Чужбина с ангельским ликом - Лариса Кольцова

Ведь у самой Нэи в первое время не было возможности что-либо продавать на дорогих выставках-продажах для солидной клиентуры из высших слоев социума. И хотя всякий опыт дело наживное, она так и не проявила значительных способностей к коммерции, слишком бесхитростная и доверчивая. Она жила не за счёт своих усилий и таланта, а за счёт чего-то иного, скрытого от посторонних глаз ресурса, мощной подпитки тайных сил. Не исключено, что и высших. А талант её расхищали, как и труд отчасти, неустанный, но радостный. И теми, кто удачно к ней присосался, и теми, кто обретались в столице. Хитрые и, как казалось, покрытые незримой, нечувствительной корой вместо кожи, даже не двуличные, а многослойные столичные коллеги по ремеслу лишь поражались, на чём же она держится и не тонет в трясине того, что именуют условным термином «бизнес»? Инару Цульфу достаточно было лишь раз дать понять этому скопищу, якобы родственных творческих душ, что проявлять свои наработанные навыки, порой и в режиме автоматизма уже, по отношению к женщине из «Лучшего города континента», не стоит. После чего никто уже и не пробовал. Уступить дорогу этой фифе было куда как проще и даже выгодней, при развитом поведенческом подхалимаже строя из себя бескорыстных друзей-коллег, чем влипнуть в обещанные неприятности.

Была ли исключением подруга и помощница Эля? Умеющая служить и словами, и делами, не устающая, не унывающая, не упускающая возможности лишний раз напоминать, как исключительно она честна, как предана делу процветания «Мечты», она искренне любила свою работу. Но это была лишь показная, так сказать витринная, часть её работы. А вот другая и скрытая деятельность Эли велась вовсе не ради блага той, кто ей доверяла. Искушённая в очень осторожном, продуманном и лукавом воровстве, Эля успела развить в себе, ещё при жизни с Чапосом, навыки вводить в заблуждение и использовать любого человека. При том не забывая, что-то и отдать ему взамен. Чего жалко не было, чего в избытке имелось, — свою лошадиную буквально силу, свою природную выносливость для любой активной деятельности, чёрной работы, но никогда не бескорыстно.

Нэя жила на первом этаже, самом роскошном, по мнению её служащих. Что и соответствовало правде, если иметь в виду простор и дорогое оформление интерьеров. Но жить там было поначалу неуютно, пока ей не перестроили один из залов в сносное жильё со спальней, душем, маленькой гостиной и большой комнатой, которую она не использовала как жилую, храня там свои вещи и самые ценные изделия из тех, с которыми жалко расстаться. Всем этим она пользовалась одна. И сразу же изгнала Элю, поначалу пытавшуюся пристроиться рядышком на правах близкого человека. В ту самую пустующую и обширную комнату рабочие по требованию Эли притащили атласный диван, а та отгородила его ширмой с вышитыми птицами, водрузив рядом столик с атласными же креслами и хрустальную горку с посудой, расписанной также птицами. Всю эту роскошь она приобрела вовсе не на собственные средства, а на те, что ей и выделялись на разные нужды «Мечты». Поэтому, уйдя, Эля осталась и без атласного ложа и без шёлковых, а также фарфоровых птиц. Даже никем не востребованное это добро Нэя не пожелала отдать подруге, вошедшей во вкус роскошной жизни. Всему должна быть мера, даже дружеской щедрости. Впоследствии она и сама обустроила этот уютный уголок для себя, если ей требовалось уединение от всех.

На первом же этаже располагались и швейные мастерские, кладовые, просторная приёмная с примерочными комнатами и просторный круглый зал в центре под прозрачным куполом — потолком. На втором этаже размещались комнатки для персонала, — швей, девушек-моделей и работниц-садовниц в одном составе. Эля, всё же, вытребовала для себя отдельную комнату, но вынуждена была довольствоваться самой заурядной мебелью, не отличимой от той, какую предоставили и всем прочим. Кто желал, мог покупать себе личное постельное и тонкое бельё, но желающих таких не нашлось. Общие комнаты, хозяйское бельё всех устраивало. Здесь же никто не собирался жить всю оставшуюся жизнь. Также отдельную комнату, раз уж таковая нашлась, отдали Ноли Глэв, навязанной Нэе той же Элей под предлогом того, что сама Эля, занимаясь обслуживанием высокой клиентуры, не справлялась со сложным хозяйством.

Прибывшая особа позиционировала себя помощницей в делах непростого управления предприятием. Из бывших актрис, но неудачниц. Нэя сразу узнала её, хотя видела лишь раз в жизни, на том злосчастном пиру у Гелии. Ноли же вела себя так, будто увидела Нэю лишь здесь, льстиво, но и очень тонко, умело преклоняясь перед той, кто и стала её хозяйкой. А может, она на самом деле Нэю не помнила. Она и Гелию-то почти забыла, как выяснилось, когда Нэя попыталась завести разговор о прошлой столичной жизни. Есть такие люди, что не обременяют свою память ничем избыточным и не имеющим для них никакой практической пользы. Непостижимым чудом попав в мир за стеной, — уж коли её не нашёл лишней и сам Инар Цульф, утверждающий каждого служащего для работы в «Мечте», — склочная приятельница Эли стала кем-то вроде надсмотрщицы. Следя за хозяйством, она зорко высматривала, как бы кому чего ни досталось в тайно вороватые руки. Тут уж она точно стала преградой для алчности и беспринципности Эли, но сильно уступала той в тончайшей осторожности. Ноли, умеющая прекрасно считать и всё замечать, стала спасением от наглой воровки. Она честно платила Нэе за жизненную поддержку, если и не полной отдачей своих сил, то достаточно, чтобы Эля не привела «Мечту» к разорению. Чего прекраснодушная хозяйка даже не замечала.

День обычно начинался и заканчивался полушутливой лишь по виду грызнёй между Элей и Ноли, мечтающей стать администратором. Нэя упрямо не утверждала Ноли, не переводя из временного испытательного срока на постоянную должность. Она питала к вновь прибывшей стойкую, но тайную неприязнь за то, свидетелем чего стала Ноли в ту ночь, когда погиб Нэиль…

К тому же Нэя стала подозревать, что бывшая актриса, осчастливленная столь неуместно Элей, служила каналом утечки всей информации их модельного мирка в стан врагов, невидимо петляющих вокруг зеркального кристалла. Однако, не понимала того, что и Эля оберегала не столько территорию творческой самореализации хозяйки «Мечты», сколько свою личную ресурсную базу. И тщательно следила за сохранностью имущества — тканей, украшений, готовых изделий не только из-за бескорыстной преданности, а чтобы и самой было чем поживиться.

Попутно она следила и за тем, чтобы в фантазии Нэи, часто воспаряющей от грубой реальности, никто не вторгался. Ведь там, на загадочной и вроде бы незримой территории творчества и был