Fifty And One Step Bac - Lina Mur

приоткроешь рот от наслаждения. Ремень? Нет, слишком грубый для тебя, — говорит он, прикасаясь

подушечками пальцем к моим плечам, играя на моем

теле, как профессиональный пианист.

Резкая смена мыслей в голове, и я словно просыпаюсь

ото сна, с силой отталкивая его, закутываясь в

порванное платье, что он отшатывается от

неожиданности.

— Нет. Я не позволю тебе трогать себя больше. Ты

специально пугаешь меня, а потом вот это...говоришь

и говоришь, как тебе жаль. А я? Я должна простить, да? Но, нет! Я тебе что, бесплатная игрушка? Хочешь, становишься романтиком. Хочешь, решаешь убить

меня. Надоело! — все чувства обостряются, а дурман

проходит, и я смотрю с ужасом на эту ситуацию. И

чувствую себя так гадко, словно он извалял меня в

грязи.

— Мишель, я...

— Нет! Даже слушать тебя не хочу! Ты думаешь, трахнув меня сейчас, решишь все проблемы, и я снова

забуду то, что ты тут устроил. Ты дверь выломал, Ник!

Ты напугал меня! — кричу я, сильнее закрывая тело.

— Мне пришлось выломать эту гребаную дверь! Она

была заперта!

— Она была заперта от тебя и твоего безумия!

Пришлось? Да ты хотел ещё больше напугать меня, а

потом говоришь про стеки! Пришлось! Как бы ни так, ты захотел показать мне свою силу и показал её, я

увидела, убедилась. Да, Ник, ты сильный, очень

сильный, и я боюсь тебя, всегда буду бояться, потому

что в твоей фантазии я уже избитая, и это заложено

природой! Только вот для тебя это пустяк, а для меня

подобно аду! Пришлось! Врёшь! Всегда врёшь!

Он молчит, опускаясь взглядом по моему телу и

поднимая его к лицу. Оно сейчас освещено лунным

светом, и я вижу, насколько оно стало бледным. В

одну секунду я уже корю себя за новый скандал. Могла

промолчать, могла, но проснулась гордость.

— Первый раз в жизни я испугался не за

родственника. Первый раз в жизни я готов быть

нормальным, лишь бы не знать, что ты решилась на

самоубийство. Я испугался...но я не умею бояться. Ты

моя слабость, но я буду продолжать бороться с этими

мыслями. Потому что это я, такой вот безумец. Я всё

знаю про себя, какой я и что могу. Я не собирался тебя

бить, я просто не выпускал его из рук, как будто он мог

помочь мне справиться со страхом. Отогнать тех, кто

помешает спасти тебя, — тихо произносит он, а я

замиранием сердца смотрю на него.

— Что? — выдыхаю я, совершенно не понимая его.

— Я никогда не боялся так сильно. Даже когда он

грозился изнасиловать сестру. А в ванной я увидел, что с тобой всё хорошо. И снова разозлился на

себя...тебя...на всех. Ты плакала, и вновь первый раз я

понял, что не хочу видеть тебя такой покорённой. Ты

свободная, как птица. Только вот мои крылья больше, и мне холодно одному. Прости меня, что я

преследовал тебя, решив, что смогу обуздать. Нет, сейчас я с точностью уверяю, что не имею на это

права. Никакого, это была моя ошибка. Это твоя

особенность. И я хочу, чтобы она всегда была с тобой.

Прости меня, что слишком далеко позволил шагнуть ко

мне. Не должен был. Прости меня, что мне так

нравится проводить с тобой время, чувствовать себя

живым, что я навязался тебе. Прости меня, что ты

тоже любишь секс, как и я. Я научил тебя этому, подстроив под себя. Прости меня, что я хочу

защищать тебя, оберегать и помогать. Прости меня, что я эгоист до мозга и костей, не желающий делить

тебя даже с животными. Прости меня, что моё

прошлое не так прекрасно. Прости меня, что я

заставил тебя бояться. Прости меня, что я пытаюсь

быть тем, кого ты хочешь видеть, но у меня не

выходит. Потому что сейчас я ни о чём не могу думать, как о твоём теле в моих руках, о том, что все хорошо, о

том, что ты простила меня. О том, что ты не

отвергнешь...не оттолкнёшь меня, как сейчас, а

попытаешься понять меня. Наверное, я просто

слишком много хочу. Что ж, ещё раз приношу свои

извинения, Мишель, за доставленные неудобства.

Можешь переодеться, и тебя отвезут в аэропорт, а...

— Нет. Я никуда не поеду, — перебиваю я его, расслабляя руки, и опуская их вдоль тела. — Я не

говорила с ним, пыталась уйти. Я не флиртовала с

ним, потому что у меня есть ты. Я буду бояться тебя, но это не помешает мне остаться. Только позволь.

Я делаю шаг к нему, сбрасывая с себя платье, уже

ставшее испорченной тряпкой. Больше не существует

обстоятельств и времени. Я вижу только его.

Одинокого. Любимого. Моего садиста.

— Мишель, — он прикрывает на секунду глаза, но я

успеваю подойти к нему и положить ладони на его

грудь, где слышу такое родное сердце, вторящее

моему.

— Дотронься до меня, — я прикасаюсь губами к его

шее, оставляя поцелуй. — Дотронься, и давай всё

прекратим.

Мои пальцы торопливо расстёгивают его рубашку, но у

меня не получается, потому что меня до сих пор

трясёт. И я хватаюсь за неё и с силой распахиваю, что

пуговицы отлетают в стороны.

— Ты под страхом сейчас...нет, — он отрывает мои

руки от своей груди и сжимает запястья, но я

поднимаю на него голову, уверенно смотря в его глаза.

— Ты ошибаешься. Я под тобой, но страх прошёл, — произношу я. — Я хочу тебя. Безумная вместе с тобой.

Его хватка ослабевает, и мои руки уже свободно

поглаживают его грудь, поднимаясь к плечам, наслаждаясь мышцами под кожей, и я обнажаю его

плечи.

— Стань самим собой, не притворяйся тем, кто не

нужен мне. Только ты, вот такой, — шепчу я, целуя его

шею, проводя языком в уху, и прикусываю мочку, посасывая.

Его ладонь проходит по волосам, и он запускает руку в

пряди, сжимая их и заставляя меня запрокинуть

голову.

— Самим собой? — спрашивает он, обхватывая мою

талию другой рукой и крепче прижимая к себе.

— Да, — шепчу я, а он начинает двигать меня спиной.

— Садистом?

Мои ноги путаются, и он уже поднимает меня под

полом одной рукой, продолжая идти.

— Доминантом, — отвечаю я, слабо улыбаясь.

— Грубым и злым? — он отпускает мои волосы, полностью подхватывая меня и усаживая на свои

бедра, двигаясь куда-то.

— Сильным и страстным, — предлагаю я свой

вариант, а он сжимает мои ягодицы пальцами.

— И ты не убежишь? — он опускает меня на холодную

стеклянную поверхность стола, и я отрицательно