В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Задержавшееся мое пребывание в качестве исполняющего обязанности министра влияло на общую обстановку в коллективе, расхолаживало сотрудников, приводило к досужим разговорам. В президентском окружении создавалось мнение, что я не предан Ельцину и не проявляю особой любви к его администрации. Тогда любая демонстрация самостоятельности зачастую стоила личной карьеры министра.

Приближенные к телу «царя Бориса» кучковались в президентском клубе на Воробьевых горах. В его салонах устанавливались нужные контакты, решались вопросы продвижений на министерские посты и должности, имеющие доступ к бюджетным денежным потокам. Там же можно было бесплатно отведать редко появлявшееся в продаже австрийское бочковое пиво. Многие люди, не державшие никогда жизни в руках теннисной ракетки, вдруг прониклись желанием бегать по площадке и освоить любимую Президентом спортивную игру. Я не мог понять, как можно было отдаваться спорту, когда для выполнения должностных обязанностей мне и моему аппарату помощников не хватало 10–12 часов в сутки. Тут не до увлечения теннисными кортами и занятий угодничеством. Я стоял в стороне от политических схваток, подковерных игр и, в отличие от предшественника, не демонстрировал близость, не сопровождал Президента при его выходах в народ.

Как показала жизнь, не только мне, но и большинству руководителей силовых ведомств достигать нормальных отношений с Президентом и особенно с его ближайшим окружением не удавалось. Бывший директор ФСБ Николай Ковалев узнал о своем увольнении по радио. Бывший министр внутренних дел страны Анатолий Куликов при своем уходе с занимаемого поста справедливо отмечал, что время для честных людей в России служить Отечеству еще не наступило.

Чтобы представить себе атмосферу назначений на высшие должности, я обращаюсь к впечатляющим воспоминаниям

Владимира Путина о том, как он стал удачливым директором ФСБ. «Вы думаете, кто-нибудь спросил, чего я хочу. Мне даже не намекнули, что может быть такое назначение… Раздается звонок главы администрации: «Можешь подъехать в аэропорт, встретить премьер-министра Кириенко, возвращающегося из Карелии, где он был у отдыхающего Ельцина?» Я говорю: «Могу». Что так вдруг? Приезжаю в аэропорт, выходит Кириенко. «Володя, привет! Я тебя поздравляю!» Я спрашиваю: «С чем?» А он: «Указ подписан. Ты назначен директором ФСБ». Ну, спасибо, ребята…»

Так же стремительно было и тридцать лет назад. Вот свидетельство Владимира Семичастного: «Я оказался в КГБ неожиданно. Был вторым секретарем ЦК Компартии Азербайджана, когда вызвал Хрущев и сказал: «Политбюро решило, что вы будете председателем КГБ СССР». «Никита Сергеевич, какой из меня чекист?! Вы что?» — «А там чекистов много, нам политические деятели нужны».

Многое решали субъективные факторы, симпатии или антипатии приближенных к Президенту чиновников (особенно из коржаковской охраны), которые вели свои заинтересованные и постоянные игры в распределении сфер влияния. Они могли повлиять на неожиданное возвышение в должностях одних лиц и устранении других, «лично не преданных», в том числе через негласные подтасовки и показы всей стране банных дел или конспиративных встреч министров с девицами легкого поведения.

Непросто было тогда и с назначением руководящих сотрудников Министерства безопасности. На должность начальника Ленинградского управления вносилась кандидатура Целиковского, возглавлявшего тогда Мурманское управление МБ. Он прошел смотрины у мэра Собчака, тот согласился и вдруг неожиданно изменил свое мнение в пользу назначения Степашина. «В Целиковском много провинциализма… Думаю, что Степашин больше подходит. Энергичен. Демократичен. Молод. Хорошо проявил себя в августе». К тому же Степашин стал депутатом Верховного совета России, незадолго до этого победил самого Куркова (бывший начальник УКГБ), за ним — критика существующего строя, идеологии, программа реформ, «воспринимавшихся тогда при всей их неопределенности как завлекающая неизведанность». Степашин — новичок в чекистской работе, хотя и неплохо образован, демократических взглядов, набирающий достаточный политический вес. На небольшой промежуток времени он возглавил управление Министерства безопасности в Санкт-Петербурге, затем перешел на постоянную работу в парламент. Я рекомендовал Президенту назначить Степашина первым заместителем министра безопасности. Ельцин сначала высказался: «Нет, просто заместитель и не более». Но, рассматривая письменное представление, склонился к моему предложению.

Не помню источника, но я как-то ознакомился с мнением академика Сахарова о том, что «сотрудники спецслужб — это, прежде всего, люди, которые обладают мощнейшим образованием, специальным и гражданским, и способны действовать в самых разных условиях». Отвечая таким качествам, Путин стал Президентом России; мои бывшие первые заместители, Степашин и Марчук, возглавляли правительства России и Украины.

Вернусь к моменту моего назначения на должность министра безопасности. Процедура подписания Президентом соответствующего указа была необычной и нестандартной. Ельцин пригласил в Кремль всех действующих заместителей министра. Каждого персонально спросил, кого желали бы видеть во главе министерства. Коллеги называли мою фамилию. Когда очередь в этом опросе дошла до меня, я обратился к Ельцину с просьбой не назначать меня министром и высказал свои возражения: не желаю, чтобы Президента демократической России подвергали упрекам за назначение министром безопасности кадрового чекиста, имевшего, как я выразился, многолетний шлейф деятельности в системе КГБ, от которой не откажусь и не отрекусь. При сложнейшей внутренней обстановке в молодой России, разваленных органах госбезопасности должность министра была нелегкой и непрестижной. Трудностей и любых опасностей я не страшился, но больше отдавал себе отчет, что окажусь временной и проходной фигурой, работать мне по-настоящему не дадут.

Ответ Ельцина, наверное, поразил нас всех. Он открыто заявил, что его не волнует критика по этому поводу «с любых политических сторон», а больше беспокоит необходимость создания условий для эффективной работы министерства, сплоченности кадрового состава, четкого выполнения поставленных задач. Он тут же в присутствии всех коллег подписал указ. Могу откровенно признаться, что Ельцин требовал от вновь назначенного министра особой преданности министерства президентской ветви власти. В любых ситуациях, как говорил Ельцин, коллектив сотрудников МБ должен быть сплочен вокруг Президента страны, которому мы стали подконтрольны и подотчетны. Может быть, я останавливаюсь на частностях, но из них складывалась тогдашняя непростая жизнь министерства, суждения и мнения о событиях и личностях того революционного времени.