Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Но события этой ночи только начинались. Одна за другой из темноты стали выныривать лодки ацтеков. Индейцы, дождавшись, когда озеро успокоится, спешили обратно отвоевать у неприятеля Истапалапан.

Легкие и юркие, как водомерки, десятки каноэ скользили по водной глади. Весла беззвучно опускались и поднимались. Испанцы затаились, надеясь, что враги их не обнаружат. Вокруг царила такая тишина, что нашествие ацтеков казалось каким-то призрачным и неправдоподобным. Кроме гребцов, в каждой лодке сидело несколько воинов.

Конкистадоры быстро поняли, что надеяться на невнимательность индейцев не следует. Те целенаправленно подплывали к каждому торчащему из воды дому и к каждому дереву. Они искали выживших испанцев. Фернан видел, как к их крыше приближается большое каноэ с одинокой фигурой, стоящей на корме во весь рост. Он до боли сжал в ладони рукоять меча. Эта мрачная и неторопливая пирога казалась ему ладьей Харона, неотвратимо скользящей вперед по мертвым водам, чтобы забрать с собой души тех, кто по странной случайности еще не погиб.

— Меня эта проклятая аркебуза чуть не утопила, а теперь, когда она так нужна, от нее никакого толка нет, — прошептал Каррерас. — Порох отсырел. Дамиан, заряжай арбалет.

— Чем? — недовольно буркнул тот. — Колчан с болтами потоком унесло. Одна стрела всего и осталась.

А пирога тем временем сменила курс и направилась к другому дому. Но надолго ли такая передышка? Конкистадоры распластались по крыше, ожидая, когда же вражеские лодки подберутся поближе. Фернан лежал, прикрыв голову щитом и приготовив меч для удара. Поблизости пять каноэ окружило один из уцелевших домов. На нем спаслось несколько тлашкаланцев. Траурная и неправдоподобная тишина рухнула. Ночь наполнилась звуками: крики, боевые кличи, удары, плеск воды от падающих тел.

Гонсалес с удивлением понял, что чувствует некоторое облегчение. Жуткое безмолвие, царившее совсем недавно, пугало чуть ли не больше, чем воинственные ацтеки. Как будто и впрямь не люди сидят в лодках, а призраки или чудовища из тех, которым молятся местные жители. Но вот результаты короткой схватки никакого оптимизма не внушали. Не прошло и минуты, как все союзные испанцам индейцы оказались в плену. А каноэ подбирались ближе…

Ацтеки были так уверены в себе, что надеялись взять всех спасшихся живьем. Через минуту они атаковали крышу, где засел Фернан с товарищами. Гонсалес вскочил, отбил один нацеленный на него удар, закрылся щитом от второго, тут же сделал выпад и острие меча прошило вражескую грудь. Рядом Себастьян, орудуя копьем, пронзал неприятелей одного за другим. Каноэ сновали со всех сторон, дюжина защитников еле успевала отражать нападения.

Наконец индейцы, потеряв около двадцати человек, отхлынули, хотя и недалеко.

— Схлопотали, негодяи, — прерывающимся от усталости голосом сказал кто-то из испанцев. — Победа за нами.

— Надолго ли? Погоди, вот сейчас они поймут, что в плен нас не взять и начнут обстреливать из луков, — ответил Себастьян.

— Друзья, перебирайтесь к нам, — донеслось из темноты. — Нас десяток на одной крыше и еще восемь на другой. Места всем хватит. Общими силами сумеем отбиться.

Фернан и Себастьян переглянулись. Опасно было отправляться вплавь даже на короткую дистанцию — вражеские лодки совсем рядом! — но и дожидаться обстрела казалось чистейшим самоубийством. Испанцы один за другим прыгали в воду и, усердно работая руками, спешили к ближайшему зданию. Здесь к атаке ацтеков успели уже хорошо подготовиться — двое конкистадоров, сняв доспехи, нырнули в сам дом и добыли оттуда несколько досок. Теперь из них с горем пополам удалось соорудить некий заслон от стрел и камней.

Каноэ совсем скоро вернулись. На одном из них даже зажгли факел и человек, его державший, тут же схлопотал арбалетный болт в грудь.

— Не зря сохранил последнюю стрелу, — проворчал Дамиан.

Убитый ацтек и факел тут же вывалились за борт, а остальные не осмеливались больше играть с огнем, поняв, что у испанцев все не так и плохо со стрелковым оружием. Затопленный Истапалапан снова окутала полутьма, едва освещаемая неясным светом звезд. Несколько раз индейцы пытались взять крышу приступом и неизменно отступали, неся большие потери. Затем, растворившись в темноте, сыпали стрелами и дротиками, но пользы им это не принесло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В очередной раз, когда нападение удалось отразить, Фернан услышал отголоски боя.

— Слышишь? — спросил он у Себастьяна. — Еще где-то наши храбрецы бьются с неприятелем.

До утра индейцы не раз тревожили конкистадоров. Продрогшие испанцы оставшуюся часть ночи сидели на крышах. Все устали и проголодались. После изнурительного боя хотелось спать, но как тут уснешь, если холодный ветер пробирает насквозь, высасывая из тела последние остатки тепла? Да еще и враг где-то рядом затаился.

С рассветом ситуация изменилась. Оказалось, что Кортес и большая часть войска уцелела. Генерал-капитан сумел в темноте собрать солдат на мелководье и даже победить в ночном бою. Более того, он отбил несколько десятков лодок. На воде теперь тоже инициатива перешла к конкистадорам. На крышах по всему городу обнаружилось около трех сотен человек — испанцев и тлашкаланцев.

Хотя победа вроде бы и осталась за Кортесом, но Истапалапан он вынужден был покинуть. Припасы утонули, армия несколько поредела, а все выжившие настолько устали и продрогли, что поневоле пришлось возвращаться в город Тескоко. Но и Истапалапан больше не представлял для конкистадоров угрозу. Наполовину затопленный, потерявший в боях сотни человек, изрядно пострадавший от наводнения. Местным жителям теперь было не до того, чтобы воевать на стороне Теночтитлана. Тут бы свои проблемы решить…

Антонио де Вильяфанью терзали противоречивые чувства. С одной стороны, он сокрушался из-за неудачи в Истапалапане, жалея погибших испанцев и потраченное время. С другой же невольно радовался, понимая, что любой промах Кортеса увеличивает число недовольных. И таких в самом деле становилось все больше. И каждого уставшего и разочаровавшегося солдата Антонио старался перетащить на свою сторону. Рано или поздно чаша терпения испанцев переполнится. Вот тогда и придет время решительно сказать: «Хватит! Мы желаем вернуться на Кубу!». Кортес поневоле прислушается, если этот хор окажется достаточно многоголосым.

Вильяфанья сидел в своем доме в Тескоко и вел разговор с Энрике Бальбоа, который постепенно становился его первым помощником и главным союзником.

— Антонио, мы должны как можно скорее воспротивиться приказам Кортеса, — убежденно говорил Энрике. — Подумай сам, сколько человек уже пропало. А сколько еще погибнет! А ведь стоит нам попросить помощи у губернатора Кубы и наш отряд увеличится в несколько раз. Заодно обзаведемся лошадьми, пушками, порохом. Да что говорить, если даже шлемы сейчас есть далеко не у каждого.

— Нас поддерживает уже сотня человек, — ответил Вильяфанья. — И чем их становится больше, тем мне, скажу честно, тревожнее. Некоторые люди доведены до отчаяния. С таким трудом покорили Истапалапан и тут же пришлось его оставить. Ради чего столько сил потрачено? Когда они вступят в открытое противостояние с Кортесом, то к чему это приведет? Если мы передеремся, то ацтекам это лишь на руку. Выживших после междоусобицы они поголовно пленят и принесут в жертву в своей дьявольской столице. А от меня некоторые уже прямо требуют, чтобы я выступил против генерал-капитана. Как думаешь, Кортес уступит нашим требованиям?

— Нет, — решительно покачал головой Энрике. — Я встречал таких людей. Безгранично целеустремленных, верящих, что им все по плечу. Людей, которым тесно в привычных рамках. Им нужны великие цели, немыслимые и неприступные вершины. Лишь покоряя их, они чувствуют себя счастливыми. Таков Понсе де Леон, с которым я бродил по Флориде. И мой однофамилец Васко Нуньес де Бальбоа, который основал колонию в Дарьене и открыл океан западнее Нового Света. Или Алонсо де Охеда, который плавал еще с Колумбом. Таков и Эрнан Кортес. Он не согласится отступить. Он искренне верит, что ему по силам покорить огромную империю столь ничтожными силами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})