Пройдённый путь (Книга 2 и 3) - Семен Будённый

Перед отъездом посетил все дивизии, все полки. Конники тепло прощались со мной, желали успеха на новом посту. Не скрою, было очень тяжело на душе. Каждый командир знает, каково покидать свою часть, дружный воинский коллектив, который для командира что родная семья.

Климент Ефремович наказывал мне перед отъездом:

- На новой должности не зазнавайся, не отрывайся от народа. А то бывает так: вскружит власть голову - и пропал человек. У нас есть с кого брать пример - с Ленина. Доложи Главкому подробно о нашем военном округе. Сам видишь, как тяжело нам обучать людей. Нет ни уставов, ни методических руководств, ни наглядных пособий, ни приборов. Оружия не хватает. Какое есть - в большинстве неисправное. Текучесть кадров огромная. Большой некомплект комсостава. Снабжение скверное. Словом, тебе как члену Реввоенсовета Республики и помощнику Главкома по кавалерии есть о чем подумать и что сделать!

В последние минуты, у машины, мы обнялись с Ворошиловым, расцеловались. Грустно было расставаться с ним, Сколько прожили вместе под огнем врага, делили и радость побед, и горечь потерь. Вместе спали, вместе ели. Одно утешало: я был уверен, что расстаемся ненадолго.

...И вот я в Москве. Явился к Главкому. Уточнили, что входит в мои обязанности. Как говорится на официальном языке, принял дела от А. А. Брусилова. Вскоре меня пригласил к себе Сталин. В его комнате находился Калинин.

Сталин поздравил меня с назначением на новую должность, сказал, что партия сейчас принимает важные решения, и одним из них является укрепление Красной Армии, восстановление коневодства.

- Это то, что будет относиться к вашей компетенции, Семен Михайлович, сказал мне Сталин. - Надеемся, что вы умело станете выполнять новые обязанности.

- Постараюсь, Иосиф Виссарионович.

- Уверены, справитесь, дело вам знакомое, немного и крестьянское, поддержал меня Калинин.

- Наша партия - руководящая, - продолжал Сталин. - Но ее руководящая роль должна выражаться не только в том, чтобы давать директивы, но и в том, чтобы на известные посты становились люди, способные понять наши директивы и способные провести их в жизнь честно. В противном случае политика теряет смысл, превращается в махание руками. А любителей махать руками, к несчастью, у нас еще немало.

- И сановников тоже, - добавил Калинин.

- Да, и сановников.

Обстановка в стране была напряженная. Кулаки, торговцы, используя нэп, поднимали голову. Хозяйственный аппарат только еще сколачивался. Кадров не хватало. Приходилось прибегать к помощи старых специалистов. Но некоторые из них работали плохо, подчас умышленно вредили. Троцкисты навязали партии дискуссию, шли в партийные организации, клеветали на ЦК, ответственных коммунистов.

Оппозиционеры обвиняли Сталина и других членов ЦК в бюрократизме, отрыве от масс в неумении решать хозяйственные вопросы и т. п., и вместе с тем Троцкий высокомерно отказывался занять какой-либо пост в советских органах (в СТО, Совнаркоме, Госплане), хотя ЦК дважды предлагал ему это.

- Троцкий ведет себя вызывающе, - сказал Иосиф Виссарионович, противопоставляет себя ЦК. На одном из пленумов ему заметили, что член ЦК не может отказываться от исполнения решений ЦК. Он сорвался и покинул заседание. Пленум направил к Троцкому целую "делегацию" с просьбой вернуться. Он категорически отказался.

"Капризничает, - подумал я. - Ведет себя, как кисейная барышня, а еще коммунист". И сказал вслух:

- Ну и пусть не возвращается, невелика потеря.

Калинин улыбнулся.

- Говорите, пусть не возвращается? - спросил Сталин. - Но другие уже подняли крик: мы обидели Троцкого... Владимир Ильич тяжело болен. Оппозиция поднимает голову. Им не нравится партийная дисциплина, требуют свободы фракций. Керзоны, всякая белогвардейская шваль, меньшевики только и ждут, что в нашей партии начнется стычка. Между прочим, платформу сорока шести подписал и Бубнов. Вероятно, по недоразумению, - добавил Сталин.

- Мало знаю его, в бою с ним не был, - проговорил я.

- Хорошо сказано: в бою с ним не был, - заметил Михаил Иванович.

Я передал Сталину мнение Ворошилова и мое о положении в СКВО.

- Да, - коротко сказал Сталин. - ЦК принимает самые решительные меры.

Еще в июне 1923 года была создана авторитетная комиссия для глубокого обследования военного ведомства под председательством В. В. Куйбышева. К обследованию были привлечены члены ЦКК, аппарат военно-морской инспекции ЦКК - РКИ.

ЦК дважды обсуждал вопрос о положении в Красной Армии - в октябре 1923 года и январе - феврале 1924 года. Для подготовки вопроса к последнему Пленуму ЦК создал авторитетную комиссию в составе-С. И. Гусева, М. В. Фрунзе, К. Е. Ворошилова, Г. К. Орджоникидзе, Н. М. Шверника, А. А. Андреева, И. С. Уншлихта, А. С. Бубнова и других.

Пленум принял важные решения, направленные на проведение коренной реформы армии. Было укреплено руководство Красной Армией. СНК СССР распустил старый состав Реввоенсовета СССР и образовал новый. В него вошли Фрунзе, Бубнов, Ворошилов, С. С. Каменев, Мясников, Орджоникидзе, Уншлихт, Элиава, я и другие. Климента Ефремовича отозвали с поста командующего войсками Северо-Кавказского округа и назначили командующим Московским военным округом.

- Ну вот и опять вместе, - сказал он, встретив меня после пленума.

М. В. Фрунзе назначили заместителем председателя Реввоенсовета. А через год он стал его председателем.

Наступил 1924 год.

Страшная весть потрясла страну: 21 января в 6 часов 50 минут вечера скончался вождь партии и всего мирового пролетариата, создатель Советского государства Владимир Ильич Ленин.

Поздно вечером 21 января я передал командованию Особой кавбригады скорбную весть о смерти В. И. Ленина. Сообщил о том, что Реввоенсовет СССР принял решение создать траурный сводный эскадрон для встречи гроба В. И. Ленина у Павелецкого вокзала, эскортирования его к Дому Союзов, а затем к Мавзолею на Красной площади. Обратил внимание, что это надо рассматривать как высокое доверие воинам не только Особой кавбригады, но и всей Красной Армии, а поэтому в состав сводного эскадрона включить наиболее достойных, испытанных в боях за нашу Советскую Родину. Командовал эскадроном А. Соколов, комиссаром был П. Случевский.

Трудно, очень трудно было мне говорить все это, когда слово "Ленин" имя дорогого человека, любимого вождя и учителя, олицетворявшего борьбу людей труда за счастливую жизнь и светлое будущее человечества, - вдруг неотвратимо встало рядом со словом смерть. И разум, и сердце никак не могли примириться с тем, что перестало биться сердце Ленина, что Ленин умер.

С глубоким волнением вспоминаю эти тяжелые, незабываемые дни всенародного горя и прощания с любимым вождем, в моей памяти запечатлелись и те минуты, когда гроб В. И. Ленина проносили вдоль выстроенного во фронт у Павелецкого вокзала сводного эскадрона - моих чудо-богатырей: на вороных конях, с опущенными шлемами, замерев с шашками наголо, они как бы отсчитывали неповторимые мгновения самой истории. Я пристально всматривался в суровые лица моих боевых соратников, закаленных в огне сражений и не раз смотревших в глаза смерти, и видел их впалые и воспаленные от слез глаза, выражавшие глубокую печаль и скорбь.