Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

Слагхорн снова замолчал, а потом поднял на меня глаза и произнес:

— Отвечая на твой вопрос, Рембо был поэт. Жил он довольно давно, в девятнадцатом веке, и написал не так уж много.

Тронутый таким искренним и внезапным монологом профессора, я подумал, что лучше, наверное, уйти и оставить его наедине со своими переживаниями, но любопытство победило, и я сказал:

— Дело в том, сэр, что имя Рембо было использовано в контексте… — тут мне стало совсем неловко — придется говорить о своих работах, Слагхорн вспомнит, что я рисую, и начнет, того гляди, извиняться. Однако делать было нечего, и я продолжал: — В общем, мне тут написали, что будет жаль, если я последую примеру Рембо, а поскольку я ничего не знаю о его жизни, непонятно, в чем этот пример заключается. Речь шла о моих картинах… и я прекрасно понимаю, что я не Рембрандт и не Брейгель! — торопливо прибавил я. Однако, Слагхорн, разумеется, отреагировал. Хлопнув себя по лбу, он вскочил со стула.

— Какой же я болван, Линг! — воскликнул он. — Так замечтался, что совсем забыл о твоем увлечении! Прости сентиментального старика…

— Профессор, я вполне адекватно оцениваю свои способности, — попытался я успокоить Слагхорна, не желая выслушивать неуместных оправданий, — и меня устраивает статус ремесленника. Просто я хотел узнать, что конкретно здесь имелось в виду.

— Может, ты собираешься сменить стиль? — предположил Слагхорн. Я отрицательно покачал головой.

— Тогда… хм… — профессор задумался, а я на всякий случай спросил:

— Рембо рано умер?

— Господь с тобой, Линг! — в испуге воскликнул Слагхорн. — Даже не думай об этом! Рембо прожил вполне достаточно… по тем временам… и твой корреспондент наверняка имел в виду что-то, касающееся его творчества, а не продолжительности жизни.

— Вы сказали, он мало написал, — напомнил я.

— Да, написал он не слишком много, — кивнул Слагхорн. — Рембо оставил поэзию, когда ему было всего двадцать, и занялся другими делами. — Профессор встрепенулся. — Но ты ведь не собираешься бросать живопись?

— Нет, — сказал я, поняв, наконец, что имел в виду Клайв Пирс.

— Не бросай! — требовательно проговорил Слагхорн. — И ни в коем случае не останавливайся на достигнутом. Хоть ты и назвал себя ремесленником, ты должен стремиться стать мастером и всей душой этого желать.

Разговор со Слагхорном вновь привел меня в библиотеку. Мне хотелось удостовериться в правоте его слов. Возможно, профессор перегнул палку или был чересчур субъективен? Проторчав полчаса у каталога, я с огорчением понял, что зельевар ничего не перегибал. На слово "культура" мне попадались книги вроде "Культура колдовских обрядов центральноамериканских индейцев до и после испанской колонизации", и нигде я не встречал упоминаний о живописи или музыке. Безусловно, художники среди волшебников были — по крайней мере, рисунки к средневековым рукописям делали не маггловские иллюстраторы, — но книжная иллюстрация оставалась искусством для узкого круга интересующихся, и я не знал ни одного знаменитого миниатюриста, будь то маггл или волшебник.

Из-за подготовки к экзаменам и регулярных обысков Хогвартса, в которых я участвовал наравне с профессорами, у нас с Миллисент почти не оставалось времени для встреч, но как-то раз в конце апреля мы все же выкроили свободный час. Заодно я решил узнать, есть ли у тех, кто воспитан в "гетто избранности", возможность приобщаться к маггловскому искусству.

— Можно задать тебе личный вопрос? — спросил я после того, как мы привели себя в относительный порядок и уселись на скамейке рядом с бассейном. То, что мы так давно не встречались, оказало бодрящий эффект на наши отношения, к пасхальным каникулам слегка утратившим свою новизну.

— Попробуй, — сказала Миллисент. — Только сам понимаешь, на всё подряд я отвечать не буду.

Решив не уточнять, что она имела в виду под "всем подряд", я продолжил:

— Ты до Хогвартса ходила в школу?

Миллисент глянула на меня в недоумении:

— А где я, по-твоему, научилась читать и писать?

— Не знаю. Некоторых дома учат.

— Конечно, дома! — Балстроуд усмехнулась. — Ладно, и в чем вопрос?

— Вас в школе водили в музеи?

— Не помню… может, и водили. Наверное, водили. А что?

— Просто интересно, ты что-нибудь запомнила из тех посещений? Они хоть какое-то впечатление на тебя произвели?

Теперь Миллисент смотрела на меня с выражением недоверия и подозрения.

— Ты к чему это ведешь? — спросила она с легкой угрозой в голосе. — Думаешь, на меня магглы повлияли? Да я дождаться не могла, когда мне исполнится одиннадцать, и я, наконец, свалю из той дыры, которую они школой называют! Какие еще музеи, что тебе в голову взбрело?

Сперва я хотел объяснить, что имел в виду нечто совсем другое, но потом передумал. Миллисент поняла меня по-своему, априори считая влияние магглов отрицательным, а сейчас, во время проведения антимаггловской политики, могла воспринять такой вопрос как провокацию или даже проверку.

— Мы здесь ни разу не ходили в музеи, — сказал я, решив замять разговор. — Понятия не имею, есть они у волшебников или нет? Ни разу ни об одном не слышал.

— Есть, — ответила Балстроуд. — В Глазго есть музей квиддича. Хочешь — сходим, когда закончим школу?

— Ненавижу квиддич!

— Я знала, — довольно хмыкнула Миллисент.

— Слышал новость? — негромко спросил меня Пирс перед рунами. Я стоял у закрытой двери и читал справочник по истории, пытаясь втиснуть в голову очередные забытые сведения: на этот раз — имена Франкфуртской пятерки.

— Альфред Шницель, — устало сказал я, посмотрев на Пирса. — Вернер Вермут.

— Вермут? — переспросил Пирс и глянул на обложку книги. — Вермут бы нам сейчас не помешал… Короче, Ди: несколько часов назад Поттер ограбил Гринготтс.

Я раскрыл рот.

— Кто сказал?

— Мне — Полина. А ей — какая-то подружка. По радио передавали.

— Вот уж сомневаюсь, — не поверил я. — О таком, и по радио? Поттер среди бела дня грабит банк, который якобы невозможно ограбить…

— В том-то и дело, что среди бела дня, — Пирс кивнул. — Его многие видели. А такого шила в мешке не утаишь.

— Сколько взял? — поинтересовался я, заподозрив, однако, что если Поттер и правда вломился в Гринготтс, то уж точно не за деньгами.

— Дракона взял, — еще тише проговорил Пирс. Я не понял, шутка это или нет, и Пирс, видя мое замешательство, продолжил:

— Наверное, этот дракон охранял нижние сейфы. Поттер освободил его и улетел. Я же говорю — такое не скроешь, полно свидетелей.

К обеду новость распространилась по всему Хогвартсу. Кэрроу бесились, Снейп и остальные профессора сохраняли видимое спокойствие, а я предвкушал продолжение. Если Поттеру удалось добыть крестраж, Темный Лорд поймет, что тот их ищет, и решит проверить, на месте ли остальные. Я не знал, сколько крестражей Поттер уже нашел, но одного Волдеморт точно не досчитается — того, что уничтожили мы с Дамблдором. А раз так, он вполне может явиться сюда, чтобы забрать или перепрятать крестраж, хранящийся в школе.

После таких событий я был совсем не удивлен, когда вечером в нашу гостиную заглянул Кэрроу и вызвал меня к директору.

— Плохи дела, — говорил он, пока мы поднимались на седьмой этаж. — Поттер вломился в Гринготтс и, судя по тому, как все забегали, стащил оттуда что-то очень ценное для Повелителя. Северус получил инструкции. Сейчас все узнаем.

Опередившая нас Алекто уже сидела в кресле у стола. Когда мы вошли, директор без долгих предисловий приступил к делу.

— У меня есть информация, что этой ночью Поттер попытается проникнуть в замок, — сказал Снейп. — Если ему это удастся, возможно, он появится в башне Равенкло. Поэтому сегодня там будет дежурить Алекто. Амикус возьмет на себя этажи с четвертого по седьмой. Мистер Ди — с четвертого по первый.

— Почему она в башне? — ревниво спросил Кэрроу, кивая на сестру, однако Снейп не собирался тратить время на выяснение внутрисемейных отношений.

— Потому что это приказ Темного Лорда, — отрезал он и протянул Кэрроу свернутый лист бумаги. — Читай.

Тот не поленился пробежать письмо глазами и недовольно вернул его Снейпу.

— Поттер должен быть доставлен сюда целым и невредимым, — продолжал директор. — В целях безопасности, прежде, чем вызвать Повелителя, мы должны убедиться, что перед нами — именно он, а не провокация со стороны Ордена Феникса.

— Провокация? — не понял Кэрроу. — В чем же тут может быть провокация?

— Ты забыл прошлое лето? — с раздражением спросил Снейп. — Их было семеро! Где гарантия, что сейчас мы поймаем того, кого надо? А если для отвлечения внимания Орден послал сюда другого человека?

Я представил, как по Хогвартсу бегает десяток Поттеров, а Кэрроу стоит в растерянности, не зная, за кем гнаться.