Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [с иллюстрациями] - Татьяна Рожнова

На 84-м году жизни умер Дантес. «Французский авантюрист Дантес» — как назвала его А. О. Смирнова (Россет). «Заносчивый француз» — как называли его сослуживцы по Кавалергардскому полку. Журналист Михаил Погодин был еще резче: «Поганый бродяга…»

Как видно, каждый достоин того, чего он достоин…

Родился Михаил Михайлович Бушек, автор записок «Мои воспоминания…»

Ведя рассказ о своем детстве, он сообщал:

«…Отец мой умер 19 августа 1897 г. за два месяца до моего рождения. Так что я своего отца никогда не видел. Смерть его была неожиданной от какой-то болезни сердца. Осталось нас у матери четверо: сестра Ольга, брат Борис, сестра Мария и я… Мой дед и бабка со стороны отца — Фердинанд Иосифович Бушек и Элеонора Ивановна Бушек по национальности чехи, родились в г. Праге, которая тогда входила в Австро-Венгерскую Империю. Дед был агроном. У них было два сына, старший уехал в Америку и никаких известий о нем не было, младший сын — Рене Фердинанд Ипполит Бушек — мой отец.

Когда Россия вела завоевание Кавказа, то правительство приглашало на службу агрономов. Дед с бабкой и переехали (по приглашению царя Александра II) в Россию. Он поселился, приняв русское подданство, в станице Шелкозаводской (ныне город Шелкозаводск) Кизлярского Отдела Области Терского Казачьего Войска. Там он купил земли под виноградник и работал агрономом. Ко времени переезда деда в Россию, мой отец окончил помологический факультет Пражского Университета, но сразу в Россию не поехал, а уехал во Францию, в Париж. Там окончил Помологический институт и после этого приехал в Россию. Здесь он и женился на моей матери. Родня со стороны матери не одобряла этого брака, так как считала, что он иностранец, не принадлежал к русской аристократии и был, как и дед, католиком. Отец матери (Петр Устинович Арапов) согласился на брак при условии перехода отца в Православную веру. Так что отец до брака крестился в Православной церкви и получил имя Михаил… Еще до смерти отца умерли дед и бабка и похоронены на станичном кладбище. Отец был похоронен, где он жил раньше — в городе Козлове… После смерти отца моя мать уехала к братьям в Петербург, и я родился в г. Гатчино под Петербургом. Там стоял Кирасирский полк, в котором служил брат матери Николай Петрович Арапов (1871–1926. — Авт.), генерал-майор (умерший в Архангельске, в ссылке. — Авт.). Крестили меня в церкви Кирасирского полка, почему у меня до сих пор такое громогласное свидетельство о рождении[222].

Вскоре после моего рождения мать с нами переехала жить в родовое имение Андреевка Пензенской губернии…»{1102}.

Отец Михаила Бушека, родившийся в 1854 году, умер на 44-м году жизни, а мать его — Елизавета Петровна Бушек, урожденная Арапова, овдовев в 34 года, переехала в Андреевку, в дом брата своей матери — Николая Андреевича Арапова. Вернее сказать, в дом его вдовы — Елизаветы Петровны, урожденной Ланской, во втором браке — Бибиковой. Для матери М. М. Бушека это была уже не первая потеря. Ее мать умерла в 1882 году, прожив 42 года, а через 5 лет умер и отец.

Михаил Бушек впоследствии писал:

«…Тамбовский Арапов, Петр Устинович, и жена его, Ольга Андреевна, урожденная Арапова, имели 8 человек детей, старшей была моя мать, за ней был брат Андрей, он окончил Пажеский корпус, был камер-пажем Императрицы, произведен в корнеты Кавалергардского полка, но заболел туберкулезом и умер совсем молодым[223]»{1103}.

|

А. П. Арапова — Г. А. Пушкину в Михайловское.

«…Для Маши (М. А. Гартунг. — Авт.) удалось добиться прибавку к ее пушкинским пенсиям 1400 руб., так что с мая она уже будет получать круглой цифрой 3000 руб., что, конечно, поправит ее обстоятельства…»{1104}.

После смерти Сильвестра Зенькевича в 1895 г. на должность управляющего араповским имением Воскресенская Лашма был приглашен некий М. И. Лаже (которого затем сменил купец 2 гильдии Алексей Ильич Небеснов), впоследствии рассказывавший о том, чему сам был свидетель:

«<…> С наступлением майских дней, когда окончательно проходил ладожский лед, Араповы замыкали свой особняк по Французской набережной № 18, покидали столицу и со всем штатом прислуги, горничными, поваром, камердинером переезжали в пензенскую усадьбу.

Генеральша Александра Петровна… в описываемую эпоху, на рубеже обоих столетий, была особой почтенного возраста, пышнотелая, белая, круглолицая…

Одновременно, чуть ли не в тот же день, покидала Москву и переезжала в Лашму Мария Александровна, неизменно проводившая у сестры лето… Будучи примерно на десяток лет старше своей единоутробной сестры, Мария Александровна совершенно на нее не походила. Это была худенькая, седая, подтянутая старушка, темноглазая, с сеткой мелких морщинок, прорезавших смуглое, не лишенное все же известной привлекательности, характерное „пушкинское“ лицо.

Ежегодно приезжал на лето вместе с семьей — женой Натальей (следует читать — Елизаветой. — Авт.) Ивановной и двумя мальчиками-подростками (Николаем и Иваном. — Авт.), из которых один через несколько лет умер, объевшись крыжовником, — зять, советник посольства в Мюнхене, а потом в Вене, Николай Николаевич Столыпин, кузен будущего премьера, рослый, красивый, еще сравнительно молодой человек, крупный помещик той же пензенской губернии, владелец „Пушкина“ и „Столыпина“.

Летняя жизнь протекала неторопливым, размеренным ходом. Вставали рано, в полдень сходились к общему завтраку. После завтрака генерал продолжал заниматься хозяйством… Генеральша Александра Петровна приказывала подать серую тройку и вместе с сестрой совершала обычную утреннюю прогулку, то в окрестные степи, то по направлению в „Лашминский Бор“.

По-столичному, сравнительно поздно, к шести часам сходились к обеду, беседовали и спорили на хозяйственные, общественные, политические темы. Генерал и всецело примыкавший к нему Н. Н. Столыпин разделяли воззрения передовой части русского общества…

К шести часам подавался легкий ужин, фрукты и чай, а затем вплоть до полуночи общество продолжало сидеть в столовой или гостиной, занимаясь беседой, чтением столичных газет, иной раз цитированьем стихов и посланий поэта.

К услугам владельцев была обширная библиотека, где встречались многие экземпляры, принадлежавшие когда-то поэту, с его карандашными отметками и набросками на полях.