Энциклопедический словарь (К) - Ф. Брокгауз

Кредитные билеты

Кредитные билеты – денежные знаки, обращающиеся в России. Они появились как результат реформы нашего бумажно-денежного обращения при графе Канкрине. В 1839 году установившийся к тому времени курс в 3 руб. 60 коп. ассигнациями за серебряный рубль был объявлен постоянным, с принятием серебряного рубля единственной монетной единицей. Решено было заменить ассигнации, по означенному курсу, К. знаками, безостановочно разменными на полноценную монету. В виде предварительной меры, в 1840 г., была открыта при коммерческом банки депозитная касса для приема золотой и серебряной монеты и для выдачи вместо ее «депозитных билетов». Это было сделано, с одной стороны, с целью накопления металлического фонда в банке, с другой – чтобы приучить население к К. знакам, ходившим наравне с золотом и серебром. Наконец, по манифесту 1843 г. было приступлено к обмену всех ассигнаций и депозитных билетов на К. (вместо 596 милл. руб. ассигнациями выдано было владельцам их 170 милл. руб. К. билетами или серебром). Для обеспечения размена был образован достаточный металлич. фонд в 701/2, милл. руб. С каждым новым выпуском К. билетов должен был соответственно возрастать и разменный фонд, составляя не менее одной трети номинальной суммы выпущенных в обращение К. билетов. В 1840-х годах это правило строго соблюдалось; еще в 1849 г., при выпущенных в обращение К. билетах на 300 милл. руб., металлический фонд равнялся 115 милл. руб. Эмиссионная операция осталась, однако, по-прежнему всецело в руках казны, а не была предоставлена самостоятельному, независимому от Министерства финансов эмиссионному банку. Вследствие этого, при обычной нужде государственного казначейства в деньгах, К. билеты скоро испытали судьбу прежних ассигнаций. С 1853 г. правительство начинает пользоваться выпусками К. билетов для так называемого усиления средств государственного казначейства, не соображаясь с звонкою наличностью. Количество билетов в 1856 г. доходит уже до 509 милл. руб., а в конце 1857 г. – до 735 милл. руб., при разменном фонде в 1411/2 милл. руб. В виду недостаточности металлического фонда, уже в 1854 г. принимаются меры к ограничению размена, который затем, к концу 1856 г., прекращается вовсе. С тех пор К. билеты превращаются в бумажные деньги с принудительным курсом. Такими они остаются и в настоящее время, хотя на них печатается и до сих пор обещание безостановочного размена на серебряную или золотую монету. Усиление бумажно-денежного обращения не замедлило вызвать падение курса К. билетов. С 1854 по 1861 гг. курс держался большей частью около 91-93 мет. копеек за рубль бумажный. Обратившись, в 50-х годах, к выпускам бумажных денег на военные надобности, правительство обещало изъять эти выпуски из обращения немедленно по окончании войны; в апреле 1858 г. действительно было сожжено на 60 милл. руб. К. билетов. Но мира эта ни к чему не привела, так как вскоре затем последовал новый выпуск на сумму 88,5 мил. руб., для удовлетворения вкладчиков, которые стали усиленно требовать из казенных К. учреждений возврата своих вкладов, вследствие понижения % по банковым вкладам с 4 на 3%. С целью поднять курс кредитного рубля была предпринята операция размена К. билетов. Так как наличного металлического фонда (98 милл. руб., при 714 милл. К. руб.) для этого было недостаточно, то для подкрепления разменного фонда был заключен заграничный заем в 16 милл. фн. стерлингов, а затем, с 1 мая 1862 г., был открыт размен К. билетов по возрастающему постепенно курсу, объявляемому заранее; для начала ценность полуимпериала была определена в 5 руб. 70 к., а ценность серебряного рубля – в 1101/2 К. коп.; затем, повышаясь, этот курс должен был дойти к 1 июля 1863 г. до 5 руб. 30 к. за полуимпериал и 103 к. за серебряный рубль. Поднять курс открытием подобного искусственного размена удалось лишь на время, пока были для него ресурсы. К. билеты, под влиянием спекуляции, стали массою предъявляться к размену, и к ноябрю 1863 г. была поглощена почти вся сумма сделанного займа, а также часть прежнего металлического фонда. Размен пришлось прекратить. Сумма К. билетов уменьшилась всего на 79,3 милл. руб., из которых 45,6 милл. были сожжены, а остальное количество было потом вновь выпущено в обращение. Вся операция обошлась государству в 107 милд. руб. и увеличила процентный долг на 94,3 милл. руб. С 1863 по 1876 гг. курс К. билетов держался около 80-85 коп. металл. Перед началом турецкой войны Высочайшим повелением 25 октября 1876 г. разрешено было государственному казначейству покрывать чрезвычайные расходы военного времени «позаимствованиями» из государственного банка, а последнему, в свою очередь, было предоставлено для этой цели выпускать К. билеты. Отсюда получились К. билеты так называемого временного выпуска, составившие к 1 января 1879 г. сумму 467,8 милл. руб. Последствием этого было сильное падение курса бумажного рубля, со всеми обычными при том явлениями: вздорожанием предметов потребления, жалобами на недостаток денег в стране и т. п. В начале 1880х годов в правительственных сферах было вновь обращено внимание на регулирование бумажно-денежного обращения. Временно выпущенные билеты было решено, указом 1 января 1881 г., изъять из обращения постепенно, в течение 8 лет, начиная с 1881 г., по 50 милл. руб. в год. Эта мера, однако, была выполнена лишь отчасти: за К. билеты, выпущенные во время войны, в 1881-1886 гг. было уплачено государственному банку всего 2431/2 милл. руб. На остальную сумму казначейство сдало банку нереализованную ренту. Всего изъято было из обращения К. билетов на сумму 87 милл. руб. С сентября 1887 г. сумма постоянного выпуска К. билетов была увеличена с 7161/2 до 780 милл., металлическое покрытие – с 1711/2 до 211,5 милл. руб., а счет временно выпущенных билетов уменьшился до 266,6 милл. руб. 8 июля 1888 г. состоялось разрешение государственному банку производить выпуски К. билетов под обеспечение золотом, принадлежащим государственному казначейству или банку. Первый такой выпуск был сделан в 1888 г. на 30 милл., которые в том же году были погашены. В последующее время такие выпуски сделались довольно обычным явлением. Крайнее падение нашего курса К. рубля за все прошлое время приходится на июль 1887 г., когда полуимпериал (5 руб. 15 к. зол.) дошел до 8,46 К. рублей, т. е. лаж на золото составлял 68,40%. Берлинский курс доходил до 164 марок за 100 руб.; в конце 1887 г. он поднялся до 175,1 мар., в 1888 г. – 208,25; в 1889 г. он поднимался временно до 260, а в среднем был около 235; неурожай 1891 г. и опасения политических затруднений вызвали падение курса до 200-210. В последнее время (1894-1895) курс нашего рубля в Берлине колеблется в пределах 218-220, что объясняется в значительной мере мероприятиями министерства финансов, направленными на удержание за К. рублем означенного курса. По оценке на золото стоимость К. рубля определяется, при таком курсе, немного выше 67 коп. золотом. По отчету государственного контроля к 1 янв. 1894 г. оставалось К. билетов в обращении 1196281634 руб.; из них в беспроцентном долгу за государственным казначейством числилось 568513456 руб. Для более верного представления о количестве действительно находящихся в обращении К. билетов, необходимо иметь в виду, что оно менее показываемой в данное время суммы билетов, выпущенных в обращение, на всю сумму К. билетов находящихся в тоже время в кассах государственного банка, а эти цифры колеблются между 50 и 250 милл. руб. Л. Х.

Кредитор

Кредитор (веритель) – лицо, имеющее право требования по обязательству, в противоположность должнику. В более тесном смысле означает К. по денежному долгу, заимодавца. В современном праве оба значения, впрочем, близки друг к другу, так как современное обязательство, за отсутствием у К. средств прямого принуждения должника к совершению выговоренных в договоре действий, обыкновенно разрешается уплатой убытков, понесенных К. За полным почти уничтожением личного задержания, власть К. над должником вообще не идет теперь дальше власти над его имуществом. Последняя очень обширна: «за исполнение обязательства должник отвечает всем своим движимым и недвижимым имуществом, настоящим и будущим»; с момента возникновения долга имущество должника становится «общим залогом его К.» (выражение ст. 2092 и 2093 фр. гражд. код) и «принадлежит, в существе своем, не должнику, но заимодавцам его» (ст. 1932, т. XI, ч. 1-й). Однако, эта власть не идет до права полного разорения должника в случае неспособности последнего к уплате. Законодательство обеспечивает должнику известный minimum необходимых средств существования, мотивируя это, между прочим, тем, что в интересах самих же К. – не доводить должника до полной экономической гибели. В римском праве на эту «льготу» (т. наз. beneficium competentiae) имели право лишь некоторые из должников: восходящие родственники – по отношению к нисходящим, супруги – по отношению друг к другу, товарищи – id., солдаты и т. п. В средние века круг лиц, имеющих право на beneficium competentiae, постепенно расширялся интерпретаторами римского права, а в новом праве постепенно пришли к признанию права каждого должника на эту льготу. На этом основании К., при взыскании с должника, обязан оставить неприкосновенными: средства существования должника, определенные в законе суммы его получений и его рабочий инвентарь, необходимый для продолжения его деятельности (наиболее обстоятельное перечисление отдельных видов этих предметов – в германском уставе гражданского судопр.). При всей недостаточности этих гарантий для обеспечения дальнейшего экономического положения должника, они чрезвычайно важны как принципиальное признание его прав по отношению к К. Имущество должника, как и его действия, касающиеся этого имущества, не подлежат опеке К. Французское право, правда, предоставляет К. право «осуществлять от имени должника все права и иски», могущие принести имущественную выгоду его имуществу, если сам должник не заботится об их осуществлении (ст. 1166 фр. гражд. код.) – и таким образом деятельность должника ставится как бы под надзор К. Однако, в более важных случаях, напр. при непринятии наследства должником, такая деятельность за должника допускается лишь с разрешения суда (ст. 788). Многие французские юристы требуют даже разрешения суда на все действия кредитора за должника. Другие законодательства довольствуются, для ограждения прав К. по надзору за действиями должника, применением расширенного понятия римского «павлианова иска», известного и французскому праву (ст. 1167). По этому иску К. предоставляется право оспаривать все юридические действия должника, раз они совершаются в ущерб их интересам, но лишь в таком случае, если должник намеренно стремится принести вред К., если у него не оказывается другого имущества для покрытия долга и если лицо, с которым заключена сделка, знало, что сделка совершается во вред К. Оспаривание сделок с добросовестным контрагентом должника дозволяется лишь в случаях дарственного отчуждения должником своего имущества. К. имеют право оспаривать как поступки должника, так и воздержание его от необходимых в их интересе действий: не только, напр., отчуждение имущества, но и непринятие наследства и т. д. (см. ст. 1515 сакс. гражд. улож., где подробное изложение современной организации павлианова иска; ср. также 2169-2172 калифорн. гражд. улож. в русском переводе). Русская судебная практика основывает павлианов иск на п. 2м ст. 1529 т. Х ч. I-й, гласящем, что договор недействителен, когда он клонится «к подложному переукреплению имения во избежание платежа долгов». Условия иска определяются практикой совершенно согласно с только что отмеченными постановлениями западного права, изд. Гаугера, стр. 423-428, СПб., 1895). Особенно широкие права предоставляются К. по отношению к имуществу должника в случае объявления последнего несостоятельным и учреждения над ним конкурса. В случае смерти должника К. также получают ряд прав, ограничивающих полномочия наследников должника. Кроме прав по охранению наследства, главное из них состоит в удовлетворении К. наследодателя из оставленного им имущества предпочтительно пред К. самого наследника. Ради достижения этой цели К. могут требовать отделения имущества наследодателя от имущества наследника (так назыв. separatio bonorum). Это право было установлено в Риме претором и признается, вместе с beneficium inventarii для наследника, почти всеми западными законодательствами. Русское право не знает постановлений об отделении имущества наследодателя от имущества наследника в интересах К, как не знает и beneficium inventarii. Только наше торговое законодательство дает К. несостоятельного должника право требовать посмертного конкурса над его имуществом. cm. Baudry-Lacantinerie, «Precis de droit civil» (II, 182, 304-318, 909– 927); Laurent, «Principes de droit civil» (XVI, ch. IV, sect. III, и X, 4 след.); Dernburg, «Pandecten» (II, 144-147 и III, 170); Ефимов, «Посильная ответственность должника» (СПб., 1888); Карницкий, «О праве кредиторов опровергать сделки, заключенные должником с третьими лицами» («Журн. гражд. и угол. права», 1882, кн. 6); Рихтер, «Об ограждении прав К. в случае смерти должника» (ibid. кн. 7 и 8); Гольмстен, «О праве опровергать акты, заключенные во вред К.» (СПб., 1894). В. Н.