De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов

которых производилась систематически на принципах взаимной помощи и взаимного покрытия, люди, которые, будучи не членами профсоюза, не были охвачены ни общественной работой, ни другой работой вне их службы».

Комиссия высказала претензию, что «если контроль за кассовыми работниками и имелся в отдельных случаях, то контроль формальный… Имеются факты поощрения зав. кассой различных группировок, хотя тов. Свешников и отрицал это».

В протоколе было отмечено: «Около месяца велись прения между кассирами, между банковской общественностью о переходе на госстрахование, почему артели, как нарост на советском строительстве, должны быть уничтожены…».

И вот каков оказался вывод: «Свешников, если не активный противник советской власти, то, во всяком случае, занимает выжидательную позицию… Его можно использовать только на технической работе… Свешников не вёл общественную работу, его приходится судить только с отрицательной стороны. Положительного нет ничего.

Учитывая всё это, тов. Свешникова на работе оставлять нельзя.

Когда его в 1928 г. увольняли, то предварительно предложили поехать в Тувинскую Республику в местный банк, созданный с советским участием, но он отказался»[1055].

Кем же был этот «вредитель» Михаил Иванович Свешников?

Родился он в г. Суздале в 1878 г. в семье ремесленника из мещан. С 1899 по 1917 г. (до национализации) работал в банковской конторе «Юнкер». Начал учеником, был заведующим биржевым отделом, главным кассиром, доверенным. В Банк для внешней торговли СССР пришёл в 1922 г. С июля 1924 г. — главный кассир, с ноября 1926 г. — заведующий кассовым отделом. 31 августа 1929 г. уволен по рационализации аппарата. Уже работая старшим бухгалтером в Семеноводтресте, подвергся чистке в Банке для внешней торговли.

Отвечая на предъявленные обвинения, Свешников, в частности, говорит: «Меня обвиняют в плохом руководстве и поддержке группировкой[1056]. Но те три внезапные ревизии, которые были в кассе, и особенно та, которая была при аресте кассира Железнова[1057], когда по поручению председателя Данишевского т. Иваниным была перевёрнута буквально вся кладовая, не нашли расхождений»[1058].

А вот бухгалтера Владимира Николаевича Лепорка обвинили в следующих грехах:

1. Бюрократический подход к интересам советского аппарата (нежелание активно помочь выдвиженцу–руководителю и молодым корреспондентам).

2. Халатное и небрежное отношение к работе (состояние выплаты аккредитивов и засылка телеграммы в архив).

3. Сокрытие перед бригадой по чистке недостатков работы группы (аккредитивов)[1059].

Чистка затронула и Сергея Викторовича Воронина.

Конфликт Воронина с руководством зашёл так далеко, что в июне 1930 г. ему объявили выговор «за проявление бюрократизма, выразившееся в том, что по вопросу о запросе Госбанка написал докладную записку зав. отделом, сидящему рядом с ним».

«Помощь молодым работникам и выдвиженцам гр. Воронин не оказывал и своих знаний не передавал.

В его статье в журнале “Кредит и хозяйство” № 1 от апреля 1925 г. относился к плану не как к базе, на которой должны строиться социалистическое хозяйство и вся кредитная система, а как к некоему коррективу в свободном стихийном взаимоотношении между отдельными отраслями.

Гр. Воронин является нетерпимым чиновником, бюрократом, лицом, бездушно и халатно относящимся к работе. Бригада по чистке рекомендовала поставить его на персональную чистку»[1060].

Пытались подвергнутого чистке оправдать: «Воронин за темпами не угонялся, т. Воронин просто выдохся… но он всё же человек с багажом…»

Сам обвиняемый оправдывался: «В отделе был полный кавардак, отдел представлял из себя трамвай на Лубянской площади, что один уходит, посидит и уходит»[1061].

Воронин Сергей Викторович — сын надворного советника, окончивший экономическое отделение Санкт–Петербургского политехнического института в 1908 г., имеющий трудовой стаж 22 года, работал с мая 1924 г. заведующим финансово–экономическим отделом Банка для внешней торговли СССР. Одновременно с 1920 по 1926 г. по совместительству был учёным секретарём в Институте экономических исследований НКФ.

Одним из активных обвинителей был И. И. Турок.

Турок Израиль Исаакович в 1924 г. стал старшим бухгалтером в товарно–комиссионном отделе, занимался финансированием и кредитованием частников. О себе он писал так: «Родился в 1889 г. в маленьком рабочем местечке Черниговской губернии. Я учился до 14 лет в еврейской школе. Поступил в Российский коммерческий банк». Обвиняя коллег, он жаловался: «Мне предложили работу в товарно–ссудном отделе, но на следующий день переправили в иностранный отдел к Миллеру. В последнем я узнал, что в товарно–ссудном отделе нация моя не в фаворе. <…>

Я был недоволен работой. Были работники хуже меня, но получали больше»[1062].

Не отставали от Турока и другие активисты. Вот ещё несколько ярких обвинений: «Тов. Проклову, который пришёл к нам выдвиженцем, рабочему с производства, они ничего не хотели показать. Это меня обидело как общественницу. На ком у нас стоит всё строительство — на выдвиженцах… А эта наша гнилая интеллигенция…»

«В лице Бушуева мы, несомненно, имеем человека, который рассматривает своё пребывание в СССР и на работе в банке как некое пересиживание непогоды…»

Ряд сотрудников благополучно прошли чистку. Среди них был Генрих Маркович Елин, самый высокопоставленный сотрудник банка, подвергнутый проверке на лояльность.

Из его ответов можно узнать очень много интересного из подковёрной жизни Банка для внешней торговли. В частности, о взаимоотношениях с Госбанком.

Даже рассказывая о работе в одном из курируемых им отделов (иностранных переводов и корреспондентов), Елин считает необходимым уколоть коллег: «У нас не было речи о подкупе сотрудников, но в переводном отделе Госбанка дело окончилось тем, что подкупленные сотрудники были арестованы и высланы»[1063].

Однако и Елина подозревают в укрывательстве и допытываются: «За весь период прохождения персональных чисток в нашем банке вы ни разу не выступали и не задавали вопросы. Вы ведь хорошо знаете аппарат банка, почему вы не оказывали содействия бригаде по чистке?»[1064]

Кроме многочисленных отделов, которые курировал Елин, и параллельной работы в Госбанке, он возглавлял ещё и комиссию по рационализации. В общем, судя по его собственным рассказам, был преисполнен неистощимой энергией и брался за все — за что и подвергался критике. Генрих Маркович взял на себя гораздо больше, чем мог справиться. «У нас есть очень правильное определение И. Сталина: “головокружение от успехов”»[1065].

Елин Генрих Маркович родился в 1886 г. в Одессе. Сын приказчика. Окончил в 1909 г. математическое отделение физико–математического факультета Новороссийского университета в Одессе[1066]. Участвовал в забастовках. До апреля 1919 г. был бухгалтером в Московском народном банке в Одессе и Москве, затем инспектором в ВСНХ. Автор проекта устава Госбанка. В Банк для внешней торговли пришёл в октябре 1924 г. в отдел инспекции. В ноябре 1925 г. был избран членом правления. В начале 1927 г. ездил во Францию и Германию с председателем правления банка Данишевским по делам банка. В январе 1928 г. командировался в Берлин, Париж,