Я, робот - Айзек Азимов

В самом начале холодной войны соревнование между сторонами шло в создании термоядерного оружия, что сделало войну немыслимой. Соревнование переключилось с военной области на экономику и психологию и теперь шло главным образом в этих сферах.

Но обе стороны постоянно предпринимали попытки разрушить равновесие: создать систему защиты, которая могла бы отразить любой удар, создать такое оружие, удар которого нельзя было бы парировать своевременно, — создать что-нибудь, что снова сделало бы войну возможной. И совсем не потому, что какая-то из сторон отчаянно хотела войны, а из боязни, что противоположная сторона сделает решающее открытие первой.

В течение ста лет счет в игре был равным. И за это столетие, пока сохранялся мир, в результате интенсивных исследований были созданы силовые поля, освоено использование солнечной энергии, люди взяли под контроль насекомых и сконструировали роботов. Обе стороны начали развивать новую науку — менталистику. Такое название было дано биохимии и биофизике мысли. У каждой стороны были аванпосты на Луне и на Марсе. Человечество делало гигантские шаги вперед в результате навязанного двумя лагерями друг другу соревнования.

Для обеих сторон стало необходимым быть порядочными и гуманными, чтобы жестокость и тирания не побудили союзников перейти на другую сторону.

Невозможно, чтобы теперь паритет был нарушен и началась война.

Линн сказал:

— Я хотел бы посоветоваться с одним из моих сотрудников. Мне нужно узнать его мнение.

— Он заслуживает доверия?

Линн ответил с отвращением:

— О господи, есть ли среди занимающихся роботехникой хоть кто-нибудь, кого бы ваше ведомство не проверяло до изнеможения? Да, я ручаюсь за него. Если нельзя доверять Хэмфри Карлу Ласло, значит, у нас нет способа отразить атаку, которую, по вашим словам, Они предприняли, что бы Мы ни делали.

— Я слышал о Ласло, — сказал Брекенридж.

— Хорошо. Он подходит?

— Да.

— Тогда я позову его, и мы выясним, насколько, с его точки зрения, возможно вторжение роботов в США.

— Не совсем так, — мягко возразил Брекенридж, — Вы никак не поймете истинное положение вещей. Выясните его точку зрения на то, что роботы уже вторглись в США.

Ласло был внуком венгра, который когда-то прорвался через так называемый железный занавес, и по этой причине на него не распространялись никакие подозрения. Это был худой, начинающий лысеть человек с курносым носом и постоянно задиристым выражением лица, что противоречило его мягкой манере говорить и чистейшему гарвардскому произношению.

Для Линна, который сознавал, что после стольких лет административной работы он уже не может точно оценить, на какой стадии развития находится роботехника, Ласло был удобным хранителем полного знания. Линн почувствовал себя лучше просто от присутствия этого человека.

— Что вы об этом думаете? — спросил Линн.

Мрачная гримаса исказила лицо Ласло.

— Просто невероятно, что Они настолько опередили Нас. Не может быть, чтобы Они создали гуманоидов, практически неотличимых от людей. Это было бы важнейшим достижением в робоменталистике.

— Вы вносите в этот вопрос слишком личное отношение, — холодно произнес Брекенридж. — Отбросьте профессиональное самолюбие и скажите, почему вы считаете, что Они не могли опередить Нас?

Ласло пожал плечами:

— Уверяю вас, я достаточно хорошо знаком с Их литературой по роботехнике. Я примерно знаю, на каком уровне Они находятся.

— Вы знаете лишь то, что Они хотят, чтобы вы знали об их уровне, — вот реальный смысл ваших слов, — поправил Брекенридж- Вы когда-нибудь посещали те страны?

— Нет, — ответил Ласло коротко.

— А вы, доктор Линн?

— Я тоже нет.

Брекенридж спросил:

— Кто-нибудь из роботехников бывал там за последние двадцать пять лет?

Судя по тону, которым Брекенридж задал вопрос, ответ был ему известен.

В течение нескольких секунд в комнате царило тяжелое молчание.

Лицо Ласло выразило обеспокоенность.

— В сущности, Они давно уже не проводили никаких конференций по роботехнике.

— Двадцать пять лет, — сказал Брекенридж, — Разве это не показательно?

— Может быть, — неохотно согласился Ласло, — Однако меня беспокоит кое-что еще. От Них никто не приезжал на наши конференции по роботехнике — по крайней мере, насколько я помню.

— Их приглашали? — спросил Брекенридж.

Линн, напряженный и обеспокоенный, немедленно откликнулся:

— Конечно.

Брекенридж поинтересовался:

— А Они отказывались присутствовать на каких-нибудь других конференциях, которые Мы проводили?

— Не знаю, — сказал Ласло. Теперь он мерил шагами кабинет, — Я о таких случаях никогда не слышал. А вы, шеф?

— Никогда, — ответил Линн.

Брекенридж спросил:

— Не кажется ли вам, что Они не хотели попадать в ситуацию, когда были бы вынуждены послать ответное приглашение? Или Они боялись, что кто-то из Их людей скажет лишнее?

Похоже, именно так и обстояло дело, и Линна охватила горькая уверенность в правоте службы безопасности.

По какой другой причине могли отсутствовать всякие контакты между сторонами в области роботехники? Перекрестно опыляющие друг друга потоки исследователей двигались в обоих направлениях по строгой квоте — один к одному, соблюдавшейся со времен Эйзенхауэра и Хрущева. Существовало великое множество побудительных причин для такого обмена: честное признание наднационального характера науки, импульсы дружелюбия, которые трудно полностью уничтожить в каждой отдельно взятой личности, желание узнать свежую и интересную точку зрения и увидеть, как твою слегка заплесневевшую мысль приветствуют как свежую и оригинальную.

Сами правительства заботились о том, чтобы обмен продолжался. Всегда присутствовало очевидное соображение, что, узнавая как можно больше и рассказывая как можно меньше, ваша собственная сторона выигрывает от такого обмена.

Но не в случае с роботехникой. Для полного осознания ситуации не хватало сущего пустяка, к тому же пустяка, давно им известного. В голову Линну пришла мрачная мысль: «Мы проиграли из-за собственного благодушия».

Из-за того, что другая сторона как будто ничего в роботехнике не предпринимала, возник соблазн самодовольно расслабиться в приятном сознании собственного превосходства. Почему не возникла мысль о возможности, даже вероятности того, что Они просто прячут до поры до времени выигрышные карты, козырную масть?

Ласло произнес потрясенно: