Плач Агриопы - Алексей Филиппов

- Крысы житья не дают, — выговаривала она. — И всё из той двери лезут, где бесноватый-то прятался. Ну — ты ж его, Паша, в скорую помощь сдавал, не позабыл? Потравить бы их, а? Я понимаю — не до того сейчас. Крысобоев этих — дефекторов?..

- Дезинфекторов, — механически поправил Павел.

- Вот-вот, этих вот самых дефекторов — не вызовешь. Но может ты сам, Паша? Посыплешь в подвале чем ни на есть. Говорят, они от талька дохнут, или мышьяка.

В голове управдома что-то сдвинулось, как будто там располагался чайный сервиз — и теперь он вздрогнул от первого толчка землетрясения. Какая-то мысль оформлялась и просилась на язык.

- Тамара Валерьевна, — Павел шумно вдохнул и выдохнул, успокоился. — А когда, говорите, они попёрли? Крысы-то?

- Так в тот день и попёрли, — обиженная, что её оборвали, отозвалась Жбанка. — Вот когда ты, с друзьями своими, на машине приехал, а мы тебя с того конца двора выкликали, — вот тогда и попёрли. А мы ещё к тебе в дверь стучали — и звонили. И не открыл никто. Спрятался ты от нас Паша. А ты ж — председатель нашего дома, — тебе прятаться не след; что люди подумают? — Старушка неожиданно взялась обличать Павла, но тот и не помышлял о раскаянии. Он думал о другом.

- Там же дохлые — крысы-то были, — проговорил он наконец. — Тамара Валерьевна. Кто-нибудь в подвал спускался? Крыс-то я того… убил… Там их, дохлых, наверно, сотни две было. Откуда живые?

- Что ж я, вру тебе что ли, Паша, — Жбанка аж передёрнулась от обиды. — И мужики в подвал спускались, и крыс там — пруд пруди. Живые-живёхонькие. А дохлых — ни единой.

- Так я это… Тамара Валерьевна… пойду тогда, посмотрю… посмотрю, что можно сделать, — пробормотал управдом и бросился к подвалу. Жбанка осталась стоять с приоткрытым ртом, в растерянности.

Порыва Павла не поняли и Танька с Тасей. Они чуть приотстали, и ещё оставались на улице, когда управдом скатился по лестнице-трапу в подвал.

Спустился — и тут же отскочил на шаг назад, взвился на самую высокую ступень лестницы.

Подвал кишел крысами. Странными, худыми, как будто дистрофичными. С красными — не то злыми, не то воспалёнными — глазами. И ни следа тех сотен бездвижных маленьких тушек, в которые превратил Павел атаковавшую его крысиную армию, выстрелив из мушкета со змейкой. Управдом попытался извлечь из памяти хоть какую-то полезную информацию из жизни крыс. Может, они поедают себе подобных? Может, та армия была только первым ударным отрядом — авангардом эпидемии? А за ней последовала этакая крысиная, монголо-татарская, орда? Пришла, расплодилась, пожрала трупы себе подобных и сделалась от этого сильнее?

Павел не понимал, почему это так волнует его. Но не мог отделаться от мысли: надо навести справки. Почитать про крыс. А сделать это можно дома — где же ещё. В квартире должны быть книги — небольшая, но толковая, библиотека отца, которую тот не захотел вывозить в Саратов. Но это в том случае, если квартира — не разграблена.

Новое переживание обрушилось на управдома. Как оно всё там — в квартире? Когда он, в спешке, покидал её в последний раз, — оставил входную дверь — открытой, а за дверью — связанных по рукам и ногам сотрудников ритуального агентства, у которых, по наущению Людвига, позаимствовал лимузин-катафалк.

- Не входите! — успел Павел предупредить Таньку и Тасю, зашебуршавшихся у подвальной двери. — Я сам иду к вам. Не высовывайтесь, держитесь за мной.

Когда Павел выбрался из подвала, Жбанка уже скрылась с глаз долой. Без помех управдом, сопровождаемый юными дамами, дотопал до своего подъезда. Поморщился, унюхав, что лестничная клетка воняет помоями. Неудивительно: от уборщиц вряд ли стоило ожидать, что они, во время эпидемии или войны, не оставят свой пост; проявят чудеса профессионального героизма. Хорошо хоть, падалью не пахло.

Лифт не работал. Пришлось подниматься на своих двоих, время от времени переступая через лужицы какой-то слизи — не то лукового супа, не то блевотины. Перед дверью собственной квартиры Павел замер: дверь была распахнута. Управдом ещё не видел, что скрывается там, внутри, но испугался этой раздуй-развейности. Приложив палец к губам, призвав попутчиц к тишине, он всё же, на цыпочках, лёгкими шажками, приблизился к двери. А дальше — поступил по-ребячески, наивно и неразумно: быстро просунул голову в дверной проём, зажмурившись при этом. Тут же сам понял, что смешон. И эта насмешка над собой привела в чувство. Павел распахнул глаза, вгляделся в сумрак прихожей… перевёл взгляд ещё дальше… сумел дотянуться глазами даже до кухонного порога. Нервно ожидал: дьявольской рожи, трупа, призраков, укоризненно протягивавших к нему тонкие руки. Мысленно спрашивал сам себя: «Ну что?», «Ну что?»

- Ну, и ничего! — громко, недовольный собой, провозгласил Павел.

Он выпрямился, расправил плечи, вошёл в квартиру, более ни от кого не скрываясь. Дал отмашку девчонкам: «Заходите!»

Дома почти ничего не изменилось — и это было, пожалуй, удивительней всего. Это было невероятно, сюрреалистично. Впрочем, при тщательном осмотре помещения, Павел выяснил: здесь, за время его отсутствия, побывало не так уж мало людей. Их следы виднелись на паркете и ковре. Кто-то из незваных гостей даже воспользовался чашками Павла: почаёвничал — и оставил на журнальном столике, перед телевизором. Но вандализмом — и не пахло. Грабежом — тоже. Всё важное и ценное осталось на своих местах. Не забрали даже бельевые верёвки, которыми Павел и Людвиг связывали «ритуальщиков» из труповоза. Те, аккуратно разрезанные, валялись на ковре. Квартира словно бы пребывала, во всё время отсутствия Павла, под чьим-то присмотром.

- Танька, на правах хозяйки, познакомь Тасю с нашим жилищем, — попросил управдом. — И не бычься: будь гостеприимной. Тася поживёт с нами какое-то время. Мойте руки с дороги. Скоро будем пить чай. По поводу еды… я что-нибудь придумаю. Минут через пятнадцать, хорошо? Сейчас мне нужно посмотреть кое-что…

Убедившись, что дочь не глядит на гостью волком — и впрямь готова провести Тасе экскурсию по квартире, — Павел направился к книжной полке. По дороге включил телевизор: внутренне поразился, что не слышал ничего толкового из динамиков этого волшебного ящика с того самого дня, как привёз сюда Еленку — ещё здоровую, — с заболевшей Татьянкой. Телевизор работал. Правда, управдому удалось отыскать лишь два канала, ведших трансляцию. Он оставил первый — там показывали документальный фильм, посвящённый изобретению пенициллина. Павел усмехнулся: «тематично и воодещевляюще», — и, едва прислушиваясь к бубнению телевизора, взялся за изучение корешков книг.

Очень скоро он понял, что возлагал слишком большие надежды на библиотеку отца. Книги там имелись в избытке, но, в основном, художественная литература. Больше всего — фантастики. Отец был мечтателем и любил далёкие звёзды. Нашёлся, впрочем, Большой энциклопедический словарь семьдесят пятого года. Павел перенёс его на журнальный столик, подвинув чашки, начал искать статью про крыс, — но вдруг расслышал, о чём говорит телевизионный диктор — и замер, похолодел.