Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. - Николай Зенькович

В сентябре, когда Боголюбову исполнялось семьдесят пять, Генеральному секретарю ЦК Черненко исполнялось семьдесят три. Дата для Черненко не круглая. Наград по такому поводу, по цековским канонам, не полагается.

— Но ведь речь идёт о Генеральном! — убеждает всех Боголюбов. — Вы что, не понимаете?

Он развивает бурную деятельность, не только рождает идею, но и максимально содействует её реализации, получает одобрение и поддержку…

Вот так совершенно больной Черненко — несколько месяцев до смерти — получает (из рук Устинова) третью Золотую Звезду.

Теперь Боголюбов мог без упрёков совести ходатайствовать и о себе самом. Вписывать в чужой рескрипт Звезду нельзя, этот процесс не массовый, а индивидуальный — только просить, просить, просить. Или требовать!

Как-то я приехал к Черненко с докладом на дачу в Усово. После второго «высокогорного» отдыха ему становилось то лучше, то хуже, но режим оставался прежним: постельно-комнатным. В конце разговора Константин Устинович вдруг, без всякой связи с предыдущим, замечает:

— Тут вот что… Боголюбов очень хочет получить Героя к своему юбилею… Для него это, пожалуй, слишком… Ты передай Горбачёву от моего имени — он сейчас «хозяин», за Секретариат отвечает, — чтобы воздержался…

Смотрю на полный комплект «вертушек» и телефонных аппаратов, стоящих на столе — в двух шагах от замершего посреди палаты Черненко, — и молчу. Что-то лукавит Константин Устинович. Раньше за ним такого не водилось. По отношению ко мне, во всяком случае… Но делать нечего. Надо исполнять указание!

Приехав в Москву, я исполнил поручение, позвонил Михаилу Сергеевичу и передал слова Генерального. На том конце провода услышал какое-то не то возмущение, не то мычание — не разобрать. Неопределённая какая-то реакция, правда, с нотками удивления.

При очередном звонке в Усово докладываю Черненко об исполненном задании:

— Горбачёву я сказал, Константин Устинович, чтоб воздержался в отношении Боголюбова, как велели…

Теперь здесь не следует никакой реакции. Ни да, ни нет…

Я начинаю забывать об этой истории, а через несколько дней узнаю чуть ли не из газет, что Клавдий Михайлович Боголюбов получил свою вожделённую геройскую звезду! Как говорят французы: «Селяви!» Такова жизнь!

В народе образно говорят: «Жадность фраера сгубила!» Грубовато, конечно, но точно. Попался Боголюбов — человек весьма солидного возраста — в 1985-м! При том же самом Горбачёве — когда «по привычке» вписал себя в наградной лист к 40-летию Победы. Тут и сказке конец: всплыла его изначальная ложь о фронтовой биографии, а за ней ниточкой потянулись другие неблаговидные истории с издательской деятельностью, когда фамилия Боголюбова фигурировала во всех сборниках КПСС в качестве составителя, когда за эти публикации шли баснословные гонорары, партвзносы же с них, как водится, не платились… И так далее, и так далее, и так далее…

Я без особого удовольствия рассказал об этом человеке. Но я, как и многие другие, долгие годы работал с ним в одном коллективе, был невольным свидетелем его поступков и молчал. Хотя почему молчал? Не молчал. Как и другие, говорил об этом шёпотом, возмущался в кулуарах, иногда терпеливо (как в самый первый день работы в ЦК) слушал его выспренные речи на собраниях…

Что ж, было и такое. Из песни слова не выкинешь!»

В. Печенев:

— Заведующий Общим отделом ЦК К. Боголюбов — человек не только нечистоплотный, не чистый на руку (и исключённый за это из КПСС уже где-то весной 1985 года), но и просто малограмотный. Зато Боголюбов, как мне доверительно рассказывали, вёл своё собственное досье на всех и вся — от секретарей ЦК до привлекаемых нами к работе учёных, писателей, специалистов. Материалы там собирались самые разнообразные, вплоть до квитанций о количестве бутылок водки и вина, купленных ими на спецдачах ЦК.

Боголюбов, дублируя, очевидно, КГБ, вообще на всех деятелей, в том числе секретарей ЦК КПСС, вёл на всякий случай своеобразные компрометирующие досье (в том числе и на меня). Наверное, после марта 1985 года они были переданы кому надо.

Д. Волкогонов:

— В середине января 1984 года приехавший в больницу Черненко увидел, как болезнь до неузнаваемости изменила человека. На лице Андропова явственно лежала печать близкой кончины. Задыхающийся от эмфиземы лёгких, находящийся в едва ли лучшем состоянии Черненко, перебирая подрагивающими пальцами бумаги, докладывал генсеку: в Кремле введён новый комплекс для проведения Пленумов ЦК. Объект имеет специальные сооружения, инженерное обеспечение, защиту, автоматическое управление… Больной старец, исполнявший по капризу исторического случая роль партийного принца, сразу же предложил за эту работу наградить орденами триста человек, нескольким десяткам людей дать Государственные премии, а Боголюбову, заведующему Общим отделом ЦК, — Ленинскую премию. Безучастно слушавший Андропов едва заметным движением головы давал понять, что согласен.

Е. Лигачёв:

— Боголюбов был особо приближён к Черненко, пользовался его полным доверием, и эта странная благосклонность со стороны генсека служила для меня одним из проявлений двойственности натуры Константина Устиновича: сам он был человеком скромным, а Клавдий Михайлович явно злоупотреблял своей высокой должностью. И всё-таки Черненко ему доверял! Вот и разберись…

Но так или иначе, а оставить Боголюбова в покое, скажем, просто не обращать на него внимания я никак не мог: он был одним из старых, могущественных аппаратных столпов, на которого, как говорится, замыкались и некоторые другие высокого ранга аппаратчики, олицетворявшие прежние порядки Старой площади. Такого же мнения, кстати, придерживался и Горбачёв.

Тут надо ещё напомнить, что при Андропове Боголюбов, что называется, стоял по стойке «смирно», он буквально менялся в лице, когда ему звонил по телефону Юрий Владимирович, — однажды я наблюдал это сам, поскольку в момент звонка находился в боголюбовском кабинете. Зато после смерти Андропова Боголюбов, видимо, решил сполна взять своё.

В 1984 году, помнится, у него был 70-летний юбилей, встал вопрос о награждении. Горбачёв и я, уступая нажиму Черненко, скрепя сердце вынуждены были дать согласие на то, чтобы Боголюбова наградили орденом. Однако ему и главного ордена показалось мало, он буквально выклянчил у Черненко звание Героя Социалистического Труда, о чём я узнал лишь из газет.

Так было, такие в то время были порядки, и они свидетельствовали о том, что начинает возрождаться «звездопад» брежневских лет.