Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

– На Лимбе – тоже прошлое? Или будущее? – спросил Крокодил безнадежно.

– Там, где ты, всегда настоящее, – когда Вэнь смеялся, морщины на его молодом лице становились глубже.

– А было такое, чтобы ты изначально собирался на Кристалл, а потом тебе отказали?

– Кристалл? – Вэнь нахмурил лоб. – Нет. Мне предлагали выбрать между Лимбом, Раа и этим… Олу, или Ору, я уже не помню. Раа лучше, конечно. Мы с тобой умные, хорошо выбрали.

– Я хочу вернуться на Землю.

Вэнь разлил по маленьким чашкам дымящийся напиток. Крокодил даже не стал спрашивать, что это. Жилище Вэня было похоже на поросшую мхом пещеру; хозяин и гость сидели, скрестив ноги на упругом моховом ковре, за каменным столиком без ножек.

– Назад дороги нет, – сказал Вэнь. – Еще мамонт не вывелся, Христос не родился. Что ты там будешь делать?

– Но почему? – Крокодил сцепил пальцы. – Я так понял, что если заплатить им временем… Я бы десяток лет жизни отдал.

– Чего стоит десяток лет в сравнении с миллионами, которые нас отделяют от двадцать первого века? Или хотя бы от девятнадцатого?

Крокодил поперхнулся напитком.

– Два года в уплату – мелочи, булавки, – авторитетно заявил Вэнь. – Главную прибыль они получают, когда переносят нас в прошлое. Мне один яйцеголовый говорил: это все равно что сбрасывать воду с плотины. Слить сверху вниз, из будущего в прошлое – получается энергия. А чтобы закачать воду наверх, или нас с тобой закинуть из прошлого в будущее, – энергию надо потратить… Так вот: ни у тебя, ни у меня нет таких ресурсов, чтобы обратно проситься.

Крокодил все никак не мог откашляться.

– Так что расслабься, забудь и радуйся жизни, – Вэнь кивнул маленькой головой. – Может, на Земле и впрямь какая-то беда стряслась. Все наши, в смысле кто с Земли, – из две тысячи десятого. Позже – никого. Раньше – есть. Это семейные. Если семьей эмигрировать, больше времени в уплату идет, от двух с половиной лет до пяти. Пять лет в уплату, ты прикинь! И ведь соглашались же люди…

– Сколько тут наших? Землян?

– В окрестностях две-три семьи наберется, ну еще полдесятка одиночек, устроены неплохо… Тебе, кстати, тоже надо устроиться, – Вэнь, кажется, обрадовался перемене темы. – Лучше всего – при общине-государстве. То есть будешь государственный зависимый, вот как я. А то еще есть частные опекуны: поспрашивай наших, тебе порекомендуют, кому тут можно продаваться.

– В смысле – продаваться?

– В смысле твой опекун-хозяин получит за тебя ресурс от общины и для начала устроит тебе учебу. Ты по специальности кто?

– Переводчик. Технический перевод, английский и немецкий. Могу художественный. Можно синхрон.

– Пролетаешь, – констатировал Вэнь. – Бесполезнее трудно представить.

– Я еще редактором могу.

– Э-э, тут редактировать нечего, все пишут что хотят, все читают, в общем доступе все лежит, в Сети, безо всяких редакторов… Придется учиться чему-то местному. А учеба стоит ресурсов, ну, денег по-нашему. С нуля трудно вылезти, надо, чтобы хозяин-опекун помог.

– Ты зависимый?

– Да. Государственный. Мой хозяин – община.

– Объясни мне. Что это значит? Тобой кто-то руководит, ты кому-то принадлежишь…

– Да нет же! Это не рабство! – убежденно сказал Вэнь. – Наоборот: ты будешь гораздо свободнее, чем там у себя! Дома небось жилы рвал, а тут работаешь понемножку, а в остальное время – делаешь что хочешь. Зато если заболел – тебя точно вылечат, и без жилья не останешься, и без еды – никогда.

– Ты кем работаешь?

– Семена сортирую. Окончил учебный курс по совместимости с сортировочными устройствами. Уж не знаю, сколько я там зарабатываю, мне в обмен, по-моему, даже больше идет! Дом, развлечения, путешествия. В прошлом году был на той стороне материка, там в горах снег, а побережье завалено черным жемчугом… Здорово, да, – и Вэнь замолчал, глядя поверх головы гостя, вспоминая, по-видимому, прекрасные минуты жизни.

– Ты любишь сортировать семена? – спросил Крокодил.

– Да что их там сортировать? Подключаешься к устройству, получаешь дополнительную опцию в мозги – видеть поврежденные зародыши – и просто щелкаешь переключателем, зеленое к зеленому, красное к красному… А ты свои переводы технические очень любил?

Крокодил задумался.

– Эта их Проба, – проговорил наконец. – Проба на гражданство. Ты пытался ее пройти?

Вэнь перестал улыбаться. Посмотрел с долей сочувствия:

– Я знаю тех, кто пытался.

– И что?

– Ну что? Отвозят тебя на остров с компанией местных подростков. И там – дикарский такой лагерь. Как бывало в древних племенах: лагерь молодых волков, юных орлов или что-то в этом роде. И ты там, с этими местными сопляками, должен сдавать кучу тестов и доказывать, что ты не верблюд.

– Я в армии служил, – подумав, сказал Крокодил. – С подростками мне соревноваться не страшно. Это все?

– Нет. У них, если ты заметил, цивилизация с естественнобиологическим уклоном. Они могут кое-что, чего мы никогда не сможем. Например, пальцами считывать информацию с деревяшек…

– И в дикарском лагере их этому учат?

– Шаманство, – Вэнь вздохнул. – Их с малых лет всякому такому учат, уж не знаю как. И землян, которых детьми вывезли. Теоретически и мы с тобой можем, а практически…

– А в чем разница, – не унимался Крокодил, – между полными гражданами и зависимыми?

– Я же говорю: зависимый живет вроде как при богатом папе, спокойно, не напрягаясь. А полноправный – вертится как хочет. С голоду, конечно, никто не умирает, еды тут полно, ночевать можно в общественных домах… Но толку-то морочиться с этой Пробой, чтобы потом болтаться без ресурсов?

Крокодил пытался сложить из добытых сведений хоть сколько-нибудь логичную картину. Почуяв его замешательство, Вэнь приободрился:

– А еще зависимый раз в год получает длинный отпуск. А если он женится на зависимой – ему дают дополнительный ресурс. А еще…

– Нет. По какому принципу они делят? Как они определяют, кто из подростков прошел Пробу, а кто – не достоин? Кто свободен, а кто зависим?

– Традиция такая, – Вэнь начал раздражаться. – Чтят, понимаешь, традиции предков. Инициация, все такое. Тебе-то зачем с этим связываться, ты-то здоровенный мужик уже?!

– Не знаю, – сказал Крокодил.

* * *

Запах ночного леса был устроен сложно, как букет дорогих духов. Сотни родников подсвечивались зеленоватым светом, вода казалась расплавленным стеклом. Крокодил наполнил флягу, выданную ему в составе «стартового пакета», и почти сразу же опустошил: вода была вкусная, а пить хотелось непрерывно.

– Андрей?

Офицер, принимавший его утром, был обут в светящиеся сандалии. Ремешки на щиколотках источали ровное сияние, а из подошв били лучи, подобные прожекторам, и лес озарялся всякий раз, когда офицер отрывал ногу от земли. Крокодил посмотрел на свои кроссовки, и ему сделалось неловко.

– Вы вернулись? Как прошла