Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

Диакон Яков Мацуда сообщил, что князь Стефан Доде опять захворал: показалась кровь из горла, и он слег. Но на этот раз, уже как христианин, он так спокойно принял свою болезнь, что удивил и доктора, и всех родных — все они рады, что он, ко благу своего слабого здоровья, сделался христианином; и брат его, по этому поводу, сделался усердным слушателем Христова учения; мать тоже расположена к этому. Стефан, в свою очередь, радуется этому, горит усердием к водворению христианства в своей семье и среди других родных и просит молитв о сем и о себе. Благодать Божия, видимо, царит в его сердце — и да не оставит она его никогда!

4/17 ноября 1901. Воскресенье.

В Миссии получено правительственное оповещение о привилегии, даваемой духовенству «буддийскому, синтоисскому и христианскому», отправляющемуся на остров Формозу для проповеди: «начальникам сект буддийских и синтоисских» предоставляется на пароходах даровой проезд на Формозу в первом классе, всем прочим делается «нивари» (две десятых) скидки с платы за проезд. — Хоть не лестно Христианству быть поставленным наравне с буддизмом и синтоизмом, но важно явное покровительство, оказываемое правительством христианской проповеди.

Уныние навел своим письмом Павел Соно, бывший катихизатор, теперь участник в издании газеты в Кумамото. Охладел к вере до того, что и христианским именем себя не называет, а языческим прежним — Мотонори, однако же и не без некоторого участия к православию. Описывает блестящее положение протестантства и католичества в Кумамото. У католиков, по их словам, пятьсот христиан; правда или нет, Мотонори не знает; но в воскресенье в Церкви до шестидесяти человек собирается. У протестантов в последнее их большое проповедническое движение только приобретено до пятисот человек, из которых половина, наверное, сделается настоящими христианами. У православных же в субботу человек шесть бывает на богослужении, в воскресенье — два, или и никого. Есть несколько новых слушателей, но только в домах христиан или их родственников… Словом, православие далеко позади иностранных в Кумамото, да и на всем Киусиу. — И это правда. Но что делать, чем помочь? Послать бы людей получше сущих там, но ни единого человека нет. О. Вениамина из Нагасаки направить бы в Кумамото и другие Церкви на Киусиу? Рано, еще языка не знает. В будущем году, даст Бог, можно это сделать, если только о. Вениамин удержится в том миссионерском настроении, какое заявил в последнем письме.

5/18 ноября 1901. Понедельник.

О. Андрей Метоки прислал очень обстоятельное описание своей поездки по Церквам — в Немуро, Сикотан, Кусиро и прочие. Отдано для напечатания. Если он и вперед будет так внимателен к своим Церквам и своему делу, то счастье для тех Церквей и для него. Христиане его Церквей, по его описанию, усердны к вере, особенно сикотанцы и христиане Кусиро; проповедники усердны к службе, особенно Моисей Минато.

Пимен Усуи, семинарист, приходил на костылях из госпиталя Сато, где лечится. Бедный юноша! Страдает за грехи кого–то из своих предков, поселившего болезнь в своих потомках до пятого рода.

6/19 ноября 1901. Вторник.

Стефан Тадзима из Коофу пишет, что «проповедь там малоуспешна — народ плохо расположен к религии — и у протестантов, при всех их стараниях мало успехов, а у католиков совсем плохо». С удовольствием описывает он твердость в православии Андрея Уено, двадцать лет тому назад учившегося в Семинарии и живущего в селении недалеко от Коофу, где других христиан нет; протестанты немало старались совратить Уено, но безуспешно.

Григорий Исида, катихизатор в Оомия, просит пять ен помощи на лечение матери — бедная старуха по неосторожности упала со второго этажа и сильно расшиблась. Послано.

7/20 ноября 1901. Среда.

Обер–прокурор Константин Петрович Победоносцев прислал письмо, писанное к нему лондонским протоиереем Смирновым с надписью: «так как к вам едет кандидат, то вот о нем». В письме описывается, как Гордий Сиина прибыл в Лондон голодным, нищим, и как о. Смирнов отправил его в Америку, употребив на то пятнадцать фунтов стерлингов, которые и просит Константина Петровича уплатить ему из синодских сумм.

Этот Сиина оказывается большим нахалом и лжецом. Мне говорил, что в Петербурге выдано было ему четыреста рублей на дорогу, а о. Смирнову сказал, что выдано было ему двести пятьдесят, и те почти все он истратил на уплату своих долгов. Из Парижа его тоже Русское Посольство на свои деньги выслало в Лондон. А в Америке опять же деньги на дорогу занимал. Куда же он дел четыреста рублей? И ведь выезжал везде на Миссии и Японской Церкви — значит, позорил их, тогда как Миссия и Церковь не имеют никакого отношения к его пребыванию в России и его странствиям.

8/21 ноября 1901. Четверг.

Капитан Василий Павлович Озеки прислал письма к о. Павлу Сато и господину Сенума, что благополучно доехал до Петербурга, и там познакомился с сотрудниками Миссии и Преосвященным Сергием, которые любезно его приняли, даже имел случай принять благословение Высокопреосвященного Митрополита и о. Иоанна Кронштадтского. Переводчиком ему служит Феодор Янсен, о котором упоминает, что он в Академию поступил.

Ровно двадцать один год, как вернулся в Японию после второй поездки в Россию. Время течет быстрее воды. Впрочем, слава Богу за все!

9/22 ноября 1901. Пятница.

Послал сто ен на матросский дом, устраиваемый консулом князем Гагариным в Нагасаки. Не все же на японцев, хоть лепту на своих — совсем не против этого.

Был с первым визитом князь Кудашев, приехавший служить первым секретарем в Посольстве вместо Поклевского, переводимого советником в Лондонское Посольство. С князем приехала его сестра.

10/23 ноября 1901. Суббота.

Японский праздник.

Учащиеся отдыхали. Мы с Накаем не переводили; зато я отлично занялся в библиотеке перепиской в каталог накопившихся от переплета книг. А с часу пополудни до пяти ученики проморили своим концертом. Давало оный «Православное Общество молодых людей» (Сейкёо Сейнен–квай), в котором главный элемент составляют семинаристы. Концерт был благотворительный, чтобы собрать несколько на нужды самого же этого Общества: на книги для чтения и подобное. Производился в столовой Семинарии, где устроены были подмостки, устланные ковром, и расставлены скамейки, классные же, для публики. Билеты были по пятидесяти сен и по тридцати. Дверь в кухню и вся эта стена завешана была откуда–то добытым полотном с белыми и красными полосами и украшена зеленью и цветами; вокруг сцены тоже было много цветов; на возвышении стояло фортепьяно, принесенное из Женской школы. Программа состояла из пения и игры на разных инструментах. Пели: три раза — хор одних учеников, три раза — совместный учеников и учениц, и раз — соло — по–английски пропел песенку один ученик городской певческой школы. Играли по два раза на фортепьяно, скрипке, кото — слепцы, и на бива с пением героических рассказов. Порядок был полный; публики полна зала; из русских, кроме меня и Д. К. Львовского, была только жена Смысловского, учителя русского языка в правительственной школе. Начался концерт пением молитв «Царю Небесный», кончился пением «Достойно», причем все вставши молились. Выручил концерт небогато: по очищении расходов, как то: платы приглашенным артистам на кото, бива и подобном, осталось двадцать ен, говорил Василий Ямада, председатель Общества.