Япония. От сегуната Токугавы - в ХХI век - Джеймс Л. Мак-Клейн

Ши-цзин («Книга песен»). Оно выражало надежду на достижение мира повсеместно, в небесах и на земле, в стране и за рубежом. Однако новый монарх Японии вскоре выяснил, что мир не является синонимом спокойствия и безмятежности. На протяжении первого десятилетия Хэй-сэй японская экономика, которую, казалось бы, ничто не могло остановить, внезапно затормозила свой стремительный ход, а затем очутилась в упадке, ЛДП стала свидетелем того, как власть выскользнула из ее рук, молодое поколение поставило под сомнение уместность ценностей среднего класса, недовольные меньшинства бросили вызов законности культурной гомогенности, а развал Советского Союза изменил международный пейзаж.

Сдвиги, произошедшие в 90-х, сделали актуальными вопросы о разработке будущего курса демократии в Японии, обновлении экономического роста, поисках путей укрепления социальной сплоченности с одновременной поддержкой развития отдельной личности, а также выстраивания отношений с внешним миром. Внезапно выяснилось, что вместо стремления к фиксированной, достижимой цели, поиск модернизации оказался путешествием по бурной реке, которая несется вперед, все время изменяясь и не имея конца. Почти сотней лет ранее, на стыке эр Мэйдзи и Тайсо, Япония, пережив полстолетия стремительных изменений, отставила в сторону тоску по прошлому и начала отвечать на вызовы и исследовать возможности нового столетия. Настало время сделать это еще раз.

Лопнувшие пузыри

Благодаря невероятно крепкому доллару, в начале 80-х американцы могли позволить себе наслаждаться огромным разнообразием товаров, получаемых из Японии и других стран-экспортеров. В скором времени непомерный аппетит Америки привел к хроническому торговому дисбалансу. Протекционисты стали призывать к ограничению импорта и принятию других мер, способных оградить американских производителей от иностранной конкуренции. Понимая, что стремление к ограничению торговли в конце концов может поставить под угрозу систему свободной торговли послевоенной эпохи, представители ведущих индустриальных держав встретились в сентябре 1985 г. в нью-йоркском отеле Плаза и решили вмешаться в деятельность международных рынков с целью поддержать йену и ослабить доллар. Подобные монетарные мероприятия, считали эксперты, исправят торговый баланс, погасив в Соединенных Штатах спрос на внезапно подорожавшие импортные товары и подтолкнув торговых партнеров Америки к приобретению дешевых американских изделий. Вдобавок Япония и другие основные страны-экспортеры согласились стимулировать внутренний спрос в качестве способа поддержки американского импорта. В результате мер, принятых в соответствии с так называемым Соглашением Плаза, стоимость японской йены в скором времени возросла вдвое. В то же время японское правительство стимулировало внутреннее потребление путем понижения налогов, облегчения доступа к кредитованию и уменьшения процентов по кредитам.

Соглашение Плаза, однако, не достигло поставленных перед ним целей. Укрепившаяся йена позволила японским фирмам импортировать сырье по более низким ценам, чем прежде, и вкладывать средства в новые заводы. По иронии судьбы, это привело к дальнейшему удешевлению продукции японских предприятий, что вызвало рост экспорта. В период с 1985 по 1987 г. ежегодный активный баланс Японии в торговле с Америкой взлетел с 49 до 87 миллиардов долларов. Опьяненные прибылями, японские фирмы устремились за границу. С 1986 по 1991 г. японские вложения за пределами страны превысили 200 миллиардов долларов. В это время корпорация «Сони» потратила значительную сумму на приобретение «Коламбиа Пикчерз», а «Мацусита» приобрела MCA. В результате эти две японские компании превратились в мощных игроков на мировом рынке развлечений. Тем временем «Хонда» и другие автомобильные компании создали свои производства в самом сердце Америки, а японские фирмы, занимающиеся недвижимостью, приобрели знаменитые поля для гольфа и шикарные отели на Гавайях и в Калифорнии. В самой стране почти поголовная занятость населения, высокие зарплаты и высокие корпоративные инвестиции вылились в невероятный уровень спекуляций. Индекс Никкэй на ведущих биржах утроился — с 13 000 пунктов в январе 1986 г. до почти 39 000 в декабре 1989 г. В то же время цены на жилье и на земельные участки в основных городских центрах также взлетели на головокружительную высоту.

В 1989 г. воздух начал со свистом выходить из пузыря перегретой японской экономики. Упадок, наблюдавшийся в развитых западных державах, и плотная конкуренция со стороны развивающихся стран Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и Восточной Европы урезали доходы корпораций. С падением доходов Никкэй свалился в пике. С декабря 1989 по конец 1990 г. его показатель упал на 40 % — с 39 000 пунктов до 24. После этого последовало падение еще на 10 000 пунктов, и в августе 1992 г. показатель упал до 14 000 пунктов. С момента достижения наивысших показателей падение составило 65 %. В то же самое время компании отложили реализацию своих экспансионистских планов, японские потребители колебались, а рынок недвижимости погрузился в хаос, в результате чего бумажные активы потеряли сотни триллионов йен своей стоимости.

После того как лопнул пузырь спекуляций, 90-е превратились в десятилетие увядания, сокращения деловой активности, застоя, пессимизма и, наконец, непреодолимого, захватывающего дух упадка. Между 1992 и 1995 гг. реальные показатели экономического роста колебались в районе 1 % в год. Это был самый слабый показатель за всю послевоенную эпоху. «Мацусита» продала MCA по бросовой цене, в то время как «Сони» понесла тяжелые финансовые потери, стремясь удержать в своих руках «Коламбиа Пикчерз». Но худшее было еще впереди. По мере сползания экономики в депрессию, спекулянты, взявшие банковские кредиты для финансирования своих фондов и приобретения недвижимости, не смогли выдерживать график погашения этих кредитов. Не могли они и быстро продать свои стремительно обесценивающиеся активы, чтобы выкупить облигации. По некоторым прикидкам, японские банки не смогли себе вернуть кредитов на сумму порядка 1 триллиона долларов. Поэтому, в середине 90-х, они урезали выдачу займов, и к другим проблемам японской экономики добавился хруст кредитной системы.

Имея банковский сектор в состоянии кризиса, Япония не смогла избежать сползания в общеазиатский упадок, вызванный коллапсом тайской валюты, произошедшим летом 1997 г. В начале падения рост безработицы в Японии и количество банкротств достигли рекордных отметок для послевоенной эпохи. В ноябре разорились «Саньо» и «Ямаичи», два ведущих брокерских дома страны, а также «Хоккайдо Такусоку», крупный банк Северной Японии, превратив этот месяц в «один из самых страшных в анналах японской финансовой истории», как выразился один аналитик, и вызвав аналогии с банковским кризисом конца 20-х гг. XX столетия{370}. Годом позже, осенью 1998-го, некоторые оптимисты начали поговаривать, что основы японской экономики непоколебимы и что в конечном итоге ситуация изменится. Ответом им прозвучало заявление главы Агентства экономического планирования о том, что в налоговом 1997 г. (1 апреля 1997 — 31 марта 1998 г.) рост экономики составил — 0,7 % и