Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Страсти накалялись. Любой из подобных споров мог перерасти в кровопролитие. Опытные бойцы уже не раз видели, как генерал-капитан умудрялся найти выход из любой ситуации. А вот бывшие солдаты Нарваэса еще не успели проникнуться к Эрнану Кортесу тем уважением, которое питали к командиру его старые боевые товарищи. Потому они и не верили в успех войны против ацтеков. И все же до открытого бунта дело пока не дошло.

Пока на площадях велись эти оживленные дискуссии, один из капитанов ходил среди спорящих и внимательно прислушивался. Его звали Антонио де Вильяфанья. Он прибыл сюда вместе с экспедицией Панфило де Нарваэса. Антонио, всецело преданный губернатору Кубы, изначально думал, что пленение Кортеса будет делом совсем простым. Увы, оказалось, что мятежник куда лучше подходит на роль командира, чем сам Нарваэс. Используя и военную силу, и щедрость, и красноречие, Эрнан Кортес сумел переманить на свою сторону солдат, которые изначально приплыли с Кубы, чтобы арестовать его. В тот момент триумф генерал-капитана казался полным. И вдруг Теночтитлан восстал…

Вильяфанья также поневоле примкнул к Кортесу. В той ситуации другого выбора не оставалось. Он оказался вовлечен в водоворот событий. Спешил в столицу, сражался там с полчищами индейцев, затем чудом выжил во время отступления из города и покрыл себя славой в битве при Отумбе.

И вот теперь, когда конкистадоры с таким трудом вырвались из Теночтитлана, Антонио с изумлением узнал, что Кортес вовсе не собирается возвращаться на Кубу. И что почти все старые товарищи поддерживают своего генерал-капитана. Тогда он понял, что нужно брать инициативу в свои руки.

Вильяфанья без проблем нашел надежных единомышленников. Несколько опытных воинов, также прибывших сюда под началом Нарваэса, в свое время с откровенной неохотой подчинились Кортесу. И теперь они открыто признались Антонио, что не желают больше слушать приказы человека, который потерял две трети войска, а теперь собирается погубить и остальных.

Вильяфанья не выступал на площадях с призывами вернуться на Кубу, чтобы набрать там подкрепление. Он не верил в такие методы борьбы. Кортес обладал слишком большим ораторским талантом и несомненными лидерскими качествами. Нет, в открытой дискуссии генерал-капитан будет убедительнее любого оппонента. Антонио понимал, что полемика не позволит ему настоять на своем. Он не желал форсировать события.

Медленно и осторожно Вильяфанья подбирал соратников, постепенно наращивая их количество. Большая часть из них оказалась людьми Нарваэса. Ветеранов первого призыва, когда-то отплывших под началом Кортеса с Кубы, Антонио переманивать на свою сторону не решался. Они в спорах на площадях неизменно поддерживали генерал-капитана. Не хватало еще, чтобы Кортес узнал, что в армии зреет недовольство его решением воевать дальше.

Вскоре в Тлашкалу прибыла делегация из Теночтитлана. Четыре высших чиновника предстали перед Кортесом. Послы не отступали от принятого в империи стиля. В богатых плащах, украшенных пестрой бахромой и перьями, в окружении многочисленной свиты, они вели себя надменно, как будто пришли выслушать капитуляцию. Их мужество вызывало искреннее уважение — ничтожная горстка людей во враждебной стране, где неоткуда ждать помощи. Слова говорившего выдавали какую-то уж и вовсе необъяснимую храбрость.

— Итак, Малинче, ты все еще здесь. Когда наш новый властелин, Куитлауак, брат замученного тобой Монтесумы, повелел нам идти в Тлашкалу, я изумился. Я был уверен в том, что ты уже на побережье и спешно готовишься к отплытию, спасая свою жизнь.

Кортес выслушал эту дерзкую тираду спокойно. Даже тень гнева не промелькнула у него на лице. Вокруг собрались многие ближайшие соратники, но кое-кого не хватало. Педро де Альварадо он лично отослал проверять укрепления Тлашкалы, так как не желал, чтобы тот своей вспыльчивостью прервал переговоры. Диего де Ордас лежал в лихорадке, получив много ран в битве при Отумбе. Хуан Веласкес де Леон погиб во время отступления из Теночтитлана. Сражения с ацтеками обходились большой кровью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Однако мудрость великого Куитлауака превыше моего разумения. Он оказался прав. Надеешься отсидеться в Тлашкале? Нам давно пора было раздавить это осиное гнездо. Наверное, пришло время заняться этим вплотную.

— Вы давно мечтаете покорить Тлашкалу, но ничего у вас не выходит, — холодно ответил Кортес. — Передай своему вождю, что я предлагаю ему пойти на примирение. Иначе я вынужден буду начать войну.

Ацтек, не скрывая изумления, расхохотался.

— Ты чудом выскользнул из столицы, а теперь еще смеешь угрожать?!

— После этого я, снова же чудом, разгромил армию, которая была в десятки раз больше моего отряда. Сам видишь, чудеса охотно случаются, когда мне это нужно. Передай мои слова Куитлауаку — пускай соглашается на мир или готовится к страшной войне.

— Наш повелитель с радостью приведет тебя в Теночтитлан связанным для того, чтобы принести в жертву богам на алтаре, — с вызовом бросил ацтек. — Ни один из твоих солдат не спасется.

— Довольно! — резко бросил Кортес. — Вы прибыли сюда, раздувшись от наглости и самомнения, вас ослепляет безграничная самоуверенность. Думаете, что я, как и обычно, не трону людей, защищенных статусом послов?! Верно. Но я вскоре приду в Теночтитлан во главе армии и тогда придет время ответить за все дерзкие слова. Убирайтесь!

На том переговоры и закончились.

«Да, надеяться на примирение с Куитлауаком не приходится, — думал Кортес. — Этот вождь не уступает своему погибшему старшему брату храбростью, а вот проницательности ему явно не хватает. Монтесума быстро понял, что ацтекам нас не победить и попытался решить дело миром. Куитлауак же будет сражаться до последнего человека. Он скорее пойдет на полное истребление своего народа, чем признает поражение. Что же, нужно готовиться к войне…»

После этого Эрнан Кортес собрал всех своих солдат и держал перед ними речь.

— Сеньоры. Я знаю, что все вы измучены тяготами и лишениями. Но до победы далеко. Ацтеки упиваются своим триумфом. Даже разгром при Отумбе не поколебал их самодовольства. Не стану скрывать — наше положение тяжелое. Но скажу также, что не намерен потворствовать малодушным. О возвращении на Кубу не может быть и речи. Мы начинаем полноценную войну против Теночтитлана.

2. Гнев небожителей

Через несколько дней после переговоров с послами императора Эрнан Кортес двинулся в поход против Тепеаки. Этот город сохранил верность ацтекам. Именно здесь принесли в жертву два десятка испанцев, захваченных во время отступления из Теночтитлана. Войско генерал-капитана состояло не только из конкистадоров, но также из пятитысячного отряда тлашкаланцев.

Тепеака на предложение порвать с ацтеками ответила насмешками и угрозами. Ее воинам раньше не приходилось сталкиваться с кавалерией, а потому они отважились сражаться на открытой местности. Индейцы не успели оценить свою ошибку, как были наголову разгромлены. Даже два десятка всадников оказались страшной силой. Рассекая вражескую армию на куски, внося сумятицу в ряды неприятеля, конница металась по полю боя. А вслед за ней, упорно сохраняя строй, наступала пехота.

После этой победы авторитет испанцев еще больше вырос. Ацтеки не сумели защитить Тепеаку. Город был разграблен, многие жители попали в плен. Лишь заплатив огромную контрибуцию, ее вожди смогли добиться снисхождения. Но тем, кто участвовал в казни испанцев, милости ждать не приходилось. Клейменные как скот, они попали в рабство. Остальные жители Тепеаки, страшась гнева конкистадоров, стали вассалами испанского короля и союзниками Кортеса. Окрестные города, видя такое положение дел, спешили присоединиться к испанцам, мощь которых постепенно росла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В любое другое время эти новости вызвала бы в Теночтитлане серьезную тревогу, но только не сейчас. Там в эти дни появилась проблема куда опаснее. Такая, с какой сталкиваться еще не приходилось. На жизни индейцев заявила свои права оспа. Эпидемия быстро распространилась практически по всей империи. Местным жителям это казалось концом света. Люди умирали тысячами. Болезнь уносила мужчин, женщин, детей; знатных и простолюдинов, жрецов и вождей.