Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [с иллюстрациями] - Татьяна Рожнова

В Петербурге на Новой (впоследствии — Пушкинской) улице был открыт памятник А. С. Пушкину работы А. М. Опекушина, авторский вариант памятника в Москве. На открытии присутствовал сын Поэта — Александр Александрович Пушкин.

27 сентября 1884 года

На 93-м году закончил свое существование барон Луи Геккерн. Похоронен на кладбище Сульца рядом с Екатериной Дантес.

В 1877 г., за 7 лет до этого, А. О. Смирнова (Россет) в своих мемуарах предвосхитила его уход:

«Этот подлец жил и умер в совершенном одиночестве в Голландии. Он был сродни со всей аристократией, но ни одна душа не почтила погребальную процессию, даже Дантес не поехал к своему папеньке, и его похоронили как собаку»{1077}.

А. О. Смирнова несколько поторопилась. На самом деле Геккерн пережил ее на два года. Очевидно, в последнее время барон был настолько одинок и невостребован, что это дало повод полагать его умершим. Но даже с учетом ошибки, такая резкая характеристика из уст той, о которой когда-то Пушкин сказал: «Смеялась над толпою вздорной, судила здраво и светло», — говорит сама за себя.

Луи Метман, внук Дантеса, писал: «В 1875 году барон Геккерн-Беверварт переехал в Париж к детям после шестидесяти лет деятельной службы. Он покинул пост нидерландского посла в Вене, который он занимал с 1842 года и давно уже был старшиной дипломатического корпуса.

Вплоть до смерти, наступившей 27 сентября 1884 года (ему было около 89 лет), он сохранил свой живой ум, свое колкое остроумие. Его внукам, видевшим его, нетрудно было узнать в этом восьмидесятилетием старике, с изящными манерами, дипломата, который в Петербурге и в Вене был коллегой графа Нессельроде, принца Меттерниха, принца Шварценберга, графа Буоля, этих вдохновителей европейской политики девятнадцатого века»{1078}.

Метман ошибся. Более точные сведения о кончине Геккерна сообщил не внук, а сын Дантеса в одном из своих интервью, данных в 1899 г. постоянному парижскому корреспонденту газеты «Новое время» И. Яковлеву, спросившему у него:

«— Знавали ли Вы Геккерна-старика?

— Очень знавал; он умер 93 лет и часто бывал у нас. Мы его терпеть не могли. А он меня до того ненавидел, что даже лишил наследства»{1079}.

В своих воспоминаниях о Наталье Николаевне ее дочь Александра Арапова писала: «…во всем мире это был единственный человек (Луи Геккерн. — Авт.), к которому она питала презрение и вражду». По ее же словам, Наталья Николаевна характеризовала Геккерна как «…человека, сознательно бывшаго виновником ея несчастья, того человека, котораго она всегда считала своим злейшим врагом»{1080}.

8 июля 1886 года

Прожив 96 лет (из них — 67 в браке с князем Петром Андреевичем), в Баден-Бадене умерла княгиня Вера Федоровна Вяземская. Похоронили ее в Петербурге на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры рядом с могилой мужа. Она была одной из последних к тому времени, кто близко знал Пушкина.

Время пощадило могилы супругов Вяземских. И сегодня на гранитном обелиске значится:

Князь Петръ Андреевичъ Вяземскiй род. 12 Iюля 1792 г. сконч. 10 Ноября 1878 г. Княгиня Вѣра Федоровна Вяземская, рожденная княжна Гагарина, родилась 6 сентября 1790 г. скончалась 8-го Iюля 1886 г. Господи спаси насъ

Незадолго до своей кончины, там же, в Баден-Бадене, В. Ф. Вяземская, беседуя с В. И. Немировичем-Данченко, несколько раз подряд при встрече не ответила на поклоны какого-то пожилого господина лет 75-ти. На недоуменный вопрос собеседника, кто этот господин, с которым она не желает раскланиваться, Вера Федоровна ответила, что это — Дантес.

Судьбе было угодно, чтобы в год 50-летия со дня гибели Александра Сергеевича в его бывшей квартире в доме Волконских после семьи Демидовых в 1884 г. поселилась великосветская знакомая Пушкиных, падчерица А. X. Бенкендорфа, 75-летняя княгиня Елена Павловна Кочубей, урожденная Бибикова, которая в свое время добивалась снисхождения для Дантеса. Накануне скорбной даты повышенное внимание к этому дому создавало определенное беспокойство для проживавших в нем господ. О тревогах м княгини Кочубей в эти дни сохранилась примечательная запись в дневнике сенатора и дипломата графа Владимира Николаевича Ламздорфа[216]:

«28 января 1887 года.

Вчера… за ужином… у великого князя Игнатьев (министр внутренних дел. — Авт.) похвалялся, что очень напугал старую княгиню Кочубей, занимавшую квартиру на Мойке, в доме Волконских, в которой 50 лет тому назад умер Пушкин; он уверил ее, что завтра перед ее окнами будут произведены демонстрации, тем более, что в час кончины нашего знаменитого поэта будет отслужена панихида в церкви Конюшенного ведомства, где было совершено отпевание… Напуганная обер-гофмейстерина хотела писать обер-полицмейстеру ген. Грессеру и просить у него защиты. Мне кажется, что ей следовало бы отслужить панихиду в той комнате, где скончался Пушкин. На доме прибита мраморная доска с роковым числом „29 января 1837 г.“ Очень меня удивляет и то, что назначенный на завтра при дворе бал… не отменен; это значит весьма мало считаться с национальным трауром, а ведь мы в России»{1081}.

|

Любое напоминание о тех событиях для княгини Кочубей было крайне неприятным. Вскоре она покинула эту квартиру и поселилась в доме на Миллионной. 15 февраля 1888 года княгиня скончалась.

Следует заметить, что по иронии судьбы памятный дом княгини Волконской на Мойке, где перестало биться сердце Поэта, еще долгие годы будет связан не только с его светлым именем, но и с другим, тоже знаковым именем — жандарма А. X. Бенкендорфа.

Как известно, в первую годовщину смерти Пушкина, в этом доме гремела свадьба дочери графа Бенкендорфа — Марии Александровны, и сына хозяйки дома — Григория Петровича. Затем внук Софьи Григорьевны — Петр Павлович Дурново (1835–?), женился на Марии Васильевне Кочубей, мать которой была той самой падчерицей Бенкендорфа, упомянутой выше, в первом браке жена, а затем вдова Эспера Александровича Белосельского-Белозерского. Позже племянник хозяйки дома, сын ее брата-декабриста Сергея Григорьевича Волконского, — Михаил Сергеевич Волконский, женился на внучке Бенкендорфа. И, наконец, в канун полувековой годовщины со дня гибели Пушкина падчерица Бенкендорфа негодует против установки памятной доски Поэту на доме Волконских.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});