Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Уилбур Смит

– Здесь никого нет, – прошептал Гаррик.

– Кто-нибудь должен быть, – тоже шепотом ответила Энн. – Попробуй эту дверь.

– Что мне сказать?

– Просто что мы хотим обвенчаться.

Гаррик колебался.

– Иди, – сказала Энн, мягко толкая его к двери.

– Пойдем вместе. Я не знаю, что сказать.

Священник оказался худым человеком в очках в стальной оправе. Он посмотрел поверх оправы на смущенную пару в дверях и закрыл книгу на столе перед собой.

– Мы хотим пожениться, – сказал Гаррик и багрово покраснел.

– Что ж, – ответил священник, – вы пришли по правильному адресу. Входите.

Его слегка удивила такая поспешность, и они немного поспорили; потом он послал Гаррика в магистратуру за специальной лицензией. А после обвенчал их, но церемония казалась фальшивой и ненастоящей. Голос священника почти терялся в огромном помещении собора, когда они, маленькие и испуганные, стояли перед ним. Две пожилые дамы, пришедшие помолиться, с радостью стали свидетелями и расцеловали Энн, а священник пожал Гаррику руку. И они снова вышли на солнечный свет. Голуби по-прежнему расхаживали по траве, по Черч-стрит громыхал запряженный мулами фургон с черным кучером; кучер пел и щелкал кнутом. Как будто ничего не произошло.

– Мы женаты, – с сомнением сказал Гаррик.

– Да, – согласилась Энн, но и она говорила так, словно сама себе не верила.

Возвращаясь в гостиницу, они шли бок о бок, не разговаривая и не прикасаясь друг к другу. Их багаж перенесли в номер, лошадей увели в конюшню. Гаррик расписался в книге регистрации, и портье улыбнулся ему.

– Я поместил вас в двенадцатый номер, сэр. Это наш номер для новобрачных.

Он подмигнул, и Гаррик запнулся.

После изысканного ужина Энн поднялась в номер, а Гаррик остался пить кофе. Только спустя час он набрался храбрости пойти за ней. Пересек гостиную, помедлил у дверей спальни, вошел. Энн лежала в постели. Она натянула простыню до подбородка и посмотрела на него своим непроницаемым кошачьим взглядом.

– Я оставила твою ночную сорочку в ванной на столике, – сказала она.

– Спасибо, – ответил Гаррик. По дороге через комнату он споткнулся о стул. Закрыл за собой дверь, быстро разделся и, прислонившись к раковине, плеснул в лицо холодной воды; потом вытерся и через голову натянул ночную сорочку. Вернулся в спальню. Энн лежала, отвернувшись. Ее волосы, разметавшиеся по подушке, блестели в свете лампы.

Гаррик сел на край кресла. Он приподнял ночную сорочку выше колена, расстегнул кожаные ремни, осторожно положил на пол деревянную ногу и помассировал культю. Энн оцепенела. Гаррик услышал, как скрипнула кровать, и поднял голову. Энн смотрела на него, смотрела на его ногу. Гаррик торопливо опустил сорочку, чтобы прикрыть слегка опухший конец культи со шрамами по краям. Он встал, сохраняя равновесие, и на одной ноге запрыгал к кровати. И опять покраснел. Поднял край одеяла, скользнул под него, и Энн яростно отпрянула.

– Мне спать в гостиной, Энн? Я согласен, если ты так хочешь.

– Да, – ответила она.

Он снял со стула пижаму, подобрал деревянную ногу и запрыгал к двери. У двери оглянулся. Она по-прежнему смотрела на него.

– Прости, Энн. Я не хотел тебя пугать.

Она ничего не ответила, и он продолжил:

– Я тебя люблю. Клянусь, я люблю тебя больше всего на свете. Я не причиню тебе боли, ты ведь знаешь это, правда?

Она по-прежнему ничего не отвечала. Он сделал умоляющий жест, сжимая в руке деревянную ногу, и его глаза наполнились слезами.

– Энн. Я скорее убью себя, чем испугаю тебя.

Он быстро вышел и закрыл за собой дверь. Энн выбралась из постели, босиком пробежала по комнате и закрыла дверь на ключ.

Глава 23

Утром Гаррик удивился, застав Энн в беззаботном веселом настроении. Она вплела в волосы зеленую ленту и оделась в зеленое платье, поблекшее, но красивое. За завтраком она весело болтала и, когда они пили кофе, перегнулась через стол и коснулась руки Гаррика.

– Чем займемся сегодня, Гарри?

Гаррик выглядел озадаченным – так далеко вперед он не заглядывал.

– Наверно, сядем в полуденный поезд на Ледибург, – сказал он.

– О! – Энн выразительно надула губки. – Я так тебе противна, что ты хочешь лишить меня медового месяца?

– Наверно… – начал Гаррик. – Ну конечно. Я об этом не подумал. – Он возбужденно улыбнулся. – Куда же мы двинемся?

– Можно уплыть на почтовом пароходе в Кейптаун, – предложила Энн.

– Да! – Гаррик немедленно подхватил эту мысль. – Это будет весело.

– Но… – Энн вдруг приуныла. – У меня с собой только два старых платья.

Она коснулась своей одежды. Гаррик пытался справиться с этой новой проблемой.

И нашел решение.

– Мы купим тебе новые!

– О Гарри, правда? Правда?

– Допивай кофе, и пойдем в город. Посмотрим, что у них есть.

– А я уже допила.

Энн встала, готовая к выходу.

Глава 24

Они заказали отдельную каюту на «Замке Даннотар», следующем из порта Наталь в Кейптаун. На борту было еще несколько молодых пар. Энн в элегантном новом платье, чрезвычайно возбужденная, стала центром веселой маленькой группы; играли в настольные игры, обедали, танцевали и флиртовали, а пароход шел на юг. Стояли солнечные золотые дни ранней осени.

Вначале Гаррик довольствовался тем, что незаметно держался возле Энн. Он всегда оказывался на месте, чтобы подать ей пальто, принести коробку конфет или плед. Он ласково смотрел на нее, радовался ее успеху и не ревновал, когда она исчезала с привлекательным молодым человеком, не жаловался, что приходится спать на неудобном диване в гостиной их каюты.

Но постепенно спутники начали понимать, что за все лакомства и другие развлечения платит Гарри. Его начали замечать и поняли, что он самый богатый в группе. Потребовалось совсем немногое, чтобы и Гаррик был включен в круг. Теперь мужчины обращались непосредственно к нему, а некоторые девушки открыто флиртовали с ним и посылали с мелкими поручениями. Это внимание радовало и удивляло Гаррика – он не поспевал за легкой болтовней окружающих и начинал запинаться и краснеть. Но потом понял, как это на самом деле легко.

– Глоточек виски, старина?

– Нет.

– Да ерунда, никто от этого не отказывается. Стюард, принесите моему другу виски.

– Правда, правда, я не хочу.