Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Дейдра Макклоски

массовой манере. Есть подозрение, что консерваторам, как левым, так и правым, не очень нравится "масса" и ее плохо информированные предпочтения. Давайте мы о вас позаботимся, - взывают они. Пусть традиция, воспеваемая мудрыми старцами, или планирование, осуществляемое мудрыми экспертами, направляют вас, о вы, печально заблуждающаяся масса. А за сценой древние лорды и уютные монополисты с восторгом взирают на такое консервативное теоретизирование клерикалов, уверенные, что их рента будет сохранена.

Или же клерикалы призывают нас "защищать рабочие места производителей", не обращая внимания на долларовые голоса гораздо более многочисленных потребителей. Такой протекционизм в отношении рабочих мест - одна из многочисленных ошибочных тем в ненависти левых к Walmart. Историк Джеффри Блейни рассказывает о приходе железной дороги в города австралийского буша в XIX веке: "Владельцы маленьких городских пивоварен с тремя работниками внезапно осознали, что бочки пива, дешево доставляемые по новой железной дороге из большого города, перебивают местные бочки и вскоре могут закрыть их". Правило двух третей, обусловленное эффектом масштаба в массовом производстве пива и хлеба, более или менее гарантировало такой исход. Точно так же "водители и владельцы телег с быками и конных почтовых карет часто проклинали железные дороги". Но "на каждого проклинающего гражданина приходилось десять ликующих"³ Вот в чем суть: созидательное разрушение полезно для общества в целом, если смотреть на него демократически.

Если отнестись к этому с пониманием, то недовольство правых и левых богатым современным миром можно рассматривать и как вполне объяснимое устремление к настоящему. Сосредоточенность на наших сегодняшних бедах сопровождается смутной ностальгией по прошлому. Это похоже на то, как если бы мы стояли слишком близко к пуантилистской картине, например, к "Воскресному дню на острове Гранд-Жатт" Жоржа Серата, выставленной в зале Художественного института. С близкого расстояния мы видим точки только как точки и сетуем на их беспорядок. Мы тоскуем по настоящим телефонам и любимым лошадям на родине. Но если отойти подальше, то беспорядок превращается в привлекательную сцену: многие, очень многие люди теперь живут широкой жизнью. Нынешняя история, так прискорбно разрушающая точки воспоминаний о часах радости, утраченных, увы, как слишком ранняя юность, открывает свои привлекательные стороны, если смотреть на нее в более отдаленной перспективе. Эти привлекательные стороны - массы людей, живущих сейчас гораздо лучше, чем два века назад, и массовая демократия. Глобальные северяне слева, рассматривающие Великую рецессию как последний кризис капитализма (если, повторяем, забыть все предыдущие диагнозы последнего кризиса) или сетующие на якобы медленный рост реальной заработной платы в богатых странах с 1980 года (если, повторяем, ошибочно заниматься экономической наукой, игнорируя, например, резко возросшее качество товаров) и выступающие поэтому за все большее и большее регулирование рынков, стоят слишком близко к этой картине.

Тем не менее - и сейчас я буду раздражать своих друзей из числа правых - в таких странах, как Швеция или США, слишком закрытый взгляд глобальных северян и ошибочная политика, к которой он приводит, не вызывают серьезного беспокойства. Неэффективность - не главная проблема. Проблема в том, что не удается разрешить увеличение кривых предельного продукта при улучшении, проверенном торговлей. Если вы уже богаты, то идите и стойте так близко к картине, как вам хочется. Я не буду сильно беспокоиться о вас. Страны после Великого Обогащения могут довольно небрежно относиться к точной экономической эффективности, потому что они все равно останутся довольно богатыми и будут использовать большинство лучших улучшений, почти независимо от того, насколько плохо они устроили свои дела. Посмотрите на неэффективность Италии в сравнении с честностью Новой Зеландии, и обратите внимание на их очень похожие доходы на душу населения.

Иными словами, неуклюжая система социальной защиты, или бесплатное высшее образование, обогащающее богатых детей, или дальнейшее регулирование чрезмерно зарегулированных отраслей, таких как пищевая, банковская или жилищная, или любые другие меры типа "социализм-лайт", столь популярные в капиталистических по сути странах, таких как Швеция или США, не приводят к значительному обнищанию. Крайним случаем было централизованное планирование и полная государственная собственность, которые действительно значительно снизили доходы коммунистов. Однако даже доходы поляков до 1989 г. фактически не падали. У поляков появились (убогие) автомобили и (одноканальные) телевизоры, благодаря перетоку проверенных торговлей улучшений из "капиталистических" стран. Я уже показал, что точная эффективность, достигаемая путем уравнивания предельного продукта и предельных альтернативных издержек, не является формулой Великого обогащения. А вот теплый прием проверенных торговлей улучшений - да, и он приводит к тому, что кривые предельного продукта увеличиваются в десять, тридцать или сто раз.

В 1917 г. норвежцы приняли "закон о торможении", в котором в явной форме выразили консервативно-лево-правое беспокойство по поводу "капитализма", которое испытывали тогда и испытывают сейчас социал-демократы и политические реакционеры: "Всякое стремительное развитие опасно. ... . . Множество новых фабричных центров должны иметь время, чтобы мирно устроиться и научиться руководить и развивать свое частное поведение и поведение местных общин"⁴ Такой закон может остановить увеличение масштабов. В 1917 году в диких Соединенных Штатах это было бы невозможно. Однако к настоящему времени экологические возражения против таких проектов, как строительство трубопровода Keystone XL, привели к появлению тормозных законов даже на второй родине свободы действий. Левые и правые объединяются в противостоянии будущему - одни потому, что это не запланированное будущее, а другие потому, что оно не идентично прошлому.

В 2013 году, например, некоторые компании в США с блеском использовали преимущества смартфонов. Компания Uber X предлагала пользователям смартфонов поездки на обычных автомобилях (как и компании Lyft и SideCar). Компания Square предложила торговцам возможность обрабатывать кредитные карты с помощью телефона. Компания Airbnb предложила жителям Нью-Йорка использовать частные дома в качестве гостиниц. А компания Aereo позволяла мобильным устройствам принимать сигнал местного телевидения. Однако все четыре проекта подверглись резкой атаке со стороны американских регуляторов, этих героев прогрессивных и консервативных врагов прогресса. Неудивительно, что регуляторы, получающие хорошую зарплату из ваших налогов и гордящиеся тем, что защищают потребителей, были обеспокоены тем, что электронная революция нарушит прибыль обычных такси, банков с кредитными картами, гостиниц и владельцев авторских прав на телепрограммы.⁵ Регуляторы не задавались вопросом, является ли созидательное разрушение лучшим для массы людей, или они как регуляторы, иногда непреднамеренно, несут воду для монополий такси, кредитных карт, гостиниц и телестанций.

Дело в том, что, несмотря на пронзительные предупреждения правых о "дороге к крепостному праву", Норвегия и США, тем не менее, позволили масштабированию произойти, и в результате оказались в числе стран с самыми высокими доходами в мире, и вполне счастливы от этого. Доходы на душу населения в странах