Адептус Астартес: Омнибус. Том II - Энди Смайли

— Силён ты, демон, — признал Моргенштерн. — Ты взбудоражил даже меня.

— Силён этот человек, — сказало отродье варпа, показывая на псайкера внутри. — Достаточно силён, чтобы предложить себя в жертву для открытия врат.

— Он слабый человек!

— Он полный горечи человек. Горечи от того, что его способности проглядел Империум.

— Его должны были казнить, как угрозу всем, — Годэндаг чувствовал, как утекает сила воли.

— Нам повезло, что этого не случилось. Знаешь, чего он попросил, чтобы пожертвовать собой ради врат? Лишь прожить достаточно долго, чтобы увидеть наш успех. Такую сделку мы рады исполнить.

Годэндаг чувствовал, как тяжелеет в руках меч.

— Ты слабеешь, — фыркнул демон, когда цепной меч выскользнул из пальцев рыцаря и с грохотом рухнул на пол.

— Я всё ещё могу сражаться.

— Не думаю. И поэтому, Годэндаг, хочу задать последний вопрос прежде, чем ты умрёшь. Годэндаг значит Моргенштерн, так?

— Да. Это и есть последний вопрос?

— Неееет, ты меня перебиил. То есть тебя зовут Моргенштерн Моргенштерн. Почему?

— Сейчас увидишь, — сказал Годэндаг. Он скрестил руки на груди, схватил рукояти закреплённых на спине моргенштернов и взмахнул ими. Шары прошли прямо через полупрозрачные очертания демона и встретились, сокрушив череп псайкера, брызнули мозги.

Демон завизжал, и Моргенштерн мгновенно ощутил, как уходит чувство горького экстаза.

— Врата закрываются. Но я ещё оставлю свой след в этом мире!

Годэндаг нагнулся и поднял с пола цепной меч. При виде этого демон заржал.

— В этом обличье ты так мне не навредишь!

— Мне и не надо, — спокойно возразил рыцарь, включая цепной меч, и распилил шею мёртвому псайкеру. — Без головы разлом закроется быстрее.

Он выпрямился и повернулся спиной к вопящим вратам.

— И что теперь будут делать твои демонессы? Попытаются прорваться мимо меня в смыкающийся пролом?

Демон заржал.

— Один человек против воинства демонесс? Хотел бы я задержаться достаточно, чтобы увидеть твою гибель под их напором! А так утешусь, что логово Железного Братства останется моей тайной!

— Демон, когда я покончу с твоими дочерьми, то приду за тобой. Даю слово.

Демон заржал ещё громче.

— Ты так говоришь с одним цепным мечом? И слушай! Мои сёстры уже идут!

Действительно. Годэндаг слышал плеск когтей по крови и железу.

— Один цепной меч? — рыцарь мрачно улыбнулся. — Ты уже забыл моргенштерны.

— А этого хватит? — демон всё ещё смеялся.

— Увидим, — сказал Годэндаг и включил цепной меч. Злое жужжание стало приглашением для демонесс. Он выступил вперёд и поднял меч.

Одновременно восемь белокожих исчадий варпа бросились на него, крича в унисон. Они подняли клешни и прыгнули на Годэндага, оскалив зубы. За ними бежали ещё восемь.

— Прощай, — сказал демон, и Годэндаг шагнул навстречу гибким тварям. Первая сделала выпад щёлкающей лапой, и рыцарь провёл меч по узкому кругу, рассекая клешню и бок следующей демонессы. Когти ноги вцепились в его бронированный сапог, что воин проигнорировал и разрубил другую тварь.

— Идите! Идите все!

Белые тела напирали со всех сторон. Когти, вопли, кровь, ихор. Омытый кровью Годэндаг стоял на вершине горы из голых переплетённых тел и сам сражался как демон. Но их было слишком много. Постепенно его начали теснить.

А затем раздался крик. Вдали рыцарь увидел Тельрамунда, чей изуродованный доспех заляпали ихором и кровью. А за ним Фастлиннера, затем Франоша.

Крик раздался вновь.

— Люди в безопасности!

Годэндаг улыбнулся, несмотря на усталость.

— А теперь, — сказал он, убирая цепной меч, — настало время мелтаганов!

Железные Рыцари глядели на тела павших. Годэндаг и Франош наблюдали, как с визгом закрываются врата.

— Что-нибудь?

Франош покачал головой.

— Прости. Ничего, — он смахнул со лба брызги крови. — Тебе не приходило в голову, что демон мог лгать?

Годэндаг выглядел задумчивым.

— Не думаю. Он знал слишком много.

— Значит, Железное Братство существует в варпе. История правдива.

— Возможно… — Моргенштерн взял Франоша за руку, призывая к молчанию. Келра, рядовая Имперской Гвардии, вошла в комнату.

— Так ты справился, Годэндаг. Башня в безопасности. Горожане спасены. Спасибо.

— Мы сделали это не ради благодарности. Надевайте шлемы, братья. Пора уходить.

— Но…

— Спасибо, сестра, — сказал Годэндаг. — Мы сами найдем отсюда выход.

Джонатан Грин

Освободитель

Стоит отметить, что дезертирство в рядах великих Адептус Астартес случается крайне редко. Впрочем, как бы больно мне ни было писать эти строки, прецеденты все же имеют место. Те, кто изучал труды Бельтешаззара и мастера Флавия Виктора могут перешептываться о темных днях Великой Ереси, но с огромной неохотой мне все же придется предоставить свидетельства того, что это не единственный случай братоубийственной войны, когда космические десантники пытались разрушить славный Империум Человека, с непосильным трудом созданный ими в минувшие времена.

Подсчитано, что на каждый из миллиона миров Империума приходится по одному космическому десантнику, и этого, казалось бы, незначительного количества достаточно, чтобы защитить человечество от коварства чужаков, еретиков и сил варпа. Но хватит ли их, если хотя бы один из братьев отвернется от света Правды Императора и подобно безумцу набросится на своих товарищей?

Поэтому я призываю вас, неважно, ученик вы ордоса, высокопоставленный дознаватель или даже лорд-милитант Благословенной Инквизиции Его Императорского Высочества, пристально следите за отпрысками примархов, гордыми воинами Адептус Астартес, ибо только один Император безгрешен.

Он всегда знал, что рано или поздно этот день придет.

Небеса Константиниума — цвета сырого мяса, облака — багровые, словно свежепролитая кровь или раскаленное железо, их озаряют пожары, бушующие в старом квартале Экклезиархии в Сиртусе. Великий Собор, освященный теперь в честь Константина Освободителя — величественное здание в честь неуемных стремлений единственного человека, размерами с целый городской район — горит.

Небо цвета сырого мяса прошито черными следами десантных капсул, снижающихся «Громовых ястребов» и зенитного огня. В воздухе витает запах пылающих прометиевых заводов и приторный аромат смерти.

Он оборачивается к стоящему рядом Иконоборцу из почетной гвардии. Окаймленные золотом доспехи воина покрыты вмятинами и шрамами от сражений, в которых ему довелось участвовать за минувшие годы. В некоторых местах броня настолько иссечена, что под золотыми и красно-черными цветами проступили проблески синего и белого — отголосок того, кем когда-то был воин; тех, кому он когда-то служил.

— Брат Маймон, — обращается он к Иконоборцу, — скажи мне, кто идет к нам с мечом и огнем, с молотом и болтером.

Иконоборец пристально всматривается в приближающиеся корабли, эзотерические системы визора захватывают падающую, маневрирующую машину. Сетка прицеливания фокусируется на символах ордена, выведенных на раскалившемся от вхождения в атмосферу корпусе, и увеличивает метки и инсигнию Адептус Астартес. Иконоборец видит латунно-серый крест на фоне черного щитка.

Освободитель без шлема, как всегда с того самого дня, когда обрел титул и освободил Нова Терру, как в прошлом называлась планета; когда люди взирали на лицо своего спасителя и видели в нем могучего ангела мщения, которым он был — ангела мщения, которым он остается.

— Железные Рыцари, мой лорд, — отвечает Иконоборец Маймон, голос его разносится гулким рычанием.

— Железные Рыцари? — Освободитель смеется. — Что ж, поглядим, какое железо справится с доспехами праведности.

Уставшим взглядом он осматривает разбитые стены бастиона у себя за спиной. После тринадцати лет войны с Империумом у него осталось лишь непокорство и презрение к больной Империи человечества.

С момента, когда он отринул обеты братства и подчинения, Константин знал, где-то глубоко в душе, что этот день однажды наступит. Не начни он погром на остальных мирах Виридисского субсектора, возможно, возмездие пришло бы не так скоро, но все же оно было неизбежным. Этот день был столь же неотвратимым, как гнев Ложного Императора.

Он отворачивается от бреши, пробитой в феррокритовых стенах бастиона — разлома высотой в сотню метров, его сплавившиеся от жары края похожи на потекший грим — и смотрит на нижние уступы твердыни. Горит почти весь Сиртус. Столица выглядит так же, как много лет назад, когда он освободил этот мир, вот только тогда он предал жителей города мечу и поджег улицы. Константин медленно переводит взгляд на озаряемый огненной бурей силуэт Великого Собора.