Пираты Короля-Солнца - Марина Алексеева

У доверчивого де Сабле на глаза навернулись слезы.

— Барон, — испуганно сказал Рауль, — Съешь апельсин. Я очищу? Ты, похоже, так ослабел, что и апельсин очистить не можешь.

Он взял свой пакет, с которым пришел к другу.

— Не надо, — простонал барон, — Мой бедный желудок не принимает даже такую нежную пищу как апельсины.

Рауль переглянулся с помощником капитана.

— Ну, хоть одну дольку, — настойчиво сказал Рауль, — За наше Пиратское Братство, Оливье! Не обижай друзей!

Он скормил страдальцу дольку апельсина. Оливье, умяв дольку, тяжело вздохнул и пролепетал слабое 'спасибо' .

— Еще, за Победу! — сказал помощник капитана.

Оливье покачал головой.

— Как, ты не хочешь, чтобы мы победили?

— О, я столько пил, чтобы мы победили, вот теперь и мучаюсь. Будто Победа как-то связана с этим апельсином!

— Как знать, — пробормотал Рауль, — Мы немного суеверны, так что лучше съешь.

Оливье раскрыл рот и слопал вторую дольку.

— За маму! — сказал помощник капитана.

Оливье подчинился.

— За папу! — сказал Рауль.

Оливье проглотил четвертую дольку — за папу.

— Не мучайте меня больше… — жалобно сказал барон.

— За твою маркизу, и мы от тебя отстанем, — пообещал Рауль, — Остальное тебе на ужин.

То, что им удалось скормить бедняге пол-апельсина, внушало надежду. Барон далеко не так плох — его запугал грозный док. Дюпон перестарался — несчастный Оливье уже шутки понимать перестал. А вот сюсюканье неумелых нянек подействовало. И Рауль заговорил с бароном де Невилем как заботливая нянюшка с несмышленым младенцем:

— Вот и умничка, лежи в своей постельке и выздоравливай. Бедняжка!

''Сейчас он разозлится и пошлет меня к чертовой бабушке… или…еще… подальше' . Но Оливье не обиделся на 'бедняжку' и кротко вымолвил:

— Спасибо, милый Рауль, я знал, что ты добрый юноша.

''Добрый юноша' разинул рот. Такой реакции он не ожидал! Не ожидал таких слов и помощник капитана. А, поскольку де Сабле тоже был добрым юношей, у него опять навернулись слезы на глаза.

— Не плачьте, — сказал Рауль моряку, — Он выкарабкается. Барон де Невиль живучий как кошка. Барон! Вспомни фрондерские войны!

— Вот то-то и обидно, — стонал Оливье, — Умереть не в бою, как положено рыцарю, воину, дворянину, а в… постельке… от жалких пилюль и отвратительных клистиров. Что ты там вещал о викингских похоронах? Не видеть мне Вальхалы, попаду с моим отравлением в царство богини Хель.

— Он бредит? — спросил де Сабле.

— Он шутит, — сказал Рауль, — Друг мой, Вальхала — это шутка. Мы с тобой христиане как-никак.

— Фрондерские войны, — простонал Оливье, — Вот, юноша, взгляните, — с этими словами Оливье достал пулю на шнурке, что висела на его груди и показал помощнику капитана.

— Видите, — сказал Оливье слабым голосом, — Эта пуля пробила мою грудь, когда мне и девятнадцати не было.

— А не плечо, ты не ошибся? — спросил Рауль осторожно.

— Грудь! — заявил Оливье.

— Ну, грудь так грудь, — миролюбиво сказал Рауль, — Тебе виднее.

— Я умирал в монастыре, истекая кровью, в голове взрывались миллионы бомб. Такие адские муки я испытывал, когда из моего многострадального тела извлекали эту долбаную пулю, эту вот суку-пулю, эту вот пулю-дуру. Вот она, взгляните, юноша… Я хочу сказать… господин де Сабле! Но эта мука — ничто по сравнению с теперешней. И боль от раны — а рана была тяжелая, скажи, милый мой Рауль? /Рауль кивком подтвердил слова барона/. Боль от раны не то, что мои нынешние мучения.

Молодой де Сабле восхищенно смотрел на 'сувенир' де Невиля. Рауль был в курсе фрондерских приключений барона. Он знал, что рана была далеко не такой тяжелой и мучительной, как Оливье хвастался перед моряком, а еще раньше, в Париже — перед молодыми мушкетерами. Но, конечно, не собирался опровергать барона.

— Барон, — осторожно сказал помощник капитана, — Если вы излечились после такого тяжелого огнестрельного ранения, то теперь-то вы и подавно поправитесь.

Де Невиль ответил жалобным вздохом.

— Ох, — прошептал он, — Он приближается.

— Кто? — в один голос спросили Рауль и де Сабле.

— Мой мучитель, Главный Клистироносец… Я его шаги уже узнаю…

Оливье с отчаянием взглянул на дверь. Рауль и де Сабле повернули головы и увидели доктора Дюпона в сопровождении неизменного помощника.

— Ну, как мы себя чувствуем? — спросил Дюпон.

— Плохо, доктор, очень плохо, — простонал Оливье, — Я прошу только, чтобы меня оставили в покое.

— Конечно, молодой человек. Покой вам просто необходим. Никто вас не будет беспокоить. Но вы должны пройти курс лечения.

Барон взвизгнул. Рауль сосчитал в уме до трех и отважился.

— Доктор, — сказал Рауль решительно, — Можно вас на пару слов?

— К вашим услугам, господин виконт, — любезно сказал Дюпон, и они вышли из каюты.

— Виконт, — произнес Дюпон улыбаясь, — Я рад видеть вас в добром здравии! Сегодня вас не узнать.

— Спасибо на добром слове, господин Дюпон, но не обо мне речь, а о бароне де Невиле. Что с ним? Бедняга так мучается.

— Пусть мучается, — усмехнулся Дюпон, — Это ему хороший урок. В другой раз не будет так напиваться.

— Вы его замучили своими процедурами.

— Не без этого, милый виконт, не без этого. После моих промываний, клистиров и слабительного барон призадумается, прежде чем устроить новый дебош…

— Я понимаю, он вел себя по-идиотски… Перепил… Буянил… Надоел всему экипажу… Но будьте снисходительны — ему и так плохо. Проявите милосердие!

— Жизни вашего друга, господин де Бражелон, ничего не угрожает. Он вне опасности. Вы и сами это отлично понимаете.

— Что же вы его мучаете? Вы, представитель самой гуманной профессии?

— Ба! Клистир он заслужил в воспитательных целях.

— Еще бы! Вы шантажируете беднягу — когда человек находится перед выбором — клистир или смерть, конечно, он выберет первое. Но ведь это неправда. И больной-то мнимый.

— Вы совершенно правы, виконт. Мнимый больной. Не волнуйтесь за него. Вы же доверяете мне как профессионалу?

— Да. Но на вашем месте, господин Дюпон, я был бы помилосерднее…

— Вы себя, кажется, Пиратом величать изволите? Пират просит врача о милосердии?! Истина наизнанку в духе Вийона.

— Мне его очень жаль.

— Переживет, — сказал врач.

— Эх, — вздохнул Рауль, — 'Недуг желанней исцеленья' , так, что ли?

Дюпон посмеиваясь, продолжил 'Балладу истин наизнанку' .