Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

«Сам Кеплер впоследствии так описывал своего отца: “Человек злобный, непреклонный, сварливый… скиталец… В 1589 г., оставив мать тяжело больной, он исчез из дома окончательно”». (Лишевский, 1986, с. 14–15.)

[Мать] «…грубая, крайне раздражительная, сварливая и злая, пользовалась дурной славой пьяницы, вечно ссорилась с отцом… Пропадала из дома, как и отец, так что оставляла детей без призору — брошенных на произвол судьбы. Нрав ее был настолько несносен, всех задевала и со всеми ссорилась, сплетничала, что ее стали обвинять в колдовстве и приговорили за это к смертной казни». (Сегалин, 1925а, с. 51.)

Общая характеристика личности

[Кеплер] «…родился семимесячным ребенком. Слабый недоносок был бессилен даже крикнуть». (Н.А. Соловьее-Несмелов, 1908, с. 71.)

«Детство Кеплера было безрадостным. Оно прошло среди грубых и невежественных людей, в обстановке постоянных ссор и взаимных упреков, ругани и брани». (Лишевский. 1986, с. 15.)

«Кеплер всю жизнь свою оставался человеком болезненным, обладал хилым телосложением и отличался также сильной близорукостью». (Предтечен-ский, 1997, с. 174–175.)

«В 1575 г., когда мать отправилась на розыски мужа, пятилетний Кеплер тяжело заболел оспой, которая чуть не свела его в могилу. Его почти постоянно преследовали кожные заболевания: сыпи, нарывы, незаживающие язвы; болезни печени и желудка вынуждали его соблюдать строгую диету, его часто терзала лихорадка, мучили сильные приступы головной боли… Слабое здоровье было серьезным препятствием для астрономических наблюдений в холодные ночи, но еще большим препятствием был врожденный недостаток зрения: сильная близорукость и монокулярная полиопия (множественное зрение) — состояние глаза, обычно неисправимое, при котором фиксируемый одиночный объект кажется множественным… Припадки гнева или необдуманные шутки, как и прежде, в семинарии, были причиной ссор с товарищами». (Белый, 1971, с. 18–19, 22–23.)

«В 1611 году Кеплер лишился троих детей, жена его помешалась. Все это угнетало великого астронома, но не омрачало его светлого ума, уносившегося при всех жизненных невзгодах в небесные сферы». (Соловьев-Несмелое, 1908, с. 73.)

«Умер от сильной лихорадки, сопровождавшейся заболеванием мозга, которое оказалось сильнее мастерства его врача». (Nisbet, 1891, с. 221.)

Занятие астрономией в конце XVI века вряд ли было самой престижной профессией. Поэтому не лишено оснований предположение, что тяжелое «безрадостное» детство Кеплера могло сформировать стремление к поискам другого, далекого, но, может быть, более доброго мира — среди звезд. Будучи одиноким и раздражительным человеком, не очень крепким физически, лишившись ближайших родных, он с тем большим влечением уносился в «небесные сферы», чему не могло помешать даже нарушение зрения. А наследственная психопатологическая отягощен-ностъ, пороки воспитания, определенные черты личности и упрямое служение одной идее свидетельствуют о возможном личностном расстройстве. Таким образом, характер обусловил конкретную «профессиональную ориентацию», а профессия еще больше обострила черты характера. В условиях такого социального и психофизического симбиоза и родился знаменитый закон астрономии.

КЕРЕНСКИЙ АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ (1881–1970), русский политический деятель, глава Временного правительства (1917 г.); автор мемуаров и исторических исследований. С 1918 г. в эмиграции.

«…Человек не слишком крепкого здоровья (костный туберкулез в детстве, удаление почки на четвертом десятке лет, хроническая бессонница, внезапные частые обмороки, приступы истерии), Александр Федорович был человеком невероятной трудоспособности, выносливости, неприхотливости в быту, подвижности в быту, готовности взяться за любое дело…» (Ерашов, 1998, с. 235.)

«…Его решения отличались всегда большой неустойчивостью и переменчивостью… Его внешний вид — некоторая франтоватость, бритое актерское лицо, почти постоянно прищуренные глаза, неприятная улыбка, как-то особенно открыто обнажавшая верхним ряд зубов, — все это вместе взятое мало привлекало… С упомянутым сейчас болезненным тщеславием в Керенском соединялось еще одно неприятное свойство: актерство, любовь к позе и вместе с тем ко всякой пышности и помпе. Актерство его, я помню, проявлялось даже в узком кругу… Те, кто были на так называемом Государственном Совещании в большом Московском театре, в августе 1917 года, конечно, не забыли выступлений Керенского — первого, которым началось совещание, и последнего, которым оно закончилось. На тех, кто здесь видел или слышал его впервые, он произвел удручающее и отталкивающее впечатление. То, что он говорил, не было спокойной и веской речью государственного человека, а сплошным истерическим воплем психопата, обуянного манией величия. Чувствовалось напряжение, доведенное до последней степени желание произвести впечатление, импонировать. Во второй — заключительной — речи он, по-видимому, совершенно потерял самообладание и наговорил такой чепухи, которую пришлось тщательно вытравлять из стенограммы. До самого конца он совершенно не отдавал себе отчета в положении». (Набоков, 1991, с. 31, 34–36.)

«Еще большим истериком был полуеврей Керенский, который, выступая на митингах, любил демонстративно падать в обморок <…> хотя и был женат, но уже с 1912 года был членом тай-ных обществ гомосексуалистов…» (Климов, 1994, с. 112–113.)

«…Потеряв зрение и близкий к старческому слабоумию, скончался в Нью-Йорке. Похоронен в Лондоне, где жили двое его сыновей, на неизвестном кладбище, в безымянной могиле». (Ерашов, 1998, с. 519.)

Трудно отрицать, что в бурные и смутные революционные месяцы А.Ф. Керенский добился необыкновенной популярности благодаря патологическим чертам своего характера (актерство, демонстративность), которые достигали степени истерического расстройства личности. Можно думать даже о субпсихотических эпизодах личностного расстройства, когда во время выступлений он «падал в обмороки», говорил «чепуху» и проявлял в поведении «манию величия». За время очень недолгого (около семи месяцев) существования Временного правительства Керенский занимал пост министра-председателя всего лишь половину этого срока. Однако психически уравновешенного министра-председателя князя Г.Е. Львова мало кто помнит, в то время как имя Керенского ассоциируется с самим Временным правительством. Этот факт еще раз подтверждает вполне устойчивое правило: только психопатическая личность может завоевать популярность.

КЁРНЕР (Когпег) ТЕОДОР (1791–1813), немецкий поэт и драматург, участник освободительной войны (1813) против Наполеона. Погиб в бою.

«Летом 1810 года Кернер уехал в Лейпциг, а затем в Берлин, чтобы продолжить свое обучение. Примерно в это же время в печати появились его первые стихотворения под названием “Knospen”. В Лейпциге молодой поэт присоединился к одной из партий, на которые были разделены студенты местного университета. Выйдя в лидеры этой партии, он стал самым деятельным участником всех уличных драк, попоек и дуэлей, но был вынужден уехать в Берлин, так как университетский суд приговорил его к шестимесячному аресту… В 1813 году Кернер один, из первых вызвался добровольцем на призыв Пруссии избавиться от французской зависимости». (http//fplib/ru/litera-ture/forlit/german/korner/htm (opt, mozilla, mac, russi.an, ко18, ьсе)

«Бессознательное стремление к самоубийству; в боях искал свою смерть. Его патриотизм сильно сексуализирован. Необузданный, буйный, стремительный характер». (Rank, 1912, с. 631.)

«Немногие месяцы его военной службы —