Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Погоди. Кречет… Это не ты ли мортирки легкие придумал? – вдруг сообразил молчавший до этого момента средних лет хорунжий.
– Он самый и есть. У вас две таких быть должно, – спокойно кивнул Елисей.
– Точно, есть такие, – удивленно кивнул подъесаул.
– Ну, тогда ты знаешь, зачем мы здесь, – усмехнулся Елисей, кивая на письмо, которое казак продолжал держать в руке.
– Странно все это, – растерянно протянул подъесаул, оглядывая мальчишек.
Между тем, убедившись, что опасности нет, ребята спрыгнули с коней и подошли поближе, внимательно слушая их разговор.
– Думаешь, мне самому этот приказ понравился? – мрачно поинтересовался Елисей. – Да только приказы исполнять надобно, а не обсуждать.
– Так ведь пацаны ж еще совсем, – растерянно проворчал подъесаул.
– Потому и говорю, что сам от того приказа едва не взбесился, – фыркнул парень.
– Ути-пути, малыши грозные, – рассмеялся рядовой, подойдя к мальчишкам и делая Мишке козу.
В следующее мгновение раздался вопль боли и удивленная ругань остальных казаков. Мишка, недолго думая, ухватил протянутые к нему пальцы и, одним резким рывком выворачивая их в обратную сторону, дернул протянутую руку на себя и вниз. Не ожидавший такого финта казак от резкой боли в вывернутых суставах рухнул на колени и замер, почувствовав горлом лезвие кинжала.
– Еще раз так сделаешь, без пальцев останешься, – пообещал мальчишка, одним плавным движением убирая кинжал от его шеи и отправляя его в ножны. Вместе с тем он отпустил руку казака и сделал шаг назад.
– Сказано ж тебе, Митрий, уймись, – зарычал хорунжий. – Ты б для начала в глаза им глянул. Они с самого начала смотрели так, словно целились. А теперь, вон, у всех холки дыбом, того и гляди рвать кинутся. Похоже, попробовали крови волчата? – уточнил он, вопросительно посмотрев на Елисея.
– Кони все трофейные, – коротко усмехнулся Елисей одними губами. – Сироты это казацкие. Я их полтора года пестовал да натаскивал. Так что не смотрите, что молоды. Злости в них в каждом на троих хватит.
– От, значит, как, – задумчиво кивнул хорунжий, который по возрасту был самым старшим в подъехавшей группе. – Слыхал я разговоры про школу вашу, да думал, блажь это. Байки досужие. Выходит, правда всё.
– Правда, – коротко кивнул Елисей.
– Добре, – вздохнув, кивнул подъесаул. – Раз уж так все оно сложилось, то пусть будет, как будет. Место вам под стоянку выделим рядом с полусотней. Как ни крути, а атаман своим приказом велел, что пластуны твои мне подчинены. Ты сам-то с нами? – уточнил он у Елисея.
– Нет. У меня свой приказ, – мрачно качнул Елисей головой. – В школу новых рекрутов набирать.
– А кто ж тогда за старшего у них будет? – не понял подъесаул.
– Вот он, Андрей, – хлопнул парень по плечу самого старшего подростка. – А помощником у него Мишка. Не смотри, что годами невелик. Дело свое паренек добре знает.
– Я смотрю, у тебя все как в хорошем отряде устроено, – одобрительно кивнул хорунжий.
– А это и есть отряд, – твердо ответил Елисей, глядя ему в глаза. – И потому приказы им должен отдавать кто-то один. Тот, с кого потом и спрос будет. Раз уж приписали выучеников к полусотне твоей, то и отвечать за них ты будешь, – не громко, но так, что притихли даже кони, ответил Елисей. – И учти, подъесаул. Мне за тебя атаман ручательство давал. За каждого из этих мальчишек я с тебя спрашивать стану. Так что, прежде чем приказ им отдать, трижды подумай.
– Уймись, казак, – выступив вперед, так же твердо ответил хорунжий. – Седых – подъесаул толковый и за людей своих душой болеет. Так что не изволь беспокоиться. Дурного не прикажет. А в остальном, думаю, твои волчата и сами справятся.
– Прости, не знаю, как величать тебя, хорунжий, – чуть улыбнулся Елисей.
– Нагайкин, Демьян Степанович.
– А Ефим Степанович Нагайкин не родственник тебе? – удивился Елисей.
– Брат единокровный. Младшенький, – обрадованно кивнул Демьян.
– Знакомы мы с ним, – кивнул парень. – И кунака его Ар-слана знаю.
– Погоди, так это ты Гюльназ спас? – вскинулся казак.
– Было дело, – усмехнулся Елисей.
– От, значит, как, – растерянно протянул подъесаул. – Ну, раз уж сложилось так, Демьян Степанович, то тебе в походе с ними и придется дело иметь. Вон, мальчишки даже смотреть на тебя другим взглядом стали, – тут же нашелся он.
– Добре, – усмехнулся хорунжий. – Выучка у волчат непростая, ну да, думаю, не поссоримся.
– Обычаи казацкие в школе чтутся свято, – твердо ответил Елисей. – Сам видишь, без спросу и слова не вымолвят. А рубке верховой их сам Святослав учил. Он за небрежение традициями, сам понимаешь, может и башку снести.
Про старика Елисей ввернул не просто так. Услышав имя, хорунжий жестом отозвал парня в сторону и, встав так, чтобы со стороны было не рассмотреть, расстегнув ворот рубахи, молча вынул из-за пазухи громовую стрелу. Чуть кивнув, Елисей показал ему свою и, кивнув на своих ребят, тихо добавил:
– Христом богом молю, Демьян Степаныч, присмотри за ребятишками. Молоды еще. Кровь кипит. Как бы глупостей не наделали сгоряча.
– Присмотрю, – застегиваясь, решительно пообещал казак. – Решил их к Громовержцу привести?
– То как бог даст, – вздохнул Елисей. – Главное, чтобы в мясорубке той выжили.
– Присмотрю, слово даю, – помолчав, решительно кивнул хорунжий. – Но и ты пообещай. Ежели даст Господь вернуться, примешь сына моего в школу свою.
– Школа моя в крепости. И коли будет на то желание сына и матери его дозволение, пусть приезжает, – склонил Елисей голову. – А что до того, вернешься или нет, так все в руках божьих. Сына приму. Как бы там оно ни случилось.
– Благодарствую, – коротко поклонился казак в ответ.
Они вернулись к остальным, и подъесаул, удивленно оглядев обоих, только головой покачал.
– Ох, и непрост ты, Елисей. С дядькой Демьяном сговориться, это из шкуры выпрыгнуть надо, а тут за три слова уложился.
– Так слышал же, я с братом его знаком, потому и сговорились, – тут же вывернулся парень. – Кому
