Этот мир придуман не нами - Павел Шумил

— А я не из дворцовых. Я из тех, кого вы называете ночными кроликами.

В этот раз стрела попала в щит и пробила его насквозь. Всадник выпал из седла сарфаха.

— Не в него метил, но так даже лучше, — усмехнулся Щинарр. — Ты знаешь рабыню по имени Ррушан?

— Черненькая с белой грудкой!

— Моя девушка! — очередной болт пронзил переднюю ногу скакуна. Тот сбросил всадника и ускакал куда-то на трех ногах.

— В отступающих не стрелять! Бейте только тех, кто прорывается в оазис! — крикнул дядя Трруд.

— Опустись ниже. Я ее выкупить собираюсь. Хозяйка Рритам, вроде, не против, но очень страшную цену назвала. Когда бунтари дворец заняли, хотел ее разыскать, да под шумок вытащить. Только сам попался… — Щинарр пустил очередную стрелу. Целил в одного сарфаха, а попал в другого. Но сделал вид, что так и надо!

— Я тебя узнала! Хозяин рассказывал. Владыка поймал тебя, когда ты одежду под кустом закапывал. А потом отпустил и велел гостевую комнату выделить. Тебя там стражники утром поймали?

— Нет. Ррушан с подругами договорилась, они с третьего этажа веревку спустили. Я в рабских пеналах спрятался, — Щинарр пустил очередную стрелу. А в нас тоже попали. Из мощного арбалета. Ветровое стекло выдержало, только звездочка из трещин образовалась. Я взвизгнула и поднялась выше.

Пока Щинарр выпустил десять стрел, Шурр опустошил колчан и подлетел к нам.

— Сестренка, прикрой, я сяду, мне надо стрелы собрать.

Щинарр зарядил оба арбалета. Мы снизилась и развернулись так, чтоб Щинарру удобнее было выцеливать воинов. Собирать стрелы Шурр, конечно, не стал. Просто сорвал колчан с одного убитого лучника и взмыл в небо. А Щинарр пустил болт прямо в задницу пробегающему мимо сарфаху.

— Дядя не велел стрелять в убегающих! — обругала я его.

— Не смог удержаться. Такой ракурс… Не люблю я их, вонючие животные!

— Отступаем к оазису, держим оборону! — скомандовал дядя Трруд. Это очень правильно. Когда враги под тобой со всех сторон, трудно отследить все стрелы. Я уже устала головой вертеть. Когда стреляют только спереди, проще.

Только отступив на пятьсот шагов, я увидела, как много тел осталось на песке. Пока шел бой, было не до этого. Гоняла байк туда-сюда по приказам Щинарра, уворачивалась от стрел на излете, прикрывала лучников, что опускались пополнить запас стрел. В общем, видела не всю битву, а маленький ее кусочек.

Мы отступили еще раз, еще и еще. Нам давно стало не до разговоров. Щинарр приказывал спуститься ниже, бунтари приноровились стрелять вверх, старались сговориться и пустить разом две-три стрелы. Я утомилась дергать байк то вперед, то назад, то вверх. Чаще просто разворачивала и встречала стрелу носом байка. Щинарр шипел, что сбиваю ему прицел, долго целился, но промахивался редко.

Только потеряв каждого третьего, легионеры оставили попытки пробиться к оазису. Мы удержали его! Вдесятером против трех сотен! Мы разметали бунтарей по пустыне, выбили всех скакунов и почти всех сарфахов. Но солнце начало садиться и битва кончилась. Бунтари отступили. Развернув байки, мы полетели в оазис.

Как только сели, я осмотрела бойцов и байки. Серьезных ранений нет, так, царапины. На двух байках разбиты ветровые стекла, но девушки-пилоты не пострадали. На одном стрела разбила фару и застряла в ней. Мой байк потерял обе фары. Я чувствовала себя выжатой тряпкой. Хотелось упасть и забыться. Но девочки на меня смотрят, с меня пример берут.

Мужчины заявили, что хотят есть. Чиновники, которым не хватило места на байках, забор вокруг огорода и посадок починили, но хоть бы овощи на ужин собрали. Мужчины!

Я разыскала на пожарище два голографических костра, подключила к ним кабели, включила. Голография на них попортилась, языков пламени нет, но тепло и свет дают. Девочки сразу повеселели, побежали мыть котлы. А я еще раз осмотрела холодильник. Если сегодня не съедим мясо, завтра к вечеру его нужно будет выбросить. Но столько съесть невозможно!

Попросила парней опрокинуть холодильник на бок. Там, где провода заходят внутрь, изоляция на них сгорела, получилось короткое замыкание. А если заменить горелые провода хорошими?

Обругала себя бестолковой улиткой. Если б провода были под током, меня уже десять раз убило бы!

Сбегала в домик-подстанцию, отстыковала от щита те кабели, у которых вышибло защиту. Села на маленький трактор, привезла бухту кабеля. Размотала. Один конец подстыковала к щиту в домике-подстанции, другой протянула к холодильнику. Поставила трактор и байк так, чтоб фарами мне рабочее место освещали.

Все мужчины вокруг столпились, смотрят, что я делаю, свет загораживают. А я ножом винты выворачиваю, чтоб днище холодильника снять.

Так и есть! Снаружи провода обгорелые, а внутри нормального цвета. Обрезала горелые ножом. Там, где хорошие начинаются, содрала изоляцию, зачистила концы. Потом голову кабеля с разъемом отрубила, концы тоже зачистила. И пальцами скрутила — зеленый с зеленым, синий с синим, желтый с желтым, красный с красным. Чтоб скрутки между собой не коснулись, обернула их тряпочками, обвязала веревочками. Ну, звездочки ночные, не подведите!

— Мужчины, ворочайте холодильник назад. Вы сильные!

Вшестером взялись, крякнули, перевернули. Дверца открылась, две бургуньи туши прямо на песок выпали. Шурр с Пурртом переглянулись, подняли и пошли к озеру отмывать. Мальчики, я вас обожаю!

Захлопнула дверцу, сбегала в домик-подстанцию, выставила напряжение, частоту, максимальный допустимый ток, врубила автомат. Думала, сейчас щелкнет и отрубится… Нет, держит! Подбежала к холодильнику, открыла дверцу. Свет внутри не загорелся, но сам холодильник чуть-чуть гудит. Работает! Я починила вещь иноземцев!

— Вот теперь — порядок, — спокойно так говорю. Будто каждый день подобное делаю. Закрываю дверцу и иду к котлам.

— Что это? — спрашивает кто-то из чиновников.

— Ледник иноземцев, — объясняет серая девушка. — Бунтари его сломали, а Миу исправила. Теперь нам мяса на месяц хватит.

Ой, я же днище на место не привинтила. Ну и ладно. Без него работает!

Пока мясо варится, сижу, обхватив коленки, размышляю. Стратег девятого легиона слышал, что железный дом стоит на своем месте. Штабные офицеры это тоже слышали. Что это не тот дом, никто не знает.

А сейчас этот дом колесит где-то по пустыне. Но бунтари во Дворце этого узнать не должны. И что здесь сегодня произошло, не должны узнать. И что у нас всего шесть байков, не должны узнать. Иначе нам потом плохо будет. Бунт подавят, а мстители останутся…

— Мальчики, — скулю я не меняя позы. — Из тех воинов, что сейчас в песках пустыни никто не должен вернуться живым. Иначе всем будет очень плохо.