Патруль Времени - Пол Андерсон

Но вряд ли все они могут удрать сразу же. Многие из них нередко оказываются вдали от спрятанных темпороллеров. Но наверняка не все: кто-то обязательно дежурит. И если сбежит хотя бы один, этого уже достаточно, опасность сохранится…

Даже с выученной под гипнозом картой сориентироваться без освещения или вывесок было нелегко. Эверард дважды сбивался с пути и бранился про себя. Он спешил. Узнав о провале ареста, экзальтационисты непременно через того же Зоила пошлют человека в дом Гиппоника, чтобы забрать вещи Меандра и устроить засаду их владельцу. Эверарду нужно было оказаться на месте первым, скормить купцу какую-нибудь правдоподобную историю, собрать пожитки и исчезнуть.

Вряд ли туда сразу отправилась вторая группа: у Зоила и без того проблем хватило, когда пришлось использовать свои связи, чтобы послать в вихару четверых стражников. Кроме того, два отряда увеличили бы риск нарваться на неподкупного офицера, который потребовал бы объяснений, а такой поворот дела бросил бы тень на Феону.

«Но как бы то ни было, нужно быть начеку. Хорошо, что телефон еще не изобрели», — подумал Эверард.

Он остановился как вкопанный. Внутри у него что-то оборвалось.

«У-у-у… — простонал он, потому что бранных слов уже недоставало. — Боже, ну чем я думал? Сейчас хоть сообразил…»

Он сделал шаг в сторону, в темноту под стеной, прислонился к шершавой штукатурке, прикусил губу и ударил кулаком в ладонь.

Стояла глубокая ночь, усыпанная сверкающими холодными звездами, над Орлиной Башней повис серп луны. На улице, где живет Гиппоник, точно такое же освещение. Эверарда будет отлично видно у дверей, когда он, постучав, станет дожидаться раба-привратника, чтобы тот открыл и впустил его в дом.

Он взглянул вверх. Ярко светила Бега в созвездии Лиры. Ни одного движения, только мерцают звезды. Невидимый глазом, темпороллер может висеть на высоте, пока оптические приборы не засекут его. Прикосновение к пульту, и машина внизу. Даже убивать не надо: выстрел из парализатора, закинуть обмякшее тело на сиденье — и на допрос.

Ну конечно же! Когда Раор узнает о том, что произошло в вихаре, а это случится очень скоро, она просто пошлет одного из своих людей на пару часов назад, чтобы тайно наблюдать за домом купца, пока не объявится беглец или не прибудет стража. У Патруля не было темпороллера поблизости, и Эверард не мог его вызвать. Впрочем, он и не стал бы. Арест наблюдателя мог бы спугнуть остальных экзальтационистов.

«Может, она не додумается? Я-то вот не сразу догадался… — Эверард тяжело вздохнул. — Нет, слишком рискованно. Экзальтационисты, может быть, и сумасшедшие, но они отнюдь не глупы. Даже их слабая сторона — чрезмерная осторожность и предусмотрительность — играет сейчас в их пользу. Придется уступить им свое снаряжение».

Скажет ли оно им что-то? Есть ли у них оборудование, чтобы выявить его секреты? Положим, таковое имеется, но они вряд ли узнают что-нибудь новое — разве что поймут, что Джек Холбрук не совсем идиот.

Слабое утешение, когда Мэнс Эверард остается совершенно безоружным.

Что делать? Покинуть город до прихода сирийцев и пробираться к ближайшей станции Патруля? До нее сотни миль, и не исключено, что он сложит кости где-нибудь на этом пути, навсегда похоронив добытые им сведения. Если же он уцелеет в путешествии, то ему вряд ли позволят перенестись на темпороллере туда, откуда он вынужден был бежать. И Патруль не сможет потратить еще несколько биологических лет на подготовку и столь же тщательно отработанную заброску другого агента.

«Это не имело бы значения для Раор, если бы она столкнулась с подобной дилеммой. Она бы просто вернулась назад, уничтожила первоначальные планы и занялась новыми. И черт с ними, с причинно-следственными вихрями, непредсказуемыми и бесконтрольными последствиями для истории. Хаос — вот что нужно экзальтационистам. Из него они создадут свое царство.

Если я прекращу работу и каким-то образом передам предупреждение Патруля, помощь будет оказана открыто — эскадрильей темпороллеров, ворвавшихся в ночь. Операция, возможно, спасет Чандракумара и определенно положит конец замыслам Раор. Но тогда она и ее подручные скроются, чтобы продолжить свои попытки, и мы не будем знать, где и когда они объявятся в следующий раз. — Эверард пожал плечами: — Выбор у меня невелик».

Он повернулся и двинулся в сторону реки. Интуиция подсказывала ему, что там находятся несколько дешевых таверн, и в любой он найдет ночлег, убежище, а может, и новые сплетни о Феоне. Завтра. Завтра царь вернется домой с неприятелем, наступающим ему на пятки.

«Полагаю, мне не стоит слишком удивляться такому повороту событий. Шалтен и его ребята разработали прекрасный план. Но каждый патрульный знает, или обязан знать, что в любой операции именно планы погибают первыми».

 1987 год от Рождества Христова

Дом находился в пригороде Окленда, где вы общаетесь с соседями ровно столько, сколько вам хочется. Дом был небольшой, скрытый пиниями и дубами, росшими в конце ведущей в гору подъездной аллеи. Оказавшись внутри, Эверард нашел обстановку холодной, мрачноватой и старомодной. Красное дерево, мрамор, вышитая обивка, толстые ковры, темно-бордовые портьеры, книги на французском в кожаных переплетах с золотым тиснением. Великолепные копии Тулуз-Лотрека и Сера, выполненные с предельной точностью, совершенно не вязались с интерьером.

Шалтен обратил внимание на выражение лица Эверарда.

— Да-да, — произнес он по-английски с акцентом, который Эверард не мог определить, — мое любимое пристанище, pied-a-terre, так сказать, — Париж старых добрых времен. Утонченность до отвращения, стремление к новизне, доводящее до умопомешательства, а для наблюдателя, знающего все наперед, — пикантность с оттенком горечи. Когда мне предложили работу здесь, я захватил эти вещи с собой на память. Пожалуйста, будьте как дома. Я приготовлю нам выпить.

Он протянул руку, и Эверард пожал ее, костлявую и сухую, как птичья лапка. Агент-оперативник Шалтен был тщедушным человечком со сморщенным лицом и массивным лысым черепом. Наряд его состоял из пижамы, шлепанцев, вылинявшего халата и ермолки, хотя он вряд ли исповедовал иудаизм. Когда штаб-квартира Патруля договаривалась о встрече, Эверард поинтересовался, где и когда появился на свет хозяин дома.

— Вам незачем это знать, — последовал ответ.

Вначале Шалтен был по-настоящему гостеприимен. Эверард устроился в чересчур плотно набитом кресле и отказался от шотландского виски, так как ему предстояло возвращаться в отель на машине, однако согласился на пиво. Чай с «Амаретто» и «Трипл Сек» не соответствовали французским вкусам Шалтена, но постоянство, похоже, было ему не свойственно.