"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Мирьям показала ему сотни кист в серой оболочке мозга, показала личинок. Она достала пинцетом особенно крупного, извивающегося, длиной в три фута червя, выбросив его в жестяное ведро.

- Вычисти, - муж указал на вскрытый череп, - при мне. Набей тряпками, и приведи все в порядок. Он будет лежать в трюме, никто им не заинтересуется, но мало ли что.

Мирьям, не говоря ни слова, подчинилась. Стивен забрал и склянку со спиртом. Он бросил ее поверх того, что лежало в ведре, и взял из поставца бутылку с керосином. Корабль оснастили фонарями со свечами, но Мирьям попросила поставить в лазарете керосиновую лампу. Она давала более яркий свет, удобный при осмотрах и операциях. Муж зажег фосфорную спичку, пламя взметнулось вверх. Мирьям, посмотрела на тело Коннелли: «Господи, прости меня, пожалуйста».

Капитан Кроу подождал, пока огонь утихнет. Он вышел, унося с собой ведро. Вскоре, через открытые ставни, до Мирьям донеслись голоса матросов. Экипаж, не дожидаясь завтрака, спускался на лед, расставляя мины. Она набила холстом пустой череп мертвеца. Поставив на место кости, женщина начала зашивать его голову, медленными, точными движениями.

За последнюю неделю они продвинулись, как посчитал Стивен, ровно на две мили. Лед был вековым, тяжелым, приходилось расходовать много пороха. Труп Коннелли лежал в трюме, закоченевший от холода. Мессу по нему было служить некому. Стивен, в воскресенье, после завтрака устроил что-то вроде поминальной службы. Они прочли Псалмы, и спели те немногие гимны, что помнили.

Потом он спустился на лед и долго, внимательно осматривал борта «Ворона». Повреждений капитан не нашел, гребные винты были в порядке. Над серым, безмолвным пространством висел туман. Стивен отчего-то вспомнил дядю Аарона. Каноник приехал провожать их в Плимут.

Сидя за кофе, в «Золотом Вороне», он, внезапно, улыбнулся:

- Я тебя хоронил, милый мой. На Крымской войне, когда все думали, что ты погиб..., Ты вот что, -Аарон курил папиросу, внимательно разглядывая лицо капитана, - ты помни, что вы британцы, мой дорогой. Не уроните свою честь, - священник вздохнул, - хоть это и не война, а все равно, разные вещи случаются.

Вокруг голубых глаз залегли глубокие морщины, но Аарон оставался все таким же, высоким, худощавым, с рыжей, в седине бородой. Лицо было загорелым, веселым. Священник, хоть его ферма и стояла за окраиной Кентербери, отказывался от экипажа:

- Пять миль пешком каждый день, яблоко из собственного сада, и доктор мне еще не скоро понадобится, - смеялся Аарон.

С тех пор, как старшая сестра выздоровела, и поселилась в Банбери, у него появилось оправдание поездкам в замок. Аарон говорил себе:

- Оставь. Джон твой племянник, они любят друг друга..., Оставь, отец Корвино, забудь об этом.

Полина всегда встречала его и Марию с радостью. Вечером, он, Ева и герцогиня сидели на террасе, или в библиотеке, обсуждая новые книги. Аарон просто смотрел на белокурые волосы Полины, вдыхал запах фиалок, и любовался красивым профилем. По утрам они ездили кататься. Аарон, со времен своей службы в армии, не потерял навыков наездника, Полина тоже отлично держалась в седле. Она рассказывала ему о судебных процессах, Аарон слушал:

- Джон в Дублине. Он раз в два месяца приезжает, а то и реже..., Нет, нет, не смей. Даже помыслить о таком нельзя.

Полина сказала, что осенью они перебираются на Ганновер-сквер. Священник предложил: «На каникулы пусть дети ко мне ездят. Дом большой, места всем хватит».

Ферма стояла на берегу Стаура, узкой, тихой реки. У Аарона был свой причал, ивы опускали в зеленую воду узкие листья. У них был сад с яблоками и вишнями и огород. Мария выращивала все овощи, от картошки и моркови до артишоков. Во дворе стоял крепкий сарай для коров и коз, и курятник. Мария все чаще, невзначай, намекала деду, что хорошо было бы еще завести свиней и овец.

- Овцы сами будут пастись, дедушка - горячо говорила девочка, - тем более, у нас есть собака. Пусть работает, - Мария гладила черно-белого, умного пса. Аарон привез его щенком из Эдинбурга. Священник ездил туда на собрание синода шотландской церкви. Пса звали Спот. Мария, с тех пор, как получила его в подарок, уговаривала деда отправиться в Шотландию еще раз. «Мы будем продавать щенков, - девочка бралась за бумагу и карандаш, - это, дедушка, очень доходно».

Аарон забирал у нее тетрадку:

- Хватит и того, милая, что мы медом торгуем, овощами и фруктами. Хорошо, что мистер Ригби все это забирает. Мне не надо самому на рынке стоять, - Ригби был их соседом, тоже фермером. Пасека стояла за домом, Мария, в широкополой шляпе, укутанная сеткой, вынула рамку для сот:

- Я, дедушка, хочу сыр делать. Если можно было бы свою лавку открыть..., - девочка, мечтательно, вздохнула. Аарон наклонился и поцеловал ее куда-то в шляпу:

- Вырастешь, и откроешь.

Были у них и кошки, целое семейство, и кролики. Рядом с кухней Мария устроила особые делянки, для трав. Срывая розмарин и шалфей, вдыхая сухой, острый аромат, Аарон вспоминал грустную музыку старой песни, услышанной от племянника. Дети любили, когда Джон играл на гитаре. Герцог учил с ними слова, а каноник сидел, незаметно глядя на Полину, немного улыбаясь.

Деньги внучки Аарон не тратил. Средства вложили в надежные акции, по рекомендациям Питера. Аарон, было, несколько раз, думал написать письмо отцу Марии, а вернее, Анри. Где обретался Макс, каноник понятия не имел.

- Зачем? - спрашивал он себя: «Он ничего общего с девочкой иметь не собирается. Не надо ей этого. Когда повзрослеет, я ей все расскажу. Захочет его найти, так тому и быть».

Когда Анри погиб, каноник понял, что теперь найти Макса будет еще сложнее.

- Господь с ним, - думал священник, - но надо в Париж поехать, летом. Юджиния приглашает. На девочку новую посмотреть, Марии Францию показать, Бельгию..., - после Парижа они собирались погостить в Мон-Сен-Мартене и Амстердаме.

- Так и сделаю, - решил Аарон, - а остальные, наверное, в Банбери лето проведут, и в Мейденхеде. Священник взглянул на решительное лицо капитана Кроу: «Они к тому времени окажутся в самой глубокой Арктике. Стивен опытный капитан, врач у него на борту отличный, - Аарон улыбнулся, -экипаж он сам отбирал..., Все будет хорошо. Титул у него есть. Королева намекала, что еще один ему даст, если экспедиция удачно закончится. Станет графом».

Аарон часто бывал во дворце. Королева любила с ним разговаривать, после того, как овдовела. Она вздыхала: «Вы сами потеряли жену, отец Корвино. Вы знаете, что это такое». Его приглашали выступать с проповедями в часовне Виндзорского замка, перед королевской семьей. Аарон знал, что его прочат в архиепископы.

Племянник, несколько лет назад, заметил:

- Ее величество говорила об этом, дядя Аарон. Не отказывайтесь, если вам предложат, - герцог поднял бровь. Каноник, ворчливо, отозвался:

- Еще надо дождаться, чтобы предложили, милый мой. Впрочем, - Аарон потянулся, - у меня внучка на руках. До ее замужества еще долго. Умирать я не собираюсь.

Они привезли из Кентербери ящики с овощами, огурцами, салатом, ранней клубникой, и банки с медом. Мирьям, стоя в трюме, весело заметила:

- Овощи мы до Ирландии съедим, и возьмем на борт свежие припасы, а потом..., - она повела рукой и обняла Марию: «Спасибо тебе, милая, за подарки».

Девочка была высокая, крепкая. Ясные, голубые глаза взглянули на Мирьям. Женщина поняла:

- Кого-то она мне напоминает. Авиталь, - она удержалась, чтобы не закусить губу, - у нее мои глаза были. Ей тоже одиннадцать сейчас, ровесницы. Господи, прошу тебя, пусть моя дочь будет счастлива..., - она увидела у Марии «Хронику садовника и сельскохозяйственную газету».

- Я хочу письмо написать, тетя Мирьям, - призналась ей Мария, - как я травы выращиваю. У нас в Кенте хороший климат. Можно сажать растения с континента. Когда мы будем в Париже, я обязательно куплю семена. Франческо тоже с нами в Европу едет, - добавила девочка, - дедушка сказал, что ему надо семью повидать. А вы будете гербарий составлять? - поинтересовалась Мария.