Разбитые. Как закалялась сталь - Liticia09

ясно осознала, что её опустило. Что-то, вечно державшее и сжимавшее, душившее её ночами, исчезло.

В воздухе растворился последний крик.

— Я с тобой, — одними губами сказала она Малфою. И он её понял. В его глазах снова зажёгся огонёк надежды.

* * *

Они шли плечом к плечу и молчали. Аппарировали на Гриммо 12, и Николь постучала в дверь. Блейз уже держал палочку наготове

— Сколько тебе было лет, когда мы познакомились? — задал вопрос Джордж, открыв им дверь.

— Тринадцать, — ответила девушка, и Уизли кивнул. Он окинул взглядом Блейза, и его губы дрогнули в отвращении.

— Мы договаривались только о тебе, его не впущу.

— Блейз ничего вам не сделает, — сказала Николь, взглядом давая понять, чтобы Забини молчал.

— Змей не пускаем, — твёрдо стоял на своём Джордж.

Слизеринец дёрнулся, чтобы ударить рыжего, но Николь удержала его.

— Я думал, львы храбрые, — оскалился Забини.

Джордж открыл рот, чтобы ответить в той же манере, но замер, увидев на улице две фигуры в тёмных мантиях.

— Быстро в дом! — он силой впихнул Николь и Блейза и запер дверь. — Сдайте свои палочки, — обратился к ним рыжий.

— Что? Мы так не договаривались! — воскликнула Николь, покрепче обхватив древко палочки.

— Тогда валите отсюда.

Николь сжала кулаки и обернулась к Блейзу, молча договариваясь с ним. Забини закатил глаза и кивнул, протягивая ей свою палочку. Рейнер протянула её и свою Джорджу, сразу почувствовав себя неуютно без палочки. Она занималась внепалочковой магией с Волан-де-Мортом, но для этого была нужна серьёзная концентрация, поэтому девушка по-старинке доверяла палочке.

— Идите за мной, — махнул рукой Уизли и спрятал палочки в карманы своих брюк. Николь сглотнула, сразу обдумывая, как их незаметно вытащить.

Джордж повёл их в комнату совещаний, где уже собрались почти все члены Ордена. За столом сидели Кингсли Бруствер, Римус Люпин, Дедалус Дингл, Молли Уизли и её рыжее семейство, Нимфадора Тонкс и Арабелла Фигг. Собрание проходило в дружественной обстановке, перед каждым стояла чашка чая или чего-то покрепче. Никто не предложил Блейзу и Николь присесть. Никто не предложил выпить чаю. К ним отнеслись как к мусору, мешающемуся под ногами. Молли разговаривала с Нимфадорой, Кингсли что-то рассказывал Артуру, Джордж смеялся над Биллом.

Никто не обращал на них внимания. Пустое место.

— Кхем, — Николь прочистила горло, обратив на себя внимание. Злость бушевала внутри, но она понимала, что нужно сдерживаться. Ради Драко. Это всё ради Драко. — Прошу прощения, но у нас очень мало времени. Не могли бы вы выслушать нас сейчас?

Кингсли неохотно кивнул, позволяя Николь говорить. Она, в свою очередь, перевела взгляд на Блейза. Мулат потёр подбородок и вышел чуть вперёд.

— Добрый вечер, — вежливо начал он. — В первую очередь, я хотел бы поблагодарить вас за то, что согласились выслушать нас. Поверьте, дело крайне серьёзное, иначе мы не пошли бы на крайние меры, — он замолчал и посмотрел на Николь. Она слегка улыбнулась ему, подбадривая. — Нашему другу нужна помощь…

— Почему он не пришёл сам? — спросил кто-то.

Блейз вопросительно покосился на Николь.

— Его состояние не позволяет ему чётко осознавать, что именно происходит и что с этим нужно делать, — ответила девушка. Блейз продолжил свою речь.

— Его прокляли, и теперь он гниёт изнутри. Он потерял рассудок и поддался тьме. Он умирает. Поэтому я от лица Драко прошу вашей помощи, — по залу прошлись шепотки.

— Малфой? Сын Люциус Малфоя? — спросил Римус.

— Да.

— Почему мы должны помогать сыну пожирателя? — спросил Кингсли. — Он ведь и сам пожиратель?

— У него не было выбора! — вмешалась Николь. — Это не делает его плохим человеком! Тем более именно пожиратели прокляли его.

— Драко умирает? — подала голос Тонкс. Николь посмотрела на неё. В глазах женщины был страх. За кузена ли?

— Да, — Рейнер смотрела только на Нимфадору, найдя в ней возможную поддержку. — Ему отмеряли четыре месяца, три из которых уже прошло.

Блейз, сбоку от неё, со свистом втянул воздух. Он впервые услышал реальные цифры.

— Прошу…

— Что за проклятье? — спросил Люпин, сжав руку Тонкс.

— Ротабинтус{?}[Rot ab intus (лат.) — гниль изнутри], — произнесла когтевранка. — Вы когда-либо сталкивались с ним?

— Лично — нет, но я читал об этом, — ответил бывший профессор ЗОТИ.

— Вы сможете помочь? — глаза Николь были полны надежды.

— Я постараюсь. Приходите к концу следующей недели.

— Спасибо! Спасибо большое, профессор! — Рейнер была настолько счастлива, что чуть не кинулась обнимать Люпина. Блейз был скромнее, но и он сиял, получив желанные обещания.

В один миг разговоры возобновились, все снова потеряли интерес к чужакам. Николь подошла к Джорджу и протянула руку. Фред слегка улыбнулся ей, но его глаза остались печальными. Джордж недоумённо изогнул бровь, и Рейнер фыркнула.

— Палочки!

Уизли усмехнулся и достал две волшебные палочки из кармана. Он протянул их девушке, и когда их руки соприкоснулись, притянул её ближе и прошептал на ухо, чтобы не услышал никто, кроме их двоих:

— Спасай своего парня и больше не приближайся к нашему дому. Никогда. Николь Рейнер для нашей семьи мертва.

Слова неприятно обожгли. Николь нахмурилась и оттолкнула Джорджа от себя.

— До встречи, — выплюнула она ему в лицо, глотая обиду. Отвернулась, схватила Блейза за руку и потащила на выход из дома. Хлопок аппарации сообщил, что в доме остались только члены Ордена.

* * *

Она приходила к нему не поболтать

— они почти не разговаривали. Она сама снимала с плеч мантию, расстёгивала блузку, пока он раздевался — тоже молча, тоже сам. В его прикосновениях больше не было нежности, только злость, боль и раздражение. Иногда она сомневалась, что в них была хотя бы страсть. Кажется, ненависть и презрение заменили её сполна.

Драко уже мало волновало, что она чувствовала по отношению к нему. Ему своих эмоций хватало сполна — он их не различал, но они причиняли обоим боль.

В темноте Николь видела в нём прежнего Драко. Поэтому она не сбегала от него сразу же, как только их близость заканчивалась, а оставалась на час или два.

Николь его не трогала — просто смотрела, как он сидит на кровати, и отросшая чёлка лезет ему в лицо.

Он напоминал ей прежнего Драко: тот же профиль, та же линия носа, тот же разрез глаз. Но этот Драко редко смеялся. Не хохотал во всё горло — зло, раздражённо, хрипло, безумно, а просто смеялся, словно бы забывшись на миг. Но смех у него, пусть и редкий, но прежний — мягкий, негромкий, приятный и всегда мимолётно-короткий.

Ей не нужны его истерики. Она приходила к нему не за этим — чтобы вспомнить и забыться.