"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

- Пан Вилкас получает корреспонденцию по этому адресу, - коротко написал Волк, оставив номер безопасного ящика в Женеве.

В Лейпциге он жил в отменной гостинице, с американскими документами. Волк успел переспать с хорошенькой, юной женой какого-то немецкого торговца. Муж ее приехал в Лейпциг по делам. Фрау Каролина отчаянно скучала. Макс весело улыбнулся, вспомнив ее.

Дверь в тамбур открылась, он увидел Маргариту. Девушка носила совсем простое, широкое шерстяное платье. Волк велел ей скрывать беременность. До родов оставалось два месяца, в откатчицы Маргариту бы никто не взял, а Максу она была нужна под землей. Русые волосы, заплетенные в косы, были стянуты в узел. На плечи она накинула старую, в дырках шаль. Макс увидел, что она вытирает рот и брезгливо подумал:

- Опять тошнило. Пиявку, хотя бы только в начале, рвало, а эту и сейчас. Хорошо, что я скоро с ней распрощаюсь.

В вагоне было накурено, у Маргариты закружилась голова. Она подышала, и напомнила себе:

- Все будет хорошо. Из Мон-Сен-Мартена мы уедем в Швейцарию. Дитя родится, в Женеве, у озера..., Макс его полюбит, обязательно. Я найду Виллема, объясню ему, что я ушла из дома ради революции, ради того, чтобы построить новое общество..., Он хороший человек, он поймет. Главное, - Маргарита села на скамью, - не попасться на глаза папе. Но я буду откатчицей. Волк говорил, на них никто внимания не обращает.

Ребенок задвигался, она улыбнулась. Женщина напротив, укачивала хнычущего, худого младенца, а потом горько сказала:

- Двойня была, но брат его отмучился, - она перекрестилась, - пусть призрят его Иисус и Дева Мария в садах райских. Тебе-то когда срок? - она зорко взглянула на Маргариту.

Девушка покраснела: «Через два месяца. Давайте, - Маргарита протянула руки, - давайте я с ним побуду. Отдохнете немного».

Ребенок даже не кричал. Он сипел, растерянно, жалобно, в гноящихся глазах виднелись слезы.

- Тише, тише, маленький, - заворковала Маргарита. Она зашептала:

Schlaf, Kindlein, schlaf!

Der Vater hüt' die Schaf,

Die Mutter schüttelt 's Bäumelein,

Da fällt herab ein Träumelein…

Она вспомнила мамочку, тоже певшую эту колыбельную, и приказала себе не плакать.

- Я все правильно сделала, - уверенно подумала Маргарита, - правильно. Подменила снадобье, ничего страшного. Макс не знает, какое это, счастье, когда ребенок рождается. Он изменится, он станет другим, он полюбит наше дитя..., - Маргарита подняла голову и услышала кислый голос женщины:

- Гладко он говорит. И собой красавец, вокруг него девчонки так и вьются. Одна только что в рот ему не смотрит, - женщина усмехнулась, - юбки прямо здесь поднять готова.

- Конечно, товарищ Розали, - уверенно заметил Макс, - женщина, такой же важный работник, как и мужчина. Оплата за женский труд не должна быть меньше мужской, - вагон зашумел. Маргарита украдкой посмотрела на миленькую, лет шестнадцати брюнетку, в юбке и блузе, устроившуюся рядом с Максом. Девушка, сглотнув, опустила глаза.

- Расскажите о забастовке, месье Франсуа, - потребовала Розали, - в Льеже я работала на фабрике, где делают проволоку. Мы хотели бороться за свои права, однако у нас не было организатора..., - она покраснела. Макс, ласково, заметил: «Теперь есть, товарищ Розали».

У нее были длинные, черные ресницы, румянец на щеках. Макс подумал:

- Конечно, она товарищ. Не след ее соблазнять. Но, если я ей нравлюсь, как говорила бабушка, можно просто встретиться, к обоюдному удовольствию. Она не девственница, наверняка. Хватит мне девственниц, - неожиданно зло решил Макс, - с ними одни хлопоты.

Поезд замедлил ход, они въезжали на станцию. На деревянном перроне горели газовые фонари. Волк поднялся:

- Те, кто хочет узнать больше о нашей деятельности, приходите в пивную, послезавтра. Проведем первую встречу, познакомимся поближе..., - он подмигнул Розали. Волк, с удовлетворением увидел, что девушка улыбается.

Макс даже не помог Маргарите спуститься на перрон. Пахло гарью, локомотив свистел. Волк, не оборачиваясь, велел: «Поторапливайся, надо комнату найти». Они вышли на площадь перед вокзалом. Толпа рассыпалась по узким улицам, застроенным типовыми домами. Маргарита, взяв их саквояж, поспешила за Максом к пивной на углу.

Маргарита оглядела крохотную, унылую комнатку на третьем этаже пивной, под самой крышей. Здесь, как и в Эссене, пахло гарью. Под узкую кровать был задвинут оловянный таз. Простыни были рваными, едва прикрытыми тонким, шерстяным одеялом. Маргарита никогда не навещала Мон-Сен-Мартен, никогда не видела семейного замка. Он возвышался на холме, над поселком. За серыми, мощными башнями виднелся сосновый лес. Хозяин пивной, принимая от Макса деньги, хмыкнул:

- На земли его светлости шахтерам хода нет. Месье барон охотится, рыбу ловит..., В лес и соваться не стоит. Его егеря без промаха стреляют. Они сейчас в Остенде, всей семьей, - добавил трактирщик, отдавая Волку ключи от комнаты, - и господин Виллем, и молодой барон и мадам баронесса. Хорошая женщина, - искренне заметил мужчина, - набожная. Церковь возвела, в память своего отца покойного, напрестольную пелену из самого Лурда привезла..., - Волк, незаметно, скривился. В каморке, устраивая тайник под половицами, он сочно сказал:

- Я знал, что твоя невестка поповского воспитания. Хотя бы ты, - он окинул Маргариту взглядом, - от него избавилась.

В тайнике было пять фунтов пороха, остальное Волк собирался достать на шахте, револьвер, его паспорта и деньги, в наличных и аккредитивах. Маргарите нельзя было на людях называть его по имени, или даже Волком. Это было опасно. На «Луизу» он нанялся, как Франсуа Вильнев.

Штейгер сразу выбрал его из толпы рабочих. Волк был ростом в шесть футов три дюйма, с мощной, прямой спиной. В бараке было жарко. Когда он сбросил куртку, Маргарита увидела, как заблестели глаза той девушки, Розали. У него были широкие, мускулистые плечи, и немного загорелые руки. Макс улыбнулся, когда штейгер, пролистав рекомендацию с заводов, фон Рабе, уважительно сказал:

- Хвалят тебя. Собирай бригаду, - он кивнул на рабочих, - пятеро забойщиков, двое, откатчиц.

Он взял Маргариту и Розали. Они шли под землю в первую смену, в пять утра. Девушка, приводя в порядок завтрак, напомнила себе:

- Розали товарищ. Она такая же рабочая, как и ты. Наоборот, - Маргарита сложила в холщовую тряпицу черный хлеб, намазанный толикой масла, - надо подружиться с ней. Она неграмотна. Надо ее учить, образовывать. Волк этим и занимается. Это его обязанность, как представителя Интернационала.

Девушка облегченно вздохнула, когда услышала, что отец и брат уехали в Остенде.

- Я бы хотела, конечно, увидеть Виллема, - она села на постель со своим мешочком для шитья, - с Элизой встретиться..., Виллем мне писал, давно еще, что она хорошая девушка. А что она верующая, -Маргарита стала аккуратно расставлять пояс на широких, из грубого холста, рабочих штанах, - это не страшно. Но Волк, конечно, по-другому думает. Он, наверное, не захочет крестить маленького..., -Маргарита почувствовала, как ворочается ребенок.

Каждая вагонетка с углем весила триста фунтов. Штейгер отправил бригаду Волка в новую, глубокую штольню. Они должны были спускаться на полторы тысячи футов под землю, и работать с пяти утра до двух часов дня. Говорили что внизу, всегда очень холодно, но все равно душно. Даже новые вентиляторы, поставленные в начале лета, не справлялись со спертым воздухом. Каждый работник бригады получил одежду от компании. Она выдавалась раз в год, за дополнительный комплект вычитали из заработка. Шахтерские лампы забирали по окончании смены.

Маргарита прикинула на себя штаны:

- Пока влезаю. Впрочем, мы здесь ненадолго. Волк проведет диверсию, и мы уедем в Женеву, - она, невольно положила руку на свой живот. Акушерка в Эссене сказала, что ребенок, судя по всему, большой, но лежит правильно. «Ты женщина молодая, двадцати лет, - ободрила ее акушерка, - все будет хорошо».