Белогвардейщина - Валерий Шамбаров

В ней Драгомиров писал:

"Военный совет признал невозможным решать вопрос о преемстве главкома, считая это прецедентом выборного начальства, и просил Вас единолично указать такового... Только представители флота указали преемником ген. Врангеля. Несмотря на мои совершенно категорические заявления, что Ваш уход решен бесповоротно, вся сухопутная армия ходатайствует о сохранении Вами главного командования..." Деникин остался тверд. Он ответил: "Разбитый нравственно, я ни одного дня не могу оставаться у власти. Считаю уклонение от подачи мне совета ген. Сидориным и Слащевым недопустимым... Требую от военного совета исполнения своего долга..."

4 апреля, чтобы не допускать митинговщины, Драгомиров разделил совет, допустив на заседание только старших начальников, до командиров корпусов, чтобы наметить кандидатуру. Остальным было предложено ждать, чтобы поддержать или отвергнуть ее. В этот день из Константинополя прибыл Врангель. И обстановка осложнилась новыми обстоятельствами. Он привез с собой ультиматум британского правительства. Англия шла на окончательное предательство Белого Движения, предлагая "оставить неравную борьбу" и при ее посредничестве вступить в переговоры о мире с большевиками на условиях "амнистии населению Крыма, в частности, войскам Юга России". В случае отклонения ультиматума Британия "снимала с себя ответственность" и угрожала отказом "от всякой поддержки и какой бы то ни было помощи". Очевидно, англичане были в курсе крымских дел, хотя и не до конца - нота, адресованная Деникину, еще формально находившемуся у власти, оказалась врученной в Константинополе Врангелю, еще никакого поста не занимающему. Кстати, это опровергает версию о Врангеле как английском ставленнике, которого британцы протолкнули вместо неуступчивого Деникина - поскольку одним из первых актов Врангеля стал отрицательный ответ на их ультиматум.

Конечно, долгое время заняло обсуждение привезенной ноты. Потом был оглашен ответ Деникина на вчерашнюю телеграмму. Совещание опять затягивалось. Слащев заявил, что он против всяких выборов, что здесь ему делать нечего, и уехал на фронт. Ген. Богаевский вспоминал:

"Нужно было как-нибудь кончать, откладывать на другой день было уже невозможно: этим неминуемо сразу подрывался бы авторитет будущего главнокомандующего. Тогда я выступил с речью, в которой, очертив создавшуюся обстановку и необходимость во что бы то ни стало скорее кончить вопрос, назвал генерала Врангеля. Возражений не последовало".

Пригласив Врангеля, Драгомиров попросил его высказаться о взглядах на дальнейшие действия. Его ответы, что сейчас необходимо "с честью вывести, армию из тяжелого положения", пока не думая об активных операциях, всех удовлетворили. Врангеля попросили удалиться на время обсуждения и остановили выбор на нем. Чтобы не возникло конфликтов с младшими командирами, ожидавшими решения, Драгомиров схитрил - протелеграфировал Деникину о выборе старших начальников и просил его прислать ко времени открытия общего собрания письменный приказ.

Когда военный совет собрался в полном составе, председатель огласил отрицательный ответ Деникина на ходатайство остаться у власти и его последний приказ:

"1. Генерал-лейтенант барон Врангель назначается главнокомандующим Вооруженными силами Юга России.

2. Всем шедшим честно со мной в тяжкой борьбе - низкий поклон. Господи, дай победу армии и спаси Россию. Генерал Деникин".

Вечером 4 марта Деникин попрощался с сотрудниками штаба, с конвоем и охранной офицерской ротой, состоявшей из старых добровольцев, израненных в боях. Многие рыдали. После его отъезда, по свидетельству очевидца, "офицеры штаба бросились в опустевший номер, каждый торопился захватить себе на память что-либо из оставшихся на столе письменных принадлежностей". Деникин отправился на пристань, где перешел на борт английского миноносца, уходящего за границу. Как служили, так и уезжали вместе - Деникин, Романовский и Хольман, отозванный в Британию.

В Константинополе Деникин и Романовский поехали в русское посольство, часть которого была превращена в беженское общежитие, где находились близкие Деникина и дети Корнилова. Дипломатический представитель, встретивший их, объявил, извинившись, что "по тесноте не может предоставить им помещение". Посольство, ведя собственные политические игры, сочло нежелательным пребывание в своих стенах бывшего Верховного правителя России... Адъютанты, решившие сопровождать в эмиграцию главнокомандующего и начальника штаба, ехали на другом, французском миноносце, на 6 часов отставшем от английского. И Романовский сам пошел договориться насчет машины - ехать к пригласившим их британцам. В это время раздался выстрел... Здесь же, в вестибюле посольства, Иван Павлович Романовский был убит неизвестным лицом в форме русского офицера. Стрелявший скрылся. Кто это сделал? Большевистский агент, которыми кишел Константинополь? Представитель крайне правых, точивших на него зуб? Или "офицерских организаций", играющих в заговоры? Или просто фронтовик контуженный, больной или спившийся в эмиграции, обвиняющий "штабы" в собственных бедах и решивший отомстить?... Через день А. И. Деникин, потерявший на пороге изгнания ближайшего друга и соратника, на линкоре "Мальборо" отправился в Англию. Когда он с семьей прибыл в Британию, весь его капитал составлял... 13 фунтов стерлингов.

Следует добавить, что хотя личные отношения между Деникиным и Врангелем так никогда и не восстановились, Деникин в эмиграции изо всех сил старался помочь армии Врангеля. Очутившись в Англии, встречался с парламентскими деятелями и членами правительства, выступал в печати, взывая к правящим кругам и общественности. Бился, доказывая ошибочность и преступность такого шага, как прекращение поддержки Врангеля, называя это предательством. Рассказывал в европейской прессе о том, что творится в России и что такое большевизм... Но что было Европе до мнений какого-то отставного русского генерала?..

89. Остатки армий Юга

Ядро белых сил эвакуировалось в Крым, но по всему Кавказу агонизировали обломки деникинского фронта. Отряд ген. Драценко, действовавший против Астрахани, отступал под ударами 11-й красной армии по каспийскому побережью. Перешли в наступление и шариатисты Дагестана. Белые силы стянулись к Петровску (Махачкале), где стояла Каспийская флотилия, 29 марта погрузились на корабли и направились в Баку. Здесь ген. Драценко и адм. Сергеев заключили соглашение войска пропускались в Грузию, передав за это Азербайджану все вооружение. Военная флотилия, сохраняя "внутреннее управление", принимала на себя береговую оборону Азербайджана. Но когда адм. Сергеев уехал в Батум, чтобы оттуда связаться с Деникиным, а корабли стали входить в порт, их обманули. Заявили, что лица, подписавшие договор, не имели на это официальных полномочий, и потребовали безоговорочной сдачи. Возмущенная флотилия вышла в море и взяла курс на Персию. Бросила якоря в Энзели, где стояли англичане, и попросили у них убежища. Британцы, курс правительства которых уже менялся, осложнений с Совдепией не хотели и предложили флотилии считаться интернированной, сняв замки орудий и части машин. Терцы и войска Северокавказской группы ген. Эрдели, отрезанные от основных сил, в середине марта отступили к Владикавказу. Отсюда белые части, насчитывавшие 7 тыс. бойцов и около 5 тыс. беженцев, по Военно-Грузинской дороге двинулись в Грузию, где были разоружены. И войска, и беженцев интернировали в лагерях близ Поти, в болотистой, малярийной местности.