Наследство - Джудит Майкл

Рука Бена застыла. Затем осторожно он разломил бисквит на части и намазал маслом.

— Я так и думал. Я же советовал тебе поговорить с ним, помнишь? Клэй никогда не мог преодолеть искушение. Как ты узнала?

— Он украл ожерелье Ленни и хранил у себя в квартире. Я нашла его там и забрала.

Она рассказала, как осматривала спальню Клэя. Бен вздохнул:

— Идиот. Какого черта он не избавился от него?..

— Я не могла спросить: он ушел. Знаешь, я рада, что он этого не сделал; теперь я могу возвратить ожерелье Ленни. Я привезла его с собой. Хотела отдать тебе, чтобы ты вернул ей.

— Теперь можешь отдать сама. Что означает — ушел?

— Мирна, подруга, с которой он живет, позвонила сегодня утром и сказала, что Клэй ушел из дома, захватив с собой кое-что из одежды. Думаю, привратник в подъезде сказал, что я приходила, а затем он обнаружил пропажу ожерелья и понял, что его взяла я. Он удрал. Ему никогда не нравилось, когда я уличала его; он…

У нее перехватило горло, и она остановилась.

— Я беспокоюсь за него, — произнесла она своим низким голосом. — Он как мальчишка, старавшийся походить на взрослого, но он был ласков со мной, а мне очень хотелось, чтобы он достиг успеха и был счастлив. Чтобы он повзрослел. Но есть еще проблемы, Бен, по крайней мере, очень похоже, что есть.

Вкратце она рассказала ему о фильме Поля и Сэме Колби.

— Не знаю, причастен ли Клэй к этим делам — не могу поверить, чтобы он поставил под удар репутацию отелей…

— Вероятно, он считал, что никто не усмотрит связи. Соблазны лежали перед ним ежечасно, ежедневно, ежемесячно. Ты можешь представить, что кто-нибудь другой из работников отелей мог совершить подобное?

— Нет. Хотя вторая кандидатура — это я. Так считает Сэм Колби.

— Он осел, если так думает. Никто, кто вложил в отели столько, сколько вложила в них ты, не поставит под удар их репутацию. Клэй мог, поскольку он никогда не был способен посмотреть вперед и предвидеть возможные последствия. — Но, ты-то можешь; если бы ты не могла, то не занимала бы того положения, которое занимаешь сейчас.

— А как Сэм Колби узнает об этом?

— Мы расскажем ему.

— И обвиним Клэя?

— Что ж, если таков выбор. Боже мой, Лора. Клэй не думал о тебе; он поставил тебя в чертовски сложное положение…

— Мы же не знаем этого наверняка.

— Нет, знаем. Потому что мы знаем Клэя. Лора нервно сжимала и разжимала пальцы.

— Я плохо его воспитала, так ведь?

— Ты творишь, как родитель. Ты не можешь нести ответственность за Клэя; это моя ноша. Это я дал ему плохое начало.

Лора повернулась к Бену:

— Что ты делал после кражи?

— Ты имеешь в виду, продолжал ли я прежний образ жизни? — Он покачал головой: — После того случая я никогда больше не воровал. Я много думал над этим — воровство, можно сказать, было моей единственной профессией, но все, связанное с ним, пагубно. Только в двадцать шесть лет я пришел к такому выводу. Как насчет моральных устоев? Непременно следует поднять этот вопрос на собрании членов правления. А Феликс выглядел так, словно его хватил удар.

— Он, наверное, не понял, что произошло.

— Нет, он даже не понял, что мы проголосовали за приостановление его полномочий. Он плохо справлялся с обязанностями.

— Да, мы доставили ему несколько горьких минут.

— Такое не случилось бы с ним, будь он приятным парнем.

Они улыбнулись, затем помолчали.

— Все еще не могу поверить, — сказал Бен. — Не могу разобраться в чувствах. Ты здесь, мы сидим, беседуем, будто бы в порядке вещей. Но это же настоящее чудо. Боже, я так скучал без тебя; ты понятия не имеешь, как я скучал, как хотел видеть тебя, как злился на то, что ты мне не поверила. Ты получила мое последнее письмо?

— Да. А я ненавидела тебя за то, что ты живешь в этом доме.

— Я знал, что будет так. Отослав письмо, я понял, что этот шаг равносилен самоубийству. Мне следовало позвонить тебе. Но я не мог, не правда ли, глупо?

— Я тоже не могла, — сказала Лора. — Я много думала, но не знала, что сказать; во мне еще жили злость и боль. Что за наказание этот гнев… А затем, через некоторое время, мне показалось, что мы так далеко разошлись в разные стороны, что больше не интересуем друг друга. Но в действительности мы никогда не отдалялись, правда?

— Надеюсь, что нет. По крайней мере, когда по-настоящему любим кого-либо. Ты думаешь о Поле?

Она улыбнулась:

— Я очень много думаю о Поле.

— Ты стала совершенно другой. Никогда бы не подумал, что ты можешь быть такой спокойной, такой уверенной в себе.

Она рассмеялась:

— Это внешняя сторона, обращенная к миру. Внутри что-то вроде котла, в котором все кипит. Ты тоже стал другим: вежливее, спокойнее, гораздо увереннее… Выглядишь симпатичным и благородным в этих очках. Как дипломат, готовый помирить конфликтующие страны.

Бен улыбнулся:

— Сейчас я хочу собрать всех нас вместе.

— Мы и так вместе, не так ли? То есть мы собрались здесь. Рядом с тобой я испытываю странное ощущение, ну, не совсем странное, словно я отсутствовала совсем недолго. Мне хочется услышать о тебе все. Все, что ты не успел рассказать в своих письмах. Но…

Она принялась за еду.

— Роза, бывало, говаривала, что самое важное — это поесть; тогда можно справиться с любыми трудностями.

— Мудрая женщина.

— Замечательная женщина. Бен, извини меня за все, что я тебе наговорила. — Лора положила вилку и наклонилась к нему. — За те ужасные слова, что произнесла тогда на Кейп-Коде. Я была молода, но мне следовало верить тебе, доверять, по крайней мере, подумать, а не рубить сгоряча. Прошу прощения за все: за причиненную боль, за то, что прогнала, за то, что не видела того, что должна была видеть…

— Лора, перестань, все в порядке, я все знаю. Я знал это и тогда.

— Нет, ты был уязвлен, злился, но и одновременно страдал. Боже мой, чем больше зла, тем больше страданий. Я любила тебя, но считала, что ты не любишь меня.

— Обычная проблема, — сухо проговорил Бен.

Он обнял Лору, а она положила голову ему на плечо.

— Обстоятельства были против меня. А ты любила Оуэна и нуждалась в нем больше, чем во мне.

— Я размышляла только над этим. Мое «Я» и чего хотела я, а отнюдь не ты и вовсе не Клэй. Я даже не допускала мысли, что он мог совершить преступление, раз его не совершал ты; я была слишком занята собственными проблемами, потерей того, что так страстно хотела…

— Эй, — мягко сказал Бен, — ты перегибаешь палку. Принимаю все твои извинения теперь и в будущем, и если дашь мне шанс, я готов принести свои.

Лора рассмеялась:

— Дорогой Бен, как замечательно, что мы опять вместе!..

Она повернулась, чтобы поцеловать его в щеку, и в этот момент в гостиную вошли Эллисон и Ленни.