Навстречу звездам - Игорь Алмазов

‑ Как Рохлина и Боровика? Но я же чисто русский, и я тогда не был ни генералом, ни депутатом, ни всенародно известным журналистом. Я был самым что ни на есть рядовым гражданином, я не был обласкан вашей преступной властью ‑ в отличие от некоторых. Вы просто не имели права от рядового ограбленного "гоя" ожидать чего‑либо иного и обижаться на меня... А насчет того, что не подумали бы на вас ‑ ищи того, кому выгодно. Даже если бы непосредственные исполнители действовали вслепую, то все равно "кремлевский след" был бы очевиден. Неважно, каким экзотическим способом вы бы "устранили" меня ‑ главное, я бы ушел из жизни. Но то, что я успел сделать, рано или поздно "устранило" бы вас самих ‑ со мной или без меня.

‑ У тебя мировоззрение фанатика‑шахида ‑ из тех, что взрывали себя в Израиле.

‑ Да, правильно. Перед тем, кто стопроцентно готов к смерти ради победы, враг абсолютно бессилен. Я понял, что свергнуть вас можно только став шахидом ‑ и никак иначе. Но моя бомба взрывалась бы вечно...

‑ Ты просто больной...

‑ Не более, чем вы. Единство и борьба противоположностей... Мы ‑ два края единого целого и в некотором роде похожи друг на друга.

‑ Я тоже это понял ‑ еще тогда... Вне зависимости от того, как я к тебе отношусь, ты едва ли не самый интересный человек, с кем мне приходилось сталкиваться в своей жизни... Но друг с другом, один на один, мы говорим в первый и последний раз за долгие десятилетия... Как ты стал таким? Кто тебе мозги повернул?

‑ В раннем детстве у меня было ощущение того, что вся огромная страна принадлежит мне наравне со всеми. Я был уверен, что все, что меня окружает, доступно каждому ‑ и мне в том числе. Возможно, это и есть счастье. Настоящее счастье ‑ как воздух: пока оно есть, его не замечаешь... А когда вы начали проводить либеральные реформы, то я сначала не понял ‑ почему одним даются такие огромные привилегии и возможности, а жизнь других становится все хуже и хуже?.. А вот картинка из августа 1991 года: обезумевшая толпа громит памятник Дзержинскому... Да и вообще "демократическое" выступление отличалась отличной организованностью, неистовой волей, несокрушимой уверенностью и тому подобное ‑ в отличие от того, что произошло два года спустя. И еще ‑ отовсюду выпирала жестокая эгоистическая злость. Да, именно эгоистическая ‑ эти человекоподобные точно знали, чего хотели. Они свергали Дзержинского, мечтая о том, как будут "стричь" "быдло" без всяких препятствий со стороны государства. Отнюдь не за "быдло" они поднимали власовский флаг!

‑ Ты точно знал, что "господином" не станешь?

‑ Да, точно знал.

‑ Знаешь... Я как‑то задумался над тем, как плодятся фанатики, подобные тебе, и проконсультировался со специалистами. И вот какой интересный механизм открылся. Наиболее активные и непримиримые фанатики получаются как раз из тех, кто когда‑то мечтал стать господином, но по каким‑то причинам не смог стать и ‑ самое главное! ‑ вбил себе в башку полную невозможность этого. Или кто‑то другой постарался вбить этому амбициозному человеку такую мысль. И поэтому он так рассудил: если мне не удалось, то пусть уж вообще не будет "везунчиков" ‑ а значит, "да здравствует революция!" Признайся ‑ именно поэтому ты мечтал о восстановлении социализма?

‑ Что значит "именно поэтому"? Нет ‑ все проще, как ни странно. Я видел все то, что творилось. Я точно знал, что для полного избавления от тех мерзостей, что были тогда на каждом шагу, есть универсальное средство кардинальная смена строя. Единственный выход из того кризиса ‑ построение социализма более высокого уровня. Более того ‑ только социализм спас бы русский народ от вымирания! Это было мне полностью очевидно. И именно поэтому я, не задумываясь, готов был отдать жизнь за то, чтобы приблизить Революцию хотя бы на день, хотя бы на час. Внести пусть минимальный, но свой вклад. А если дело дойдет до последней черты... Что ж ‑ тогда я был готов умереть, но перед этим непременно ужалить врага ‑ как пчела... Да и вообще ‑ что мне было терять? Таких, как я ‑ рядовых беззащитных граждан, сплошь и рядом похищали и убивали преступники, выкидывали из квартиры на улицу ‑ ни за что, ни про что. Так почему бы перед вполне вероятной смертью не сыграть на упреждение ‑ не дать сдачи заранее, не укусить, не ужалить? Я, повторяю, был типичным представителем нового поколения коммунистов если и не я, то кто‑нибудь из таких же, как я, обязательно занял бы это самое место...

‑ А приспосабливаться, значит, ты не желал? Полагал, что лучше всего пойти по самому радикальному пути?

‑ Те, кто приспособился бы, получили бы лишь временные блага. Когда начался бы обвал, то проиграли бы все. А "приспосабливаться" ‑ это не для меня. Это наиболее слабые духом тешили себя идиотскими иллюзиями ‑ но не такие, как я. Ваш строй очень многим сломал душу. Даже те, кто был когда‑то на словах сторонником коммунистов, очень часто не выдерживали, поддавались на соблазн. Я знал нескольких подобных людей. Один, например, до выборов 1996 года провозглашал себя "идейным коммунистом" ‑ а после "победы" Ельцина сразу же "перекрасился", потом поступил на работу в буржуйскую газету, стал "огребать большие бабки" и даже на высшее образование "забил" ‑ раз все в жизни удалось, то ему лично изменение строя уже ни к чему... Таких, как я, то есть "непримиримых", было поначалу немного, но они, как оказалось, отражали тенденции, которые должны были проявиться позднее. Источники тех тенденций, которые в данный момент еще не проявились, в любом случае находятся в наличии ‑ даже если и не видны сейчас. Это же элементарная диалектика...

‑ Но ведь тебе наверняка все говорили, что социализм навсегда ушел в прошлое, что возврата коммунистов уже не будет.

‑ Дело не в названии, а в сути. Я, напротив, отнюдь не был уверен в том, что режим измены и беспредела, режим вопиющей социальной несправедливости установился навсегда. Пока одни будут наживаться за счет других, коммунисты в любом случае не остались бы невостребованными. Это при Брежневе к ним многие потеряли уважение ‑ за ненадобностью... А если бы их снова свергли ‑ что ж, они бы снова начали борьбу. Ведь терять все равно нечего. Два, три раза, десять раз, сто раз, тысячу ‑ но они бы все равно победили ‑ рано или поздно!..

‑ Да уж, материальные блага и власть ради власти тебя совершенно не интересовали ‑ даже удивительно...

‑ Что верно, то верно. А вас, я вижу очень возбуждала власть ради власти, вы ловили кайф от того, что вам задницу лизали?

‑ Человек за этим и приходит на властный Олимп. Это закон жизни, и нечего здесь лицемерить.