История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг. - Василий Григорьевич Толстов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шкуро открыл карту, и на карте я ему указал путь следования полка. Он внимательно выслушал меня и сказал: «Возвращайся в полк».
Около десяти дней мы находились в районе Ставрополя, заняли гору Недреманную, того же дня заняли село Татарка и станцию Невинномысская. Противник по всему фронту отходил на село Петровское.
Есаул Бреус случайно свалился с лошади, получил растяжение в подъеме правой ноги и целый месяц не находился в строю. Я исполнял обязанности командира 2-го Хоперского полка. В Татарке мы оставались несколько дней, бросали нас везде, где только была потребность.
…2 сентября мы стояли в Петровском, туда прибыл командующий группой полковник Улагай и приказал мне следующее: выделить из полка всех лабинцев, а с хоперцами вернуться в село Татарка, там полковник Шкуро организует партизанский отряд с задачей очистить Хоперский полковой округ от красных. Выполнив приказание, того же числа поздно вечером я с хоперцами прибыл на место назначения. Шкуро вызвал меня и просил дать ему 12 строевых лошадей для двух орудий и вторично еще четырех лошадей для походного телеграфа. Эти лошади будут либо возвращены, либо он получит новых лошадей от управления Баталпашинского отдела. Казаки с радостью отдали своих собственных лошадей, на которых пробыли войну 1914–1917 годов. Это пример жертвенности казаков.
До девяти часов утра 4 сентября наши приготовления были закончены, и мы перешли в Дворцовые хутора, там и обедали.
2-й Хоперский полк состоял из четырех сотен и взвода офицеров – штабного кадра будущих Карачаевского и Черкесского полков. В два часа полк выступил на станцию Курсовка и на полпути от станции был встречен двумя бронепоездами красных, которые нас обстреляли из легких орудий. Наша батарея открыла по поездам огонь из двух горных орудий. В бою одно из них было испорчено, но бронепоезда оставили нас и отошли на станцию Суворовская.
До шести часов вечера мы оставались на месте, а с наступлением темноты перешли через полотно железной дороги и к 10 вечера без боя заняли Невинномысские хутора. В хуторах был ночлег, а с восходом солнца я с двумя сотнями без боя занял станицу Беломечетскую, выставив сторожевое охранение с восточной и южной сторон, и занял мосты через Кубань и Малый Зеленчук. У станичного телефона находился урядник, который мне подробно доложил: Баталпашинская занята полком кавалерии и двумя батальонами пехоты и вечером 4 сентября там был съезд представителей от станиц и военных организаций. Сегодня в 8 часов утра все эти представители должны возвратиться по своим местам. Урядника я оставил у телефона, чтобы он продолжал выполнять советские распоряжения, дал ему двух человек для связи со мной, но предупредил: о том, что мы заняли станицу, никому ни слова.
В 8 часов утра я получил известие, что все делегаты разъехались по местам. В 9 с половиной большая группа (18 человек) была задержана на мосту Малого Зеленчука. В 9 часов утра из Невинномысской прибыл с двумя сотнями Шкуро. Задержание делегатов было произведено так, что в Баталпашинске об этом никто не узнал, но все же предположили – в Беломечетской что-то происходит.
Весь день 5 сентября мы простояли в станице, а с наступлением темноты оставили в ней одну вновь сформированную сотню и двинулись на Баталпашинск. Около 10 часов вечера подошли к аулу на левом берегу Кубани в трех верстах северо-западнее станицы. Нас встретили черкесы и подробно сообщили, какие силы красных находятся в Баталпашинске.
У Шкуро состоялось совещание, на котором я не присутствовал. Когда был решен вопрос атаковать противника, Шкуро спросил: «Кто же пойдет первым в бой?» Командир полка (есаул Бреус) сказал: «Только Маслов!» – и тогда Шкуро выразил недовольство, что вопрос решается без меня. Я явился на совет, где собралось семь человек, трое из них были черкесы. Шкуро сообщил мне подробно обстановку и сказал, что можно вести наступление через мост, а можно переправиться через Кубань, на это имеется единственный брод. И говорит мне: «Вот как ты решишь, так и будет».
Я доложил: «Думаю, что мост будет занят и, кроме того, большевики займут пехотой всю западную сторону станицы и нанесут нам большой урон. Потому перейду вброд на правую сторону Кубани и с северной стороны станицы атакую противника». Шкуро предложил мне взять два пулемета. Я вернулся к полку, приказал двум сотням: «По коням!» – и сообщил казакам решение. Шкуро пожелал нам всех благ в выполнении этой задачи.
Кубань была очень полноводной, впереди шли два черкеса, показывая нам путь. Реку перешли благополучно, но те же черкесы нам сообщили, что в двухстах шагах от переправы имеется кожевенный завод и на нем всегда находятся семь человек красных, вооруженных винтовками. Я послал семь казаков с урядником, которые без выстрелов обезоружили их.
Дивизион занял ярмарочную площадь, мы обратились к местным казакам и получили от них две линейки. Поставили на них пулеметы и с благословением Божьим повели наступление. Красные открыли убийственный огонь. Спешенная цепь без выстрелов, с криком «ура!», заняла их окопы, но почти в это самое время с тыла появились около 200 кавалеристов и решительно нас атаковали. Я приказал пулеметчикам открыть огонь по крас ным, конная полусотня пошла на них в атаку и преследовала шесть верст по дороге, соединяющей Баталпашинск с Воровсколесской.
С лошадьми для их охраны я оставил один взвод, а остальных казаков в пешем строю повел к центру станицы. Противник кое-где пытался нас остановить, но пулеметного огня он не выдерживал. В темноте было очень плохо видно, но мы шли смело, зная, что нас ожидают свои же казаки, и, когда начало рассветать, мы были на соборной площади.
(На этом записки полковника Маслова заканчиваются. – П. С.)
Из книги Дневники казачьих офицеров / Составление, научная редакция, предисловие, приложения, комментарии, подбор иллюстраций П. Н. Стрелянова (Калабухова). – М.: Центрполиграф, 2004. Стр.181–216.
Павел Максимович Маслов родился 6 ноября 1880 года в станице Кардоникской Кубанского казачьего войска. Подхорунжий 1-го Хоперского полка ККВ мирного времени, в Великой войне
