«Я хотел служить народу...»: Проза. Пьесы. Письма. Образ писателя - Михаил Афанасьевич Булгаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молчание.
Отвечать, когда спрашивает командир! Кого?
Третий офицер. Гетмана обещали защищать.
Алексей. Гетмана? Отлично! Сегодня в три часа утра гетман, бросив на произвол судьбы армию, бежал, переодевшись германским офицером, в германском поезде, в Германию. Так что в то время, как поручик собирается защищать гетмана, его давно уже нет. Он благополучно следует в Берлин.
Юнкера. В Берлин?
— О чем он говорит?!
— Не хотим слушать!
Первый юнкер. Господа, да что вы его слушаете?
Студзинский. Молчать!
Гул. В окнах рассвет.
Алексей. Но этого мало. Одновременно с этой канальей бежала по тому же направлению другая каналья — его сиятельство командующий армией князь Белоруков. Так что, друзья мои, не только некого защищать, но даже и командовать нами некому, ибо штаб князя дал ходу вместе с ним.
Гул.
Юнкера. Быть не может!
— Быть не может этого!
— Это ложь!
Алексей. Кто сказал — ложь? Кто сказал — ложь? Я сейчас был в штабе. Я проверил все сведения. Я отвечаю за каждое мое слово!.. Итак, господа! Вот мы, нас двести человек. А там — Петлюра. Да что я говорю — не там, а здесь! Друзья мои, его конница на окраинах города! У него двухсоттысячная армия, а у нас — на месте мы, две-три пехотные дружины и три батареи. Понятно? Тут один из вас вынул револьвер по моему адресу. Он меня безумно напугал. Мальчишка!
Третий офицер. Господин полковник.
Алексей. Молчать! Так вот-с. Если бы вы все сейчас, вот при этих условиях вынесли бы постановление защищать… что? кого?.. одним словом, идти в бой, — я вас не поведу, потому что в балагане я не участвую, тем более что за этот балаган заплатите своей кровью и совершенно бессмысленно вы все!
Николка. Штабная сволочь!
Гул и рев.
Юнкера. Что нам делать теперь?
— В гроб ложиться!
— Позор!..
— Поди ты к черту!.. Что ты, на митинге?
— Стоять смирно!
— В капкан загнали!
Третий юнкер (вбегает с плачем). Кричали: вперед, вперед, а теперь — назад. Найду гетмана — убью!
Первый офицер. Убрать эту бабу к черту! Юнкера, слушайте: если верно, что говорит полковник, — равняться на меня! Достанем эшелоны — и на Дон, к Деникину!
Юнкера. На Дон! К Деникину!..
— Легкое дело… что ты несешь!
— На Дон — невозможно!..
Студзинский. Алексей Васильевич, верно, надо все бросить и вывезти дивизион на Дон.
Алексей. Капитан Студзинский! Не сметь! Я командую дивизионом! Я буду приказывать, а вы — исполнять! На Дон? Слушайте, вы! Там, на Дону, вы встретите то же самое, если только на Дон проберетесь. Вы встретите тех же генералов и ту же штабную ораву.
Николка. Такую же штабную сволочь!
Алексей. Совершенно правильно. Они вас заставят драться с собственным народом. А когда он вам расколет головы, они убегут за границу… Я знаю, что в Ростове то же самое, что и в Киеве. Там дивизионы без снарядов, там юнкера без сапог, а офицеры сидят в кофейнях. Слушайте меня, друзья мои! Мне, боевому офицеру, поручили вас толкнуть в драку. Было бы за что! Но не за что. Я публично заявляю, что я вас не поведу и не пущу! Я вам говорю: белому движению на Украине конец. Ему конец в Ростове-на-Дону, всюду! Народ не с нами. Он против нас. Значит, кончено! Гроб! Крышка! И вот я, кадровый офицер Алексей Турбин, вынесший войну с германцами, чему свидетелями капитаны Студзинский и Мышлаевский, я на свою совесть и ответственность принимаю все, все принимаю, предупреждаю и, любя вас, посылаю домой. Я кончил.
Рев голосов. Внезапный разрыв.
Срывайте погоны, бросайте винтовки и немедленно по домам!
Юнкера срывают погоны, бросают винтовки.
Мышлаевский (кричит). Тише! Господин полковник, разрешите зажечь здание гимназии?
Алексей. Не разрешаю.
Пушечный удар. Дрогнули стекла.
Мышлаевский. Пулемет!
Студзинский. Юнкера, домой!
Мышлаевский. Юнкера, бей отбой, по домам!
Труба за сценой. Юнкера и офицеры разбегаются. Николка ударяет винтовкой в ящик с выключателями и убегает. Гаснет свет. Алексей у печки рвет бумаги, сжигает их. Долгая пауза. Входит Максим.
Алексей. Ты кто такой?
Максим. Я сторож здешний.
Алексей. Пошел отсюда вон, убьют тебя здесь.
Максим. Ваше высокоблагородие, куда ж это я отойду? Мне отходить нечего от казенного имущества. В двух классах парты поломали, такого убытку наделали, что я и выразить не могу. А свет… Много войска бывало, а такого — извините…
Алексей. Старик, уйди ты от меня.
Максим. Меня теперь хоть саблей рубите, а я не уйду. Мне что было сказано господином директором…
Алексей. Ну, что тебе сказано господином директором?
Максим. Максим, ты один останешься… Максим, гляди… А вы что же…
Алексей. Ты, старичок, русский язык понимаешь? Убьют тебя. Уйди куда-нибудь в подвал, скройся там, чтоб духу твоего не было.
Максим. Кто отвечать-то будет? Максим за все отвечай. Всякие — за царя и против царя были, солдаты оголтелые, но чтоб парты ломать…
Алексей. Куда списки девались? (Разбивает шкаф ногой.)
Максим. Ваше высокопревосходительство, ведь у него ключ есть. Гимназический шкаф, а вы — ножкой. (Отходит, крестится.)
Пушечный удар.
Царица небесная… Владычица… Господи Иисусе…
Алексей. Так его! Даешь! Даешь! Концерт! Музыка! Ну, попадешься ты мне когда-нибудь, пан гетман! Гадина!
Мышлаевский появляется наверху. В окна пробивается легонькое зарево.
Максим. Ваше превосходительство, хоть вы ему прикажите. Что ж это такое? Шкаф ногой взломал!
Мышлаевский. Старик, не путайся под ногами. Пошел вон.
Максим. Татары, прямо татары… (Исчезает.)
Мышлаевский (издали). Алеша! Зажег я цейхгауз! Будет Петлюра шиш иметь вместо шинелей!
Алексей. Ты, бога ради, не задерживайся. Беги домой.
Мышлаевский. Дело маленькое. Сейчас вкачу еще две бомбы в сено — и ходу. Ты-то чего сидишь?
Алексей. Пока застава не прибежит, не могу.
Мышлаевский. Алеша, надо ли? А?
Алексей. Ну что ты говоришь, капитан!
Мышлаевский. Я тогда с тобой останусь.
Алексей. На что ты мне нужен, Виктор? Я приказываю: к Елене сейчас же! Карауль ее! Я следом за вами. Да что вы, взбесились все, что ли? Будете ли вы
