Как воспитать ниндзю - Люда и Игорь Тимуриды

Человек медленно пятился. Лицо у него было искажено.

- Не волнуйся, дядя, это недолго! – солнечно сказала я, и подпрыгнула. – Вот увидишь, у меня получится! Это быстро, я в цирке видела!!

Бросая затравленные взгляды в разные стороны, человек отступал, истерически дергая головой по сторонам и тщетно ища спасения.

- Дяденька, дяденька, тебе вот сюда! – заявила я, видя, что он пятится не совсем к гильотине. – Ложись, ложись... – успокоено сказала я, видя, что он как раз рухнул, оступившись, рядом. – Правильно, только левее...

Тот затрясся на ватных ногах.

- Ну, помогите же ему... – нетерпеливо попросила я. – Видите же, что он в первый раз и все промахивается... Левее, левее, неумеха! – рассерженно сказала я.

Палач отправился помочь человеку.

Но тот отчего-то не захотел принять идущую от всего сердца помощь доброго человека, а вдруг, резко вывернулся и юркнул под стол, а потом на четвереньках побежал под выступами, уворачиваясь от заботливых рук.

- Стой, стой, ловите его! – заорала в ярости я. – Мальчик, ты куда, я хорошая!

Но мальчик извивался как змея, выскальзывая из рук, пока вдруг не перевалился через бортик, как угорь, плюхнувшийся в воду, и не рванул прочь от эшафота прямо на четвереньках. Быстро-быстро перебирая руками, и, очевидно, боясь подняться, чтоб его не увидели...

Он так пробежал метров пятьсот площади, пока на него все шокировано смотрели.

- Вернись! – отчаянно кричала я с надрывом в страшной жалобе, так жалобно и тоскливо, будто расставалась с родной мамой, бьясь в руках Вооргота и пытаясь вырваться. – Я тебе денюжку дам, мальчик, в накладе не останешься!!!

Я плакала.

Но человек бежал на четвереньках быстрей лошади, и солдаты, засунув от удивления пальцы в рот, удивленно смотрели ему в след.

Воорготу с трудом удалось меня успокоить, и то лишь оттого, что я увидела генерала.

- Генерала не дам! – жестко сказал Вооргот.

Генерал побледнел.

- Хватит тебе фокусов! – сурово сказал Вооргот. Я напряглась.

– Хочешь, я тебе сам фокус покажу? – успокоил Вооргот.

Тут уж побледнели все.

В общем, все утихомирилось. Тихо, как в раю. Все молчат, не дышат. Никого не слышно. Никто не выпендривается со своими идеями. Привлекать внимание не хочет, по углам жмутся...

Я успокоилась на руках Вооргота. Который отнес меня к моим родным.

- Хочешь, я тебе почитаю? – вздохнула я. – На сон грядущий?

Я достала из-за пазухи тот самый официальный приговор с перечислением преступлений и тех пыток и казней, которые предписывалось совершить, чтоб мужа четвертовали, и собралась ему почитать чуть. Который был у герольда.

Вооргот побледнел и быстро вырвал у меня из рук бумагу, пока никто ее еще не заметил и ничего не понял.

- Давай, давай еще раз перечитаем вместе договор! – торжественно громко сказал он, быстро поедая бумагу.

- Проголодался... – ласково сказала я, догадавшись и похлопав мужа, который ел так быстро, что давился. – Ты же не ел несколько дней, бедняжка...

Я с любовью зачаровано смотрела на мужа. Мне все нравилось в нем. Даже как он ест.

- Да ты не спеши, не спеши, пережевывай тщательно, никто у тебя, бедняги, ее не отберет... – как верная заботливая жена радела за него я.

Я никак не могла понять, почему меня за мою же заботу муж смотрит так, будто хочет убить.

- Если так быстро глотать, вкус теряется... – растеряно сказала я, видя, как он поспешно зажевывает веревочки с печатями, глотая их так.

Вооргот блеснул на меня глазами. Но промолчал с полным ртом. Усиленно работая челюстями, глотая и мыча.

- Но ты же даже не разжевал! – со слезами сказала я.

- Может ему еще что-то дать? – встревожено сказала подошедшая мама, держа в руках кожаный фартук палача, увидев, как он отчаянно давится, и побледнев от этого.

Вооргот, увидев фартук, побледнел.

- Вы же столько не ели, правда? – ласково спросила мама.

Тот стал совсем плох.

- Не волнуйся, я обязательно накормлю тебя до отвала! – как верная жена заботливо проговорила я.

- Ммм... – сказал Вооргот, почернев.

- Тебе не кажется, что он какой-то невыдержанный? – тихо шепнула мне мама. – Так давиться едой, проголодав всего денек, это слишком!

- Он хотел показать, что съест все, что я ему приготовлю... – так же тихо прошептала я маме. – Но, боюсь, что твой фартук он будет есть медленней, не обижайся...

Вооргот почернел и замычал в ярости.

Глава 93.

По счастью тут подошел адвокат, услышавший, что мы вместе, по семейному, сев на гильотине рядышком обнявшись, хотим перечитать брачный контракт.

- Брак уже заключен! – строго сказал он, не доверяя Воорготу. – Но то, как выделить вам эти пятнадцать миллионов приданого в распоряжение новой семьи действительно надо обговорить с родителями...

Стоявший за ширмой офицер, которого адвокат не заметил, дернулся из-под нее.

- Какие пятнадцать м-м-миллионов! – в шоке воскликнул он, вырвав бумагу из рук старенького адвоката.

Солдаты парализовано замерли – они таких сумм даже не слышали – и раскрыли рты.

Адвокат растерялся – до этого все разговоры велись в кругу своих, и офицеры ничего не подозревали. И у него еще никогда ничего так нагло не вырывали из рук.

- Принцесса Луна... – прочитал, заикаясь вслух офицер, прежде, чем Мари отобрала у него бумагу.

- Что?!? – дернулся епископ, который до этого прятался где-то за ширмой. Наверное, боялся, что он тоже похож на девочку в этом платье.

Люди замерли.

- А кто тогда этотъ проходимецъ? – генерал-немец обернулся к Воорготу.

Он долго смотрел на него и вдруг побурел, очевидно, вспоминая, что я тогда кричала осужденному.

- Воорготъ!!! – заорал он. Он задыхался от ярости и злости, и не мог ничего выговорить:

- Ви... ви... ви... Ви козел!

- А где у него рога!? – обиженно и чувствуя, что меня, наверно, дурят, спросила я, щупая его голову.

Я недоумевала.

- Но ведь ты... только сегодня вышла за него замуж... – недоумевала Мари.

Вооргот обозлился и прижал меня к себе.

- Не будет у меня рогов! – шепнул он.

- Успокойся... – сказала я, еще раз ощупав его голову. – Я ничего, никакой выпуклости не ощущаю, а я хороший врач...

Мари снова отчаянно захихикала.

- Лу все еще называют маленьким олешкой! – сказала она, выжидающе глядя на него.

- Ну и что?! – сквозь зубы спросил Вооргот.

- Он не умен! – сквозь зубы шепнула, покачав головой, мне мама.

- Папу тоже все считали дегенератом, пока ты за него не вышла! – обиженно буркнула я.

- Он солдат, а не дегенерат! – резко прервала меня мама.

- Я же так и сказала – военный! – топнула ногой я.

- Ну и хорошо... – примирительно сказала мама.

- Ну и Вооргот тоже военный...

Вооргот, который в это время долго думал, почему его назвали глупым, вдруг обрадовался.

- Если она олешка, значит я рогатый ОЛЕНЬ! – догадался он, довольный, что разгадал глупую загадку.

Раздался такой гогот, что все присели.

Я недоуменно оглядывалась.

Старый генерал немец наконец-то пришел в себя.

- Воорготъ!!! Сколько вы выпиль, чтобы всю ночь убивать бедный дипломать?!? – он кричал и топал ногами. – Я не скрою ваше плохой поведение! Я буду жаловаться вашей маме!!!

- Пляхой мальчишка! – укоризненно тоже сказала ему я. – Мамка тебя бюдет больно бить!

Вооргот нахмурился.

- Ты учти, что теперь я тебя воспитывать буду, – вытянулась я на цыпочках вдоль него, пытаясь поцеловать, – теперь я твоя жена!

Я так и не поняла, куда все исчезло вдруг. А остались только его тепло и покой и ощущение Вооргота, и его глаза, словно распахнувшиеся навстречу мне... И ничего больше... Ни времени, ни пространства, ни холодного зимнего вечера... И мои руки, которые как-то независимо притянули его голову, и его губы, которые нашли мои и все и застыло, и завертелось, и исчезло в вихре вспыхнувшего в сердце света и чистого, безумного, прохладного и горячего огня, кинувшего меня к нему...

Я даже не знаю, сколько так длилось, даже сколько нас трясли...

- Прочь, все прочь, – услышала я издалека сдавленный шепот Вооргота, который не мог, и не хотел оторваться от меня, как его не трясли и били. – Мы будем спать... Я имею... имею... имею право теперь быть с ней сейчас брачная ночь... Прочь! – ничего не понимая, шептал он, лишь крепче прижимая меня к себе, распустив мои волосы и буквально вжимая меня с неистовой силой, так и не оторвавшись от губ.

Нас буквально трясли и били, но я ничего не хотела понимать и реагировать, не в силах заставить себя оторваться от этих теплых губ и даже думать об этом.

- Не трогать... Кто будет мешать – убью! – на секунду чуть приведенный в себя такой наглостью каких-то теней, мелькавших возле нас и пытавшихся оторвать законных супругов друг от друга, проревел в сторону муж, так и не оторвав ни губы, ни себя, ни рук от меня, а лишь сильней судорожно запустив их в мои волосы...

Я почувствовала, как какая-то чудовищная сила оторвала нас от друга и застонала от разочарования и боли, которую доставило моей душе разъединение с ним.