Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси - Лев Черепнин

После этого брат московского великого князя Василия Дмитриевича Юрий во главе московского войска разгромил Болгары, Жукотин, Кеременчук и Казань. Поход продолжался три месяца. Летопись подчеркивает, что русская рать впервые проникла так далеко в глубь татарских владений: «никто же не помнить толь далече воевала Русь Татарьскую землю». Обратно русское войско вернулось с большой добычей («и възвратишася с многою корыстью»)[2128].

Князь Семен нашел убежище в Орде. По-видимому, он делал новые попытки скопить там военные силы, чтобы вернуть Нижегородское княжество. В 1401 г. великий князь Василий I послал своих воевод захватить семью Семена Дмитриевича, с тем чтобы таким путем заставить покориться его самого. Московские воеводы отправились с великокняжеской ратью в «Татарскую землю», где и настигли жену и детей князя Семена. «Ограбив» их, они привели их в Москву, где те были взяты под стражу. Семен Дмитриевич, перешедший на положение беглеца и изгнанника («сам бо бяше тогда бегая по Татарскым местом»), узнав об аресте его жены и детей, о захвате московским великим князем его казны, обратился к Василию I с просьбой о помиловании («посла к великому князю с челобитием и с покорением»). Получив от великого князя разрешение на возвращение в русские земли с гарантией безопасности («опас»), Семен Дмитриевич приехал в Москву. Оттуда он и его семья были отправлены великим князем в Вятку, где князь Семен в том же году и умер.

Краткая характеристика Семена Дмитриевича, помещенная, в Симеоновской и некоторых других летописях, отличается двойственным характером. С одной стороны, летописец как будто осуждает суздальского князя за то, что он так настойчиво добивался восстановления на нижегородском княжеском столе и прибегал в этих целях к помощи ордынских ханов. «…Восмь лет по ряду в Орде служи четырем царем… а все то поднимая рать на великаго князя московскаго, како бы ему наити свою отчину, Новогородцкое княжение». Но, с другой стороны, в отзыве летописца о князе Семене нельзя не увидеть известного к нему уважения и сочувственного отношения. Автор с чувством симпатии говорит о его энергии, целеустремленности, скорбит по поводу бед, его постигших. «Сеи же князь в животе своем многы напасти подъят и многы истомы претерпе в Орде и на Руси, добиваяся отчины своея»; «и того ради мног труд лодъя, не обретаа покоя ногама своима, и не успе ничтоже, но акы всуе тружаяся»[2129].

Подобная двойственность в оценке личности и деятельности мятежного суздальского князя вполне понятна для летописца XV в. На его глазах совершалось объединение Руси. Падали когда-то независимые русские княжества. Лишались своих владений местные князья. И даже видя (конечно, глазами своего класса, класса феодалов) положительные стороны всего, что было связано с преодолением политической раздробленности, летописец не мог равнодушно относиться к печальной судьбе близких ему по социальному положению и идейному облику представителей господствующего класса, которые делались жертвой неумолимого хода истории, но при этом не сдавались.

Дав отпор выступлению князя Семена Дмитриевича, правительство Василия I на некоторое время укрепило свои позиции в пределах Нижегородского княжества.

Взаимоотношения между Московским и Рязанским княжествами были определены специальной договорной грамотой, составленной Василием I и рязанским князем Федором Ольговичем в 1402 г.[2130] По этому договору рязанский князь был лишен права самостоятельно (без ведома Василия I) регулировать свои отношения с правителями как Литвы и Орды, так и соседних русских княжеств, наконец, уделов Рязанской земли. Зависимость последней от московского правительства становилась настолько реальной, что потребовалась специальная оговорка о невмешательстве московского князя во внутренние дела Рязанского княжества и о неприкосновенности рязанских территориальных границ[2131].

Важным фактором, влиявшим на положение отдельных княжеств в общей политической системе Северо-Восточной Руси в конце XIV — начале XV в., была внешнеполитическая обстановка. К ее анализу и следует обратиться.

§ 8. Русско-литовские и русско-ордынские взаимоотношения в конце XIV — начале XV в.

Объединение русских земель в конце XIV — начале XV в. происходило в очень сложной внешнеполитической обстановке. Два главных вопроса — литовский и ордынский определяли направление политики русских князей. Великий князь литовский нуждался в союзе с великим князем московским для борьбы с общими противниками: польским королем Ягайлом, поскольку польская корона после унии с Литвой 1386 г. стремилась поглотить земли Литовского княжества, и с Золотой ордой.

С самого начала своего княжения московский великий князь Василий Дмитриевич стремился мобилизовать силы против восточной, ордынской опасности. Одновременно с этим он принимал меры к организованной защите западных границ Московского княжества от возможных набегов литовских войск. В 1390 г. Василий I заключил договор с серпуховско-боровским князем Владимиром Андреевичем[2132]. Главная задача договорной грамоты заключалась в распределении между обоими князьями политических и военных функций. Великокняжеская власть брала на себя задачу обороны восточных границ Московского княжества. На долю удельного князя Владимира Андреевича падала организация сопротивления агрессии литовских феодалов с запада. Поэтому в удел ему Василий I дал Ржеву, пограничный город, на который одновременно претендовали и Московское, и Тверское княжества, и Литва[2133].

Взаимоотношения московского правительства с Ордой в 90-х годах XV в. складывались для него благоприятно. Воспользовавшись поражением Тохтамыша, понесенным последним от войск Тимура, Василий I добился присоединения к Московскому княжеству княжества Нижегородско-Суздальского. В 1395 г., как об этом говорилось в специальном параграфе, Тимур нанес сокрушительный удар Золотой орде и, преследуя Тохтамыша, дошел до Рязанской земли. Разгром Золотой орды войсками Тимура был использован московским правительством, переставшим уплачивать ордынский «выход»[2134]. В 1398 г. Тохтамыш потерпел полное поражение от войск Тимур-Кутлуга и бежал в Литву. Тимур-Кутлуг стал ханом Золотой орды[2135].

Между тем на русские земли надвигалась угроза со стороны Литвы. Вступая в союз с Витовтом, правительство Василия Дмитриевича хотело объединить русские и литовские военные силы для борьбы с Ордой. Но союз этот не мог быть прочным, так как литовское правительство претендовало на дальнейший захват территории Руси. В 1395 г. Витовт, распустив слух, что он отправляется в поход против Тимур-Кутлуга, неожиданно появился под Смоленском. Использовав усобицы смоленских князей, он обманом захватил их с боярами и отправил в Литовскую землю, «а самь посады пожьже и люди многи полони, и такь все княжение Смоленьское оузял за себе, и намисника своего посади…» В следующем, 1396 г. литовские войска разорили Рязанскую землю[2136].

Сопротивление литовскому наступлению на русские земли в это время оказывали войска великого рязанского князя Олега Ивановича — тестя смоленского князя Юрия Святославича[2137]. После взятия Смоленска Витовтом в 1395 г. Олег Иванович предпринял ответный поход на Литву в союзе с князьями пронским, козельским и муромским. В 1396 г. рязанские военные силы совершили нападение на Любутск[2138].

Московский великий князь Василий I, однако, не желал обострения русско-литовских отношений. Этим объясняется дипломатический визит, нанесенный Василием I и митрополитом Киприаном Витовту в Смоленске в 1396 г., и последующий торжественный прием Василием I Витовта в Коломне[2139].

В 1398 г. Витовт заключил так называемый Салинский договор с Орденом. Великий литовский князь уступил Ордену Жемайтию и обещал ему помочь захватить Псковскую землю. Орден в свою очередь должен был оказать помощь литовскому правительству в подчинении Новгорода.

В следующем, 1399 г. Витовт послал новгородскому правительству «възметную грамоту», содержание которой передается в летописях следующим образом: «обеществовале мя есте, что было вам за мене нятися, а мне было вам князем великим быти, а вас мне было боронити, и вы за мене нялеся»[2140]. К войне с Литвой стал готовиться Псков. В 1399 г. оттуда выехал литовский князь Иван Андреевич, внук Ольгерда. После этого псковское правительство договорилось с московским великим князем Василием I об утверждении на псковском княжеском столе князя Ивана Всеволодовича холмского[2141]. В Новгород приехал в качестве князя брат Василия Дмитриевича Андрей[2142]. Литовско-русские мирные отношения были порваны: «А Витовт литовскии князь тоа зимы мир разверз с своим зятем с великим князем с Васильем и с Новымгородом и с Псковом»[2143].