Иудейские древности - Иосиф Флавий

8. Между тем, пока они все еще рассуждали об этом, пришло письмо Ирода с сообщением всего хода дела, из которого видно было, что слухи, безусловно, ложны и неправильны. Прибыв к Антонию, Ирод быстро склонил его на свою сторону теми дарами, которые привез с собою из Иерусалима, а дружественным разговором вскоре достиг того, что Антоний перестал сердиться на него и прежние наветы Клеопатры на него совершенно утратили всякую силу. При этом Антоний выразился в том смысле, что нехорошо привлекать царя к ответственности за то, что происходит у него в царстве (в таком случае он сам не желал бы быть царем), ибо те, кто предоставил царю его власть, должны предоставить ему и полное право пользоваться ею. Вместе с тем он сказал, что не позволит более Клеопатре вмешиваться в дела правителей. О всем этом писал Ирод и описывал при этом о почестях, которыми удостоил его Антоний, ежедневно приглашавший его на совещания и к своему столу, несмотря на все происки Клеопатры, сильно желавшей завладеть его страною и добиться царской власти, а потому старавшейся всеми способами избавиться от него. А раз он достиг благоволения Антония, ему. Ироду, уже нечего опасаться более неприятностей с его стороны; он скоро вернется, а расположение Антония укрепит его на престоле и упрочит за ним его положение. Клеопатре тоже более не на что рассчитывать, потому что, в ответ на ее домогательства, Ирод предоставил ей Келесирию, чем удовлетворил ее и положил предел ее вожделениям, которые она всегда питала относительно Иудеи.

9. По получении этого письма женщины отказались от своего намерения бежать к римлянам в случае смерти Ирода. Однако план их не остался в тайне. Когда Антоний двинулся на парфян[1251], а Ирод вернулся в Иудею, сестра царя Саломея и мать его немедленно донесли ему то, что они узнали об Александре, причем Саломея стала еще обвинять мужа своего, Иосифа, в сожительстве с Мариаммою. Саломея говорила все это из чувства давнишней вражды к царице, потому что последняя во время случавшихся между ними размолвок всегда держала себя свысока с нею и укоряла ее в низком происхождении. Так как Ирод был страстно влюблен в Мариамму, то страшно взволновался и едва мог удержаться от выражения своей ревности каким-нибудь насильственным актом. Однако он сдержал свой порыв и с глазу на глаз спросил Мариамму о ее отношениях к Иосифу. Та стала клясться и привела в доказательство своей невиновности все, что только могла, и тогда царь понемногу склонился в ее пользу. Побежденный любовью к жене, он вскоре забыл свой гнев, так что даже стал извиняться, что поверил наветам. Вместе с тем он горячо благодарил ее за ее целомудрие и стал уверять ее в своей пылкой любви. В конце концов, как это бывает в таких случаях, оба расплакались и заключили друг друга в объятия. Пока царь хотел все больше и больше уверить ее в своей любви к ней и вызвать в ней то же самое чувство к нему, Мариамма вдруг сказала: «однако вовсе не доказательство твоей любви, что ты приказал сделать, если бы погиб от руки Антония, а именно чтобы и я безвинно погибла». Эти слова совершенно расстроили царя, он немедленно оттолкнул от себя жену, зарыдал, стал рвать на себе волосы и говорил, что теперь имеется налицо явное доказательство ее интимных отношений к Иосифу, ибо тот не проговорился бы о тайно полученном поручении, если бы у них не установились слишком близкие отношения. В таком состоянии царь чуть не убил свою жену; однако и на этот раз любовь к ней осилила порыв его и он сдержался, хотя это стоило ему громадных усилий. Вместе с тем он, даже не повидав Иосифа, велел казнить его; Александру же, как виновницу всего несчастья, приказал заключить в темницу.

Глава четвертая

1. В это время в Сирии опять возникли волнения, потому что Клеопатра не переставала возбуждать Антония против всех. Она уговаривала его отнимать у всех престолы и предоставлять их ей, а так как она имела огромное влияние на страстно влюбленного в нее Антония и при своей врожденной любостяжательности отличалась неразборчивостью в средствах, то решилась отравить своего пятнадцатилетнего брата[1252], к которому, как она знала, должен был перейти престол; при помощи Антония она также умертвила свою сестру Арсиною[1253], несмотря на то, что та искала убежища в храме эфесской Артемиды[1254]. Где только Клеопатра могла рассчитывать на деньги, там она не стеснялась грабить храмы и гробницы; не было столь священного места, чтобы она не лишила его украшения, не было алтаря, с которого она не сняла бы всего, лишь бы насытить свое незаконное корыстолюбие. Ничего не удовлетворяло этой падкой до роскоши и обуреваемой страстями женщины, если она не могла добиться чего-либо, к чему стремилась. Вследствие этого она постоянно побуждала Антония отнимать все у других и отдавать ей; точно таким же образом она вздумала добиться Сирии, после того как с ним проехала по ней. Так она добилась смерти Лизания, сына Птолемея, под предлогом, будто он соединился, для совершения переворота, с парфянами, а затем стала требовать от Антония, чтобы он отнял у царей Иудею и Аравию и предоставил эти страны ей. Хотя Антоний вообще во всем уступал этой женщине, однако расположение и страстная любовь к ней не допустили его до готовности во всем слушаться ее, потому что он не желал навлекать на себя укор, будто он для нее не останавливается даже перед самыми тяжкими преступлениями. Итак, для того чтобы не навлекать на себя обвинения в явной гнусности в силу исполнения всех решительно желаний этой женщины, он отнял у каждого из царей по части их владений и подарил их Клеопатре. Он отдал ей города в пределах области от реки Элевтера до границ Египта, исключая Тир и Сидон, которые, как он знал, издавна пользовались независимостью, хотя Клеопатра и сильно приступала к нему с просьбами отдать их ей.

2. Добившись этого и проводив до Евфрата Антония, отправлявшегося в поход против Армении[1255], Клеопатра вернулась назад и прибыла в Апамею и Дамаск. Затем она поехала также в Иудею, и здесь с нею встретился Ирод, который заарендовал у нее полученную ею в дар часть Аравии и окрестности Иерихона. Эта область дает наилучший бальзам, равно как имеет множество прекрасных финиковых пальм. При этих обстоятельствах, когда ей приходилось иметь довольно много дела с Иродом, Клеопатра, природою своею побуждаемая к чувственным удовольствиям, а может быть, и охваченная действительно чувством искренней любви к нему, пыталась интимнее сблизиться с царем; может быть, она тут преследовала цель, и это вероятнее, иметь новый повод овладеть им для исполнения своих коварных замыслов. Как бы то ни было, она делала вид, будто совершенно покоряется Ироду. Однако последний и раньше не был расположен к Клеопатре, зная, что она всем в тягость; он стал ее еще более ненавидеть за то, что она дошла до такого бесстыдства, и вместе с тем решил предупредить ее коварные замыслы и отомстить ей. Поэтому он отверг ее предложения и стал совещаться со своими приближенными, не лучше ли будет убить ее, раз она теперь в его руках. Таким образом, он полагал освободить из затруднения всех тех, кто уже испытал на себе гнет Клеопатры, равно как и будущие ее жертвы. Этим самым он думал оказать услугу самому Антонию, так как Клеопатра изменит ему, если только он очутится в каком-нибудь затруднении и обратится к ее помощи. От исполнения этого замысла Ирода, однако, удержали друзья его, поставляя ему, во-первых, на вид, что ему, который имеет совершить более важные предприятия, вовсе не подобает подвергать себя такой явной опасности, а затем, умоляя его не предпринимать ничего слишком поспешно, ибо Антоний не снесет этого спокойно, даже если ему кто-нибудь наглядно сумеет представить всю пользу такого поступка. Его страсть к Клеопатре лишь еще более возгорится от сознания, что его лишили ее насильственным или коварным образом. При этом Ирод не будет в состоянии привести какое-либо достаточное основание того, что он рискнул поднять руку на женщину, обладавшую величайшим значением своей эпохи. А пользу, которая проистечет из этого, навряд ли кто-либо примет во внимание, несмотря на то, что Ирод добьется ее ценою такой смелости и риском потерять расположение [Антония]. Из всего этого очевидно, что он потрясет царство свое массою невообразимых бедствий и подвергнет таковым всю семью свою, тогда как он вполне приличным образом может отклонить столь преступное предложение [Клеопатры]. Такими соображениями и представлением очевидной опасности приближенные удержали Ирода от приведения в исполнение задуманного им плана. Поэтому он щедро одарил Клеопатру и проводил ее до Египта.

3. В это время Антоний овладел Арменией и отослал в Египет пленными сына Тиграна, Артавазда, с его семьею и сатрапами. При этом он подарил всех их, равно как все награбленные сокровища, Клеопатре. Впоследствии в Армении воцарился Артаксес[1256], старший из сыновей царя, успевший спастись тогда бегством. С течением времени, однако, Архелай и Нерон Цезарь прогнали его из страны и возвели на престол его младшего брата Тиграна[1257].