Гроза над Миром - Венедикт Ли

— Забудь! — прошипела яростно, и, вспыхнувшее в его глазах узнавание погасло, сменившись равнодушием.

— Извиняюсь… — буркнул недовольно и зашагал дальше.

А Полина, утеряв остатки самообладание, бросилась прочь, в глубину узкой улицы, туда, где фонари не горели, где ждала ее тьма. В ней затравленный зверь ищет спасения. Но путей к спасению Полина не находила. Услужливые ганские власти выдадут ее всенепременно, их полиция работает заодно с оккупантами. Кварталы окрест — оцеплены, внутреннее зрение ее не обманывало. Им даже не надо торопиться, с наступлением утра они прочешут все подряд и возьмут ее голыми руками.

«…Полина Ждан чрезвычайно опасна. Не вступайте с ней в переговоры, не встречайтесь взглядом — она обладает даром мгновенного гипноза. Немедля применяйте паралитические заряды или усыпляющий газ, если задержание происходит в помещении. Учтите, бывший директор ОСС Полина Ждан владеет информацией исключительной государственной важности. КАТЕГОРИЧЕСКОЕ ТРЕБОВАНИЕ: ВЗЯТЬ ЕЕ ЖИВОЙ!»

Стало совсем темно. Ночное небо укутали черные тучи, в воздухе запахло сыростью. Полина почувствовала, насколько устала. Лечь бы и умереть. Найдут бездыханное тело, с притворной скорбью покачают головами: жалкий финал для почти властелина Мира! «Я могла им быть. Волной вынесло наверх, и, раз я не удержалась, неизбежно, утопило с головой. А я все барахтаюсь…»

Она ударилась грудью о металлическую ограду и медленно побрела вдоль нее, в поисках входа. Вот он. Калитка не охраняется, несмазанные петли тягуче скрипят… Затаив дыхание, Полина проскользнула внутрь. Темные высоченные силуэты деревьев, шум листвы в вышине. Парк? Облака наверху подсветились серебром — это сияла над ними Минна и Полина в слабом призрачном свете увидела, что очутилась на старом кладбище Ганы.

Позади послышался и внезапно смолк шум мотора. Всхлипывая от отчаяния и злости, Полина нащупала в своем поясе плоский металлический брусочек. «Пистолет последнего шанса». Два заряда. Кого-то еще успокоит навеки. Но, нет…. так она не успеет. Первый же выстрел — себе. Она брела меж смутно виднеющихся надгробий, сжав в ладони жалкое оружие, и вдруг больно споткнулась обо что-то твердое. Неуклюже упала на ворох прелой листвы. Пошарила вокруг себя, снова натолкнувшись на помешавший ей предмет. Маленькая мотыжка, ею выпалывали траву вокруг надгробного камня — кто-то ухаживал за старой, забытой могилой… Кто-то хранил верность памяти ушедшего из Мира. «Меня не вспомнит никто…»

Предохранителя у пистолета не было, нужно лишь сильно надавить курок и Полина стала разминать ослабевшие пальцы. За шевелящейся листвой подмигивала оранжевым нахальным глазом встающая Обо. Колеблющийся луч упал на каменное надгробие, и Полина увидела портрет, вытравленный черным, на квадрате нержавеющей стали. Приблизила лицо почти вплотную, стараясь разглядеть облик умершего. Женщина. Округлое, довольно приятное лицо, короткие волосы. Полину обдало холодом. Если оставить в стороне то, что особа на портрете выглядела старше нее, Полины и несколько склонной к полноте… В остальном она была копией ее, нынешней! Усталая, глубоко спрятавшая в своей душе давние страдание и скорбь. Человек, под конец жизни понявший тщету своих усилий и разочаровавшийся в избранном пути.

Используя, как скребок, свой пистолетик, Полина постаралась очистить портрет от присохшей внизу грязи и прочесть имя. Неужели это правда и чародеи из ГИН могут вызвать к жизни мертвого? Неужели там, в могиле лежит она, Полина, а по земле бродит лишенный души ее призрак?! «Бренда Ал…» Внезапный порыв ветра… портрет осветился, и страшные глаза женщины по имени Бренда обожгли Полину, пронзили мозг, проникли в потаенные глубины ее личности. Со сдавленным воплем Полина попыталась встать, ноги не держали ее. Запрокинула, сжимая руками, голову… Серебряные облака, обрамленные черными верхушками деревьев, закружились вокруг нее в бешеном хороводе, и Полина поняла, что сходит с ума. Эти секунды последние, когда она помнит и осознает себя. Жалобно скуля, она скорчилась у надгробия… Затихла и без чувств медленно повалилась на бок.

Пини вздохнула с досадой — проспала. Уже час, как надо бы встать — вон, как солнце светит в окно. Новая наложница отца — девушка строптивая, но очень приятная. И она спасла отца! Он, конечно, не подает вида, что признателен… Но то, что он препоручил Наоми (странноватое имечко!) ее, Пини, заботам — говорит о многом.

Быстро встала, потягиваясь, зарядку делать некогда. Как-то не по себе… Она не надралась вчера, случайно? На радостях… Нет, голова не болит. Странное чувство усилилось, когда стала одеваться. Новое платье! И обувь. Подарочек отца? Сюрприз? И какой странный фасон! Впрочем, ей идет. И, тоже загадка: одевать его привычно, словно носила раньше. С туфлями та же история. Пройдясь по комнате, Пини решила, что и обувка ей нравится. Повернулась к двери и только тут обнаружила, что не знает, куда идти.

Большая, светлая комната, где она проспала всю ночь и часть утра — ей совершенно незнакома. Она чем-то неуловимо напоминает ее прежнюю, но и только. Потолок выше, окна больше, обстановочка… М-м-да. Шикарная. Картина над дверями изображает вид на Большую бухту из Гнезда. Но она сейчас не в Гнезде! Повернулась, бросилась к окну. Ох ты ж!

Никогда не видела она таких огромных зданий! У нее кружилась голова, пока она считала этажи…Девяносто пять, девяносто шесть. Сама она находилась, по всему видно, на этаже где-то пятидесятом. Теперь ясно: она все еще спит. Возможно…. попробовала орхи, дура. Голубеющий вдали изгиб Тонкого мыса показался спасительной соломинкой. Если бред, то бред систематический, в нем есть что-то от правды. Она видит Вагнок, но причудливо измененный.

Пини отвернулась от устрашающего вида и глубоко подышала, чтоб успокоиться.

— Я — Картиг Пенелопа, двадцати одного года. Позавчера негодяй Арни устроил на моего отца Вагариуса — Хозяина Острова, покушение, счастливо предотвращенное… — сказала вслух, немного пугаясь своего дрожащего голоса, — Я — совершенно нормальная. Сейчас закрою глаза, открою их снова и проснусь.

Старательно проделала эту манипуляцию. Ужас не исчез. Беспомощно развела руками, собираясь заплакать.

Дверь распахнулась. На пороге стоял очень старый человек, одетый в черное, с землистым лицом и ввалившимися глазами. Пожевал бескровными губами, присасывая искусственную челюсть. Наконец сказал:

— Не стоит волноваться. Рассудок ваш в порядке. А легкая дезориентация вскоре пройдет. Скажите мне: помните ли, что болели?

Пини вздрогнула.

— Да! Теперь да. Я, что орхой увлеклась?