Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Владимир Геннадьевич Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время тянуть не стали, потому как до наступления темноты мы уже должны быть далеко. Так что, когда последний из парнишек балансируя по сходням, перебрался на борт нашего баркаса, мы с дедом сняли его, принайтовили на место и, отойдя от берега, концы отдал местный работник, направились к барже, которую уже полчаса как загрузили. Все новички устроились на палубе, чтобы нам не мешать, и во все глаза смотрели за нашей работой. Как только толстый канат был закреплён, концы у баржи отдали грузчики, я добавил газу, но… мы как остались стоять, так и остались. Канат, вынырнув из воды, задрожал, разбрасывая капли, мотор ревел, создавая бурун под кормой, а мы стоили. И только через некоторое время стало заметно, что наконец-то стронулись с места, двигаясь вдоль пирса и потихоньку отворачивая к выходу.
– Да-а, это не пустыми идти.
– Порожними, – поправил я деда, который, сбив фуражку на лоб, чесал затылок.
После семи дней активной практики тот уже мог уловить разницу между порожней баржей и гружённой под марку. Только тут после общения с Димкой новички начали понимать, кто действительно капитан на этом судне. Поэтому уже не удивлялись, что я находился в рубке, а дед стоял рядом, внимательно наблюдая, что я делаю. Когда мы покинули акваторию порта, шли также, средним ходом, оставив Горький позади, я передал штурвал деду, а сам прошёл на бак, где и собрались все наши гости. Считать их командой пока рано, учить их ещё и не переучить. Устроившись на бухте каната, я осмотрел всех и велел:
– Ну давайте, рассказывайте. Я хочу знать, кого принял на борт своего судна.
С пополнением дела действительно пошли легче. С каждым я пообщался, выяснил интересы и, составив своё мнение по каждому, расставил по постам. Муся, которая стала нашим коком, уже шебаршилась внизу, ей Димка помогал, показывал где что. Все парни голодные, из-за постоянного недоедания худые как скелеты, нужно будет покормить, благо было чем. Но теперь точно придётся приставать и ходить на охоту. Но я даже рад буду размяться, а уж лайки тем более, хотя псы уже начали привыкать к плаванию, не скулили, как впервые дни. Так вот, Муся стала нашим коком. Брат её Юрий получил должность исполняющего обязанности боцмана. Тот чернявый, которого я принял за цыгана, а он потомком греков оказался, его Романом звали, буквально фанател от техники. Он получил должность механика. Тоже исполняющего обязанности. Мне их всех учить надо, весь этот путь возвращения в Москву и буду учить. А на месте, пока идёт разгрузка, я их оформлю в порту. Оба брата стали матросами, старший Игорь и младший Егор. А самый младший из этой банды, что вошла в мою команду, Олежек, получил ту же должность, что и Димка – юнга. Я как был капитаном, хотя официально мотористом числился, так им и остался. Дед числился капитаном, а как был старшим помощником и старшим рулевым, тоже так им и оставался.
После того как вновь сформированная команда поела, не от пуза, но сытно, я всех распределил по местам и, осмотрев ту рванину, в которой они были, направился к себе в каюту за вещами. Потом бросая за борт ведро, черпали воду, подтягивая его на верёвке, и все помылись. Мыло и полотенца имелись. Я раздал обоим братьям своё запасное нательное бельё, одному брюки, другому такой же комбез, как у меня, у нас размеры одинаковые. Обуви не было, босиком походят, тепло уже. Остальным придётся потерпеть до Москвы, там их и приодену.
Дальше мы шли до шлюза. За это время я подробно объяснял должностные обязанности каждого, учил и устраивал учебные тревоги, чтобы всё от зубов отскакивало. Это, конечно, немного преувеличил, но хоть знать будут, что делать при заходе в шлюз. Да уж, пришлось постараться, но, к счастью, зашли мы в шлюз на самом малом ходу, дальше помогая себе баграми, и после шлюзования двинули дальше. Все мокрыми были от пота, укатала работа по шлюзованию. Но ничего, втянутся.
Так и шли следующие два дня, добравшись до Костромы и пройдя мимо неё. Постепенно новички действительно втягивались, учили морские термины, я учил их вязать узлы, с Романом работал в машинном отделении, дав ему потрёпанную книжицу по эксплуатации мотора, что у нас стоит. Велел выучить, чтобы от зубов отскакивало, и тот в редкое свободное время действительно учил. Несколько книг по речному судовождению у меня было собой, поэтому вечерами на берегу все читали, изучали. Интересно ведь.
Вот на следующий день, когда и Ярославль остался далеко позади, мы пристали к берегу; через час стемнеет, а нам ещё ужин готовить. Так что, когда баржа встала у берега, да и баркас тоже, прихватив лаек, обоих юнг, что рвались со мной, а главное винтовку, я направился на охоту. Дед, оставшийся за старшего, знал, что делать, не в первый раз лагерь разбиваем, поэтому я был спокоен. Вокруг стоял вековой лес, приходилось в некоторых местах прорубаться. Сначала Волк выгнал под выстрел зайца, а потом двух фазанов подстрелили.
Вот тут и Баламут стал подавать голос, причём лаял зло, заполошно, не как на дичь. Юнги несли разделанную добычу, не зря же я их взял с собой, поэтому, подхватив винтовку, я рванул на голос пса. Гавкал тот недолго. Что именно тот обнаружил, выяснить удалось быстро. Сначала попадались деревья с поломанными верхушками, а потом обнаружили корпус рухнувшего в лес самолёта.
– Немец, – с ходу опознал я. – Бомбардировщик.
– Воняет, – сморщился Олежек. Димка только кивнул, зажимая нос.
– Значит, кто-то из экипажа остался внутри. Ладно, стойте тут, я всё осмотрю.
Достав из кармана большой платок, я завязал его на лице вроде повязки, действительно пахло мертвечиной, и стал подбираться к нему ближе, чтобы через пролом заглянуть внутрь. Это был уже знакомый мне дальний бомбардировщик. Про них в газетах писали, вроде называется «Хейнкель 177», в этом году выпускать начали. Именно такой мы
