Жизнь замечательных Блондей - Кира Измайлова

— Ладно, оставим это. — Вернер поднялся из-за стола, освобождая место полицейскому с ноутбуком. — Как закончите с фотороботом, отвезите ее назад, что ли. А лучше закройте где-нибудь до утра на всякий случай…

На обратном пути в Эос Вернер упорно молчал. Эмиль тоже молчал, хотя его разбирало любопытство.

У себя в кабинете Вернер утвердился на диване и впал в глубокую задумчивость. Эмиль маялся у окна, пытаясь погладить кота. Тот всякий раз уворачивался и норовил Эмиля оцарапать. Опередить друг друга у них пока ни разу не получилось. Джефферсон стоял навытяжку у двери, ожидая распоряжений. Физиономия у него была еще более унылой, чем обычно, впрочем, небеспричинно.

От нечего делать Эмиль взялся разглядывать Вернерова подчиненного. Любопытный тип, Эмиль слышал, что он не только хороший сыщик, но и примерный семьянин.

Эмилю показалось, что волосы у Джефферсона на пару тонов светлее, чем усы, отчего последние выглядят как-то ненатурально. «Может, подкрашивает?» — мелькнула забавная мысль. Или носит фальшивые, для маскировки. Мало ли, какие задания он выполняет…

— Джефферсон, — тихо позвал Эмиль, видя, что Вернеру не до него. Дождался реакции и добавил: — У вас ус отклеился.

Эта невинная шутка имела престранные последствия. Джефферсон неожиданно побледнел, потом пошел красными пятнами, схватился зачем-то за свои усы, пробормотал извинение и выскочил за дверь. Эмиль проводил его озадаченным взглядом и вернулся к своему занятию — продолжил дразнить кота.

Впрочем, это быстро ему надоело. Эмиль подошел к карте и принялся разглядывать нанесенные на нее красные точки, пытаясь уловить какую-то систему в их расположении. Системы явно не было, это не походило ни на круг, ни на звезду, ни на пентаграмму, что было бы объяснимо, окажись маньяк приверженцем какого-нибудь подозрительного культа. Нет, ничего похожего, если точки соединить, получаются какие-то зигзаги… Зигзаги? Эмиль, воровато оглянувшись на не реагирующего на внешние раздражители Вернера, взял маркер и нарисовал на карте несколько линий. Полюбовался достигнутым результатом и добавил еще несколько линий пунктиром. Да, ему определенно стоило гордиться собой!

— Это что еще за художества? — раздался за его спиной недовольный голос Вернера. — Эмиль, зачем ты мне карту испоганил? Что это?

— Это? — Эмиль немного подумал. — По-моему, это елочка.

— Какая… — Вернер задохнулся, откашлялся и продолжил на полтона тише: — Какая еще елочка?!

— Вернер, остынь, — велел Эмиль, довольный собой. — Смотри сам. Вот, вот, вот… места убийств. Соединяем их между собой… Ну посмотри, правда же похоже! Кривовато, но тем не менее…

— Ну и причем тут… елочка? — безнадежно поинтересовался Вернер. — Пунктиром — это что обозначено? Стой. Не говори. Я понял… — Вернер уставился на карту, потом выхватил у Эмиля маркер и обвел им довольно-таки большой район. — Если считать, что этот придурок изображает на карте елочку, то для завершения картинки ему осталось всего одно убийство!

— Или три, — заметил Эмиль. — Но тогда это будет очень приплюснутая елочка.

— Но почему елочка?! — возопил Вернер.

— Новый год скоро, — ответил Эмиль с такой убийственной логикой, что Вернер не нашелся, что возразить.

На Амои Новый год справлялся, вообще-то, весной. Однако на многих других планетах сохранился обычай отмечать этот праздник зимой, и выходцы с этих планет, проживающие на Амои, своим привычкам не изменяли, благо им никто не мешал. Праздником больше, праздником меньше — роли не играет. Лишний повод устроить прием и похвастаться драгоценностями! Ели, ясное дело, были по большей части искусственными, однако попадались безумцы, готовые выложить кругленькую сумму за настоящие деревца. Какую именно сумму — мог бы поведать Себастьян Крей, промышлявший контрабандой елей, и Рауль Ам, за определенный процент с продаж способствующий этой противозаконной деятельности путем предоставления мощностей своих гидропонических лабораторий. Впрочем, к делу это не относилось.

Мысли у обоих Блонди шли схожими путями, поскольку Вернер выпалил:

— Ну теперь мы хотя бы знаем, что он не коренной амоец!

— По меньшей мере, у него предки должны быть не с Амои, — поправил Эмиль. — Знаешь, люди обычно придерживаются семейных традиций.

— Значит, три убийства… или одно… — протянул Вернер, оглядывая карту. — Скорее, все-таки одно.

— Почему? — удивился Эмиль.

— Он не успеет совершить три, — заявил Вернер. — Вспомни, какое сегодня число.

— Точно!.. — сообразил Эмиль. — До этого дурацкого Нового года три дня. Нет, ну если по трупу в день, он успеет!

— Будем надеяться, что он собирается совершить убийство под самый Новый год, а потому станет готовиться особенно тщательно, — вздохнул Вернер. — Так… что у нас здесь…

Эмиль кратко охарактеризовал указанный район, буквально в двух словах, и Вернер с ним вполне согласился. Окраина города, бедные кварталы, брошенный завод — простор для действия!

— Что же, придется рискнуть, — решил Вернер. — Версия бредовая, но другой нет. Надо брать его с поличным… А представь, что он затаится до следующего года? Или вообще исчезнет? Как мы тогда будем выглядеть?

— Не очень хорошо, — согласился Эмиль. — Вернер, я одного не могу понять, зачем он их режет?

— Да уже неважно, — отмахнулся Вернер. — Ну мало ли… Любая бредятина сойдет! Может, какая-нибудь шлюха проглотила важную вещь, и он эту вещь ищет…

— Ага, бриллиант размером с орех из пирсинга на интимном месте, — серьезно добавил Эмиль. — И при этом он от горя забыл, парень это был или девчонка, а потому режет всех подряд.

— Отстань, — попросил Вернер. — Я пытаюсь думать.

Он потер лоб, нахмурился. Спохватился:

— Кстати, а где Джефферсон?

— Убежал куда-то, — пожал плечами Эмиль, умолчав о своей шутке.

— Ладно, вызову, как понадобится, — решил Вернер, и вернулся к карте. С полчаса оба Блонди с жаром обсуждали возможное место преступления, сошлись на том, что логику маньяка им постичь не дано, и решили брать в кольцо весь район. Естественно, отслеживая темного цвета «вентры»… хотя этот тип вполне мог пересесть на светлую «майсу», а их в городе еще больше.

— Слезь с подоконника, — велел Вернер коту и бесцеремонно спихнул разнежившееся животное на пол. Животное, впрочем, приземлилось на все четыре лапы, фыркнуло, задрало хвост и с достоинством удалилось на диван. Вернер распахнул окно. — Ф-фух… Ну и холодина!

— Включил бы кондиционер, — поежился Эмиль.

— Он только воздух туда-сюда гоняет, а я проветрить хочу, — поморщился Вернер. — Не пойму, чем пахнет? От тебя, что ли?

— А чем пахнет? — удивился Эмиль.

— Табаком, — ответил Вернер. — И еще чем-то.

— Я не курю, ты же знаешь, — сказал Эмиль.

— Джефферсон курит, это от него, — махнул рукой Вернер. — А сладким пахнет определенно от тебя! Одеколон сменил?

— Нет, — мотнул золотой гривой Эмиль. — Я не люблю сладкие запахи. Да сам понюхай, если не веришь!

Вернер принюхался и убедился, что от Эмиля пахнет чем-то терпким и свежим, причем совсем слабо. Ничего общего с раздражающим сладким запахом. Мерещится ему, что ли?

— Эмиль, что с тобой? — спросил он, заметив, что лицо коллеги на мгновение приобрело какое-то непонятное выражение.

— Вернер, у Джефферсона фальшивые усы, — каким-то удивительно будничным голосом произнес Эмиль. — Ты знал?

— Нет, конечно, причем тут… — начал было Вернер, но осекся. Запах! Странный запах, о котором говорила Дениза, — смесь табака и чего-то сладкого!

— У него была расцарапана щека, — добил Эмиль.

Вернер схватился за телефон. Через пять минут стало известно, что вот уже две недели Майкл Джефферсон разъезжает на служебной машине. Фиолетовой старой «вентре» без номеров. Обычная рабочая машина, таких в управлении было много: что может быть лучше старой неприметной машины для того, чтобы устроить слежку, засаду, не привлекая внимании?

— Не может быть!!! — с чувством выпалил Вернер, падая на диван. Кот вовремя убрался из опасной зоны и снова переместился на подоконник. — Джефферсон!?

— Сходится… — уныло сказал Эмиль. Ему самому нравился этот полицейский.

— Сам вижу, что сходится, — вздохнул Вернер. — Его отец не с Амои, это раз. Жена, кстати, тоже из семьи выходцев с какой-то другой планеты. Не помню, с какой… Значит, Новый год они могут справлять. Это раз.

— Царапина на щеке, — напомнил Эмиль. — Это два.

— Фальшивые усы, — сказал Вернер. — Это три. Сколько его помню, Джефферсон всегда был с усами. Сбрей он их — голову на отсечение даю, его никто в управлении не узнает. Значит, на ночь отклеивает, утром приклеивает, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Машина, — добавил Эмиль. — Это четыре.

— И запах, — присовокупил Вернер. — Это пять. Улика дохлая, но все же… Неужели Джефферсон рехнулся?!