Дорога неровная - Евгения Изюмова

— Да как же так можно?

— Можно, мама. И боевые деньги выдают не полностью, надо же и штабным подзаработать. В Чечне немалые деньги крутятся, вот война идет до сих пор, а то бы «Альфа» в два счета и Дудаева поймала, и всех главных боевиков.

— Господи, страсти какие ты говоришь! — изумилась Александра точно так же, как когда-то и её мать, когда она критически отзывалась о Брежневе. Александра смотрела на Павла и — узнавала его и не узнавала. Павел стал серьезнее, самостоятельнее, это уже не тот парнишка, который уходил в армию с едва скрываемым страхом в глазах — армию поставили ниже заключенных в зонах, там хоть можно было бороться за человеческое отношение к осужденным, на радио России была даже специальная программа «Облака». Межличностные отношения из зоны были перенесены в армию, потому что именно в период правления Ельцина в армию стали призывать и условно осужденных, а то и побывавших в зоне и выпущенных по амнистии. И потому в армии стали уставные отношения и неуставные, дедовщина, порядки в которой основывались именно на уголовной иерархии. «Деды» и сержанты стали такими же лагерными авторитетами, которые имели право, как говорится, казнить и миловать, унижая человеческое достоинство призывника. И не каждый старослужащий, помня об отношении «дедов» к себе, мог отказаться от возможности поиздеваться над солдатом, ведь в армии каждый, имеющий хотя бы одну ефрейторскую лычку, может командовать рядовым.

— А ты-то, как, Павлуша? Тебя не обижают?

Павел улыбнулся и ничего не ответил: он не собирался жаловаться матери, потому что та, имея взрывной характер, могла и в часть написать, защищая сына, а ему предстояло еще служить целый год.

Посидев немного за столом, сыновья расцеловали Александру и ушли праздновать дальше к друзьям. А она осталась одна. Конечно, могла тоже пойти куда-нибудь в компанию, но там все — парами, а она — одна. Даже приятельницы-разведенки последние годы умудрялись прийти в компанию парой с временным партнером, Александра же после Михаила как-то равнодушно смотрела на мужчин, боясь вновь напороться на непонимание. А быть в праздничной компании одной — неприлично, Александра чувствовала там себя женщиной второго сорта, никому не нужной, хотя мужчины ухаживали за ней. Обижать подруг, переманивая их мужчин, Александра не хотела.

Когда за окнами слышатся веселые песни, взлетают петарды, а человек сидит один перед телевизором, то всякие мысли лезут в голову, и не только о собственной судьбе. Александра пощелкала кнопками пульта и остановилась на «Голубом огоньке». Лица людей, сидевших в студии «Останкино», были спокойными, безмятежными, словно и не прозвучало пару часов назад отречение Ельцина от президентской власти. Это понятно, ведь запись велась задолго до праздника, и никто не знал, какую сладкую пилюлю преподнесет Борис Ельцин в последние минуты уходящего 1999 года. Почти десять лет Ельцины правили страной (да, да! Именно так, потому что Татьяна Дьяченко, была назначена советником отца по имиджу), естественно, что давала советы ему и в других вопросах. Эти годы были не сладкими для большинства россиян.

Александра открыла книжный шкаф и достала с архивной полки несколько тетрадей, которые можно было назвать «Записками современного человека» — это была ей «подушка», которой она доверяла и радости, и горести. Выбрала нужные и стала просматривать записи о «смутном» перестроечном времени.

«1 мая 1990.

День хоть и праздничный, но серый и будничный. Уже несколько лет он не празднуется: нет традиционных демонстраций, политики не знают, как назвать этот праздник. Вместе с большевиками досталось и Кларе Цеткин. А она не причем в создании этого праздника, который установлен конгрессом Второго Интернационала в 1889 году в память о выступлении рабочих Чикаго 1 мая 1886 года с требованием установить восьмичасовой рабочий день. Демонстрация закончилась кровопролитием от столкновения с полицией.

23 ноября.

Недавно попала в руки самиздатовская газета „Царицинский демократ“, а там статья о Раисе Максимовне Горбачёвой. Все ничего, и то, что четыре шубы у неё, естественно, не из искусственного меха, и что работают на неё четыре модельера, и что драгоценности любит, но когда я прочла, что она, встречая чету Рейган, вышла в позолоченных туфлях, я „упала“ — вот куда идут наши денежки, наш налог. И, уж конечно, не за свои 4500 рублей зарплаты Горбачёв так содержит свою жену и семью, что может дачу в Швейцарии строить, где сейчас живет его дочь с детьми, дескать, в России им не климат. Вот как: семье Горбачёва в России уже не климат. А люд простой не знает, как добыть хлеб насущный. Те, кто помнит послевоенные годы, говорят, что уже в 1947 году было все. А тут — без войны нищета и голод.

23 января 1991 года.

Новая каверза Горбачёва — он издал Указ о том, чтобы с ноля часов 23-го прекратить Госбанку прием всех 100-50-рублевых купюр, а на предприятиях осуществлять обмен этих купюр не более 1000 рублей. Опять неразбериха с деньгами. Я помню, как при Хрущеве была денежная реформа — один к десяти, то есть рубль стал равен десяти копейкам, а десять рублей — одному рублю.

Сегодня в кассах Сбербанка — столпотворение. Ну ладно, 1000 рублей обменяют, а если их 2–3 тысячи, и все дома, ведь старики так деньги хранят себе на похороны? Он думает, что свяжет деньги теневиков! Ха! Они их давно пустили в оборот с помощью кооперативов, а нет — так другим способом пристроили. Удар — даже по радио говорят — жестокий удар по простому люду, ведь обменивать будут лишь до одной тысячи! Да и то сегодняшняя тысяча рублей — это сто доперестроечных.

А Литва? Она поднялась против резкого роста цен. Воспользовавшись этим, Горбачёв ввел туда войска, якобы для поддержки военкоматов в организации призыва в армию.

А не нарочно ли создается кризис? Я не знаю, как пришли к выводу, что при Брежневе страна попала в кризис, но талонов на товары, как сейчас не было, и продукты в магазинах — бери, не хочу, правда, ассортимент был невелик. Зато Москва снабжалась превосходно, вот туда люди и мотались за дефицитом. И опять вопрос: если в Москве все было, то почему стали ухудшать снабжение периферии? И при растущем кризисе Горбачёв сделал себе оклад в 4500 рублей, выпустил Закон о защите чести и достоинства Президента, потом добился того, чтобы взять исполнительную власть себе — создал кабинет министров, подставил Рыжкова под удар: сначала отстаивал его и не давал уйти в отставку, потом во всех бедах обвинил Совмин и заявил, что нужен кабинет министров с людьми инициативными, новыми — и результат: Рыжков получает инфаркт, Горбачёв создает кабинет министров, куда входят… прежние заместители Рыжкова! Кстати, Рыжков единственный, кто получает зарплату, как член политбюро — 1200 рублей, мотивируя это тем, что оклад должен устанавливать Верховный Совет. Но вопрос о нём Горбачёв и Лукьянов не поднимали (зато себе вытребовали хорошие оклады, любой из президентского совета теперь получает по 4000 рублей), а Рыжков слишком порядочный, чтобы поднимать вопрос о повышении себе зарплаты.

И ещё: Горбачёв издал Указ о цензуре. Значит, прощай гласность. И первыми полетят головы порядочных журналистов.

Воронье в вышинеКружится над городом.И по всей странеТянет стужей-холодом.

19 августа.

Ну и дела начались твориться на нашей грешной земле! Сегодня утром вдруг слышу по радио: „К гражданам Советского Союза…“ Государственный чрезвычайный комитет заявил, что вся власть на шесть месяцев переходит к ГКЧП (совсем как ЧК), в некоторых районах вводится чрезвычайное положение с властью ГКЧП.

Это, естественно, Латвия, Армения, Москва и Ленинград, где ввели даже комендантский час. В общем, приехали. ГКЧП запретил часть газет до официального разрешения. В него вошли Геннадий Янаев (бывший вице-президент), Балабин (член комитета безопасности), толстый премьер-министр Валентин Павлов. Обращение начали с Ленинских слов — „отечество в опасности“, перешли к Сталинской тройке, а метод — Брежневский, который сверг Хрущёва, когда тот был в отпуске, а сейчас Горбачев в отпуске, а Ельцин — в Казахстане. Не знаю, к чему это все приведет, но 21 августа срочно собираются экстренные съезды СССР и РСФСР.

22 августа.

Ну, вот и кончился путч самозванной хунты. Все арестованы (7 человек), кроме Баландина (министр МВД). Он куда-то спрятался, Павлов лежит в больнице с инфарктом под охраной, Пуго застрелился вместе с женой, правда, она выжила и находится в тяжелом состоянии. Несколько москвичей погибли, когда встали цепочкой вокруг здания парламента РСФСР. Командир танковой части Евдокимов выделил на его охрану 10 танков. Сразу же на сторону Ельцина встали Таманская дивизия, Рязанская авиадивизия и Тульская десантная дивизия. А потом и остальные. 72 часа продержалась эта хунта, и уже вечером 21-го августа Горбачев возвратился в Москву. Сегодня выступал с интервью и перед журналистами, и перед народом.