрясная грудь, по сравнению с которой любая другая выглядела бы жалким подобием. Она снялась в трех фильмах, но ее актерские способности так и остались милостиво нераскрытыми. Кинодива была замужем за шестидесятитрехлетним техасским миллионером, который купил ей чистопородного скакуна, роль оперной примадонны, над которой в течение нескольких месяцев потешался весь Хьюстон. Теперь же миллионер скупал для нее Голливуд. Режиссер «Торговца рабынями» Шу Уильяме неделю назад заявил Хэроду, что Делакурт не может изображать падение с чертовой скалы, предлагаемое по сценарию. Хэрод напомнил ему, из каких источников был получен бюджет в девять миллионов долларов, и предложил в пятый раз переписать сценарий, чтобы избавиться от тех сцен, в которых Джанет должна была делать нечто выходящее за пределы ее возможностей, — ничего же не стоит добавить ей еще пару гаремных сцен в купальнях.

— О'кей, у меня есть в сумочке. — Джанет принялась копаться в холщовой сумке, превышавшей по своим размерам ту, которую Хэрод обычно брал с собой в путешествия.

— У тебя разве нет на сегодня второго вызова? — спросил Хэрод. — Еще одной пробы сцены в сериале с Дергком?

— Ага. — Она затолкала в рот жевательную резинку и принялась жевать ее, не вынимая сигареты изо рта. — Шу сказал, что наша проба во вторник — это, наверно, лучшее, на что мы способны. — Она легла на живот, опершись на локти и положив на бедро Хэрода груди, как тяжелые дыни на прилавок фруктовой лавки.

Хэрод закрыл глаза.

— Тони, малыш, это правда, что оригинал пленки хранится у тебя?

— Какой пленки?

— Ну, ты знаешь. Той, где маленькая Шейла Беррингтон трудится над членом какого-то педераста.

— Ах, эта?..

— О Господи, за последние несколько месяцев я видела эту десятиминутную запись уже по меньшей мере в шестидесяти домах. Такое ощущение, что людям не надоедает смотреть на нее. Но ведь у нее же вообще нет сисек!