Герои, злодеи, конформисты отечественной НАУКИ - Симон Шноль

В Институте Г. Р. Иваницкий окружил себя угодниками, беспринципными людьми. Некоторые из них занимают сразу две должности. Зато свидетели, давшие правдивые показания по делу Ф. Ф. Белоярцева, подвергались гонениям... ...Бюро ГК КПСС сочло невозможным пребывание Г. Р. Иваницкого в должности директора Института биофизики и просит Президиум АН СССР освободить его от работы... Горкому народного контроля предложено до марта 1987 г. провести проверку хозяйственно-финансовой деятельности Института и о ее результатах доложить бюро ГК КПСС. (Обратите внимание на это последнее предложение — велено найти — и найдут! — и финансовые и хозяйственные нарушения, чтобы возбудить еще одно дело — практика накатанная и беспроигрышная. «Народный» контроль полностью подчинялся партийным органам.) 17 января 1987 г. Бюро Отделения АН СССР предложило Г. Р. Иваницкому (самому) подать заявление об уходе. Бюро Отделения — это ведущие академики (вице-президент Ю. А. Овчинников, Главный ученый секретарь Г. К. Скрябин, академик-секретарь А. А. Баев и еще около 20-ти человек). Никто не протестовал — боялись Овчинникова и привыкли выполнять указания партийных комитетов. Иваницкий в это время лежал (первый раз в жизни!) с приступом гипертонии и стенокардии. Ему звонили и уговаривали подать заявление. Он сделал это и это была также ошибка. «Сам подал заявление об уходе...». С этого времени травля стала еще более активной. Одновременно началось преследование сотрудников, поддерживающих Иваницкого. Заместитель директора Института по административно-хозяйственным вопросам Борис Федорович Третьяк проявил в сложившейся ситуации принципиальность и бесстрашие. Он был ранее крупным авиационным инженером. Но он не был защищен, в отличие от Иваницкого ни научными степенями, ни лауреатством. Он открыто поддерживал Белоярцева и Иваницкого. Ему принадлежит главная заслуга создания в ранее непригодном помещении вполне оборудованного, обеспечивающего необходимую стерильность опытного производства перфторана. На него был нацелен «народный» контроль в постановлении Бюро Серпуховского ГК КПСС. В той же газете «Коммунист» была опубликована небольшая заметка - информация «В народном контроле». Там было написано, что в Институте биофизики выявлены грубые нарушения финансовой дисциплины — по вине Б. Ф. Третьяка государству нанесен ущерб в особо крупных размерах - на 200 000 рублей. Такая формулировка в суде означала тюремное заключение на 10-15 лет. 200 000 рублей стоили когда-то, двадцать лет назад, когда они были новыми, два японских электронных микроскопа, переданные бесплатно из другого института в наш институт, после того как они окончательно вышли там из строя. Переданные специально для разборки на уцелевшие детали - нам нужно было ремонтировать столь же старые, но еще как-то работающие наши такие же микроскопы. Почти детективную историю - как удалось сорвать замысел осудить Б. Ф. — я здесь излагать не буду. Важно, что этот замысел провалился. Попытались организовать уголовное дело и против зам. директора по научной работе Института профессора И. Г. Акоева. Его обвинили в том, что его сотрудники строят ему дачу, да еще в рабочее время. Своевременное обращение к адвокату и это «дело» провалилось.

Однако травля Иваницкого продолжалась. Снимать Иваницкого с поста директора в наш институт приехали А. А. Баев и Г. К. Скрябин. Очень они были, мягко говоря, нехороши. О них надо бы рассказать, подробнее, но не в этом очерке. Особо напряженное собрание всего коллектива института было устроено для выступления следователя по особо важным делам Н. Антипова. Он повторил то, что фигурировало в виде слухов и обещал страшные кары. Речь его была ложью. Иваницкого не было. Он был болен и лежал в Москве. Антипову задавали вопросы, но не возражали. Резкая активация гонений началась 18 марта 1987 г. статьей В.Долматова в Советской России — самой реакционной газете того времени. Статья называлась «Заменитель чести». Дальше все было по традиционно советскому сценарию — после публикаций «центральной печати» полагалось принимать меры. Было собрано партийное собрание Института. Было много разгоряченных выступлений. Сработала атмосфера аутодафе. Однако, за исключение Иваницкого из партии проголосовало только 4 человека. Он был исключен решением Серпуховского Шркома. В прежние времена вслед за этим Иваницкому было бы предъявлено обвинение, последовал бы арест и широкая кампания разоблачений и общенародной поддержки бдительных органов. Но времена изменились. Наступила гласность. Началось невиданное ранее сражение «средств массовой информации» [1,3- 29]. 6 апреля 1987 г. «Советская Россия», торжествуя, опубликовала статью «Конец заговора безразличных» — по итогам партсобрания в Институте. Умело препарируя стенограмму, в статье была представлена картина морального и научного падения Иваницкого, его осуждения коллективом. Отчасти в этом была правда. В разгоряченной обстановке таких собраний срабатывал многолетний советский стереотип. Исключенный из партии, снятый с должности директора, член-корреспондент Иваницкий остался заведующим своей лаборатории. Он не сдался. 17 августа 1988 г. в «Литературной газете» была опубликована подборка высказываний под общим заглавием «Кто остановил „голубую кровь" [5]?> Авторами были академики Я. М. Колотыркин и А. В. Фокин (директор ИНЭОСа), директор Института трансплантологии и искусственных органов В. И. Шумаков, профессор С. Эфу- ни — заведующий отделом гипербарической оксигенации Всесоюзного Научного центра хирургии АМН СССР и Г. Р. Иваницкий. На это последовал залп противника: В.Долматов в «Советской России» опубликовал новую статью «Рекламация и реклама» [6]. Особое значение в защите доброго имени Белоярцева и Иваницкого имела статья А. Рыскина «Цена голубой крови» в очень популярном и прогрессивном в те времена журнале «Огонек» [8]. Война разгоралась. Но это была открытая, гласная война. Статья Рыскина вызвала ярость Прокуратуры, руководителей Отделения АН и сотрудников КГБ. Статья возбудила, как говорят, «большой общественный резонанс». Всероссийское Театральное общество обратилось ко мне с просьбой — нельзя ли организовать вечер в Доме Актера, пригласить туда сторонников противоположных мнений для публичного обсуждения? Предполагалось, что стороны будут представлены В. Долматовым и А. Рыскиным, а представители науки будут присутствовать в качестве экспертов.

Сын Петра Леонидовича Капицы — Сергей Петрович чрезвычайно популярен в стране в качестве многолетнего ведущего телевизионной передачи «Очевидное - Невероятное». Он счел сюжет такого вечера вполне соответствующим своей тематике и вместе с режиссером и оператором Л. Н. Николаевым решили снять весь вечер для последующей телевизионной передачи. Вести дискуссию пригласили известного физика и биофизика профессора Дмитрия Сергеевича Чернавского. Накануне назначенного дня выяснилось, что Долматов от диспута уклоняется, а вместо него выступит... сам академик АМН СССР, директор Всесоюзного Гематологического центра, Андрей Иванович Воробьев — человек очень известный, не только как ведущий врач — гематолог, но и просто как прогрессивный человек и врач, лечащий многих руководящих научных деятелей. Впоследствии он был избран в Верховный Совет последнего созыва, был одним из организаторов «Демократической России» А затем стал министром Здравоохранения в первом после распада СССР Правительстве России. В дискуссии с А. И. Воробьевым было бы неправильно выставлять оппонентом А. Рыскина — молодого журналиста. Было решено, что в таком качестве должен быть человек научный, лично не заинтересованный, но знающий предмет. Из всего сказанного выше ясно, что моя кандидатура соответствовала этим критериям. Так 19 декабря 1988 г. я оказался участником этого диспута. Я как-то не сообразил, что А. И. Воробьев исходно будет по другую сторону баррикад. Он вызывал во мне, априори, положительные чувства — мы с ним принадлежим к одному слою общества, до меня доходили очень положительные мнения о нем моих (наших общих) уважаемых мною знакомых. В старом Доме Актера — памятнике Москвы XIX века — в уютной комнате в зеркалах и позолоте - нас принимала приветливая и любезная директор Дома Актера. По традиции, участников вечеров встречают роскошным тортом. А. И. Воробьев почему-то не ответил на мое приветствие и занимался тортом и чаем. Потом на сцене мы по-очереди выходили к микрофону. В зале было полно народу. И какого! Артисты разных театров, режиссеры, театральные и литературные критики, журналисты. После краткого (и очень хорошего) вступления Д. С. Чернавского, слово взял А. И. Воробьев. Он поразил меня. Он сказал, что никакой проблемы донорской крови не существует. Что в основном речь идет при кровопотерях, в сущности, о потери жидкости, а не эритроцитов. Поэтому вполне достаточно накопить достаточные запасы сухой плазмы — она легко хранится — разводить ее перед введением физиологическим раствором - и большинство проблем решится. А никакого препарата перфторана не было — были лишь начальные разработки. И, кроме того, никакой он не заменитель крови — его кислородная емкость заметно меньше кислородной емкости нормальной крови. Это было удивительно. Плазма совсем не переносит кислород. Капилляры не открываются при недостатке кислорода. Кислородная емкость не самый важный показатель — чайной ложкой — малыми порциями, но многократно, можно перенести больше жидкости, чем однократно ложкой столовой. Мелкая эмульсия проникает через закрытые капилляры — это все как написано в начале этого очерка. Неужели он этого не понимает? Этого быть не может!