МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ №13 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Леонид Платов

Женька встал посреди двора и крикнул во всё горло:

— Эй! Кто тут есть Нюра Жучкова?

— Жучкова! Жучкова! — пошел крик по стройке.

— Вот она я! — гаркнула с лесов огромная тетка в рыжем платке и спустилась.

— Берите ваш квас и ваше ведро, — солидно сказал Женька. — И чтоб не было никакого позора моей сестре Шершилиной Лидии! И две копейки сдачи.

Вокруг Женьки собралась вся бригада. Ведро с квасом пустили по кругу, и все пили за Шершилину и ее брата. И Женька пил тоже.

А потом пришел усатый. И его угостили. Жучкова сказала ему, что прислали нового рабочего с современной техникой, я показала на Женьку и его самокат.

— Вот спасибо! — сказал усатый. — Теперь пятый этаж обеспечен.

— А я хочу на пятый этаж. Можно? — спросил Женька.

Его повели на пятый этаж, который еще не был достроен. И Женька долго стоял и смотрел сверху на реку, улицы и сады, где еще хранилось для него столько неразгаданных тайн.

С банкой в руках, с замирающим сердцем стояла Лида Шершилина перед квартирой писателя Мамонтова.

Наконец, собравшись с духом, она позвонила.

Дверь открыла величественная тетя Лиза. В руках у нее была почему-то чайная ложечка.

Лида начала что-то лепетать. Тетя Лиза внимательно смотрела на нее и слушала, пока Лида не сбилась и не умолкла.

— Значит, это Шершилина двадцать семь? — осведомилась тетя Лиза. — И с ней тритон гребешком? Войдите!

Она ввела Лиду в знакомую комнату с бабочками и птицами. Лида поставила банку с тритоном на стул.

— Очень вас прошу, простите нас! — сказала Лида. — То есть меня, а не Коробкина. То есть потому, что Коробкин ни в чем не виноват. Это все я…

— Хорошо, я поняла. — Тетя Лиза царственно кивнула. — Я прощаю тебя, а не Коробкина.

— А… Алексей Иванович?

— Думаю, что Алексей Иванович тоже, тебя простит. Имея в виду, что ты вернула ему эту гадость. Но его нет дома.

И опять все померкло перед Шершилиной. Теперь уже не было ни малейшей надежды спасти школьный вечер.

А тетя Лиза милостиво говорила:

— Пойдем, Шершилина двадцать семь, пить чай с ватрушками. Я только что испекла.

Лида вспомнила, что не ела с самого утра, и проглотила слюну. Но времени уже не было ни минуты.

— Большое спасибо! — сказала она и помчалась в школу.

«Вот так мне и надо! Так мне и надо!» — твердила себе Лида, подходя к школе.

Внизу в раздевалке она с отвращением посмотрела на себя в зеркало.

В старом платье, в известке, растрепанная… В хорошем виде является делегатка Шершилина на праздник! «Так мне и надо! — снова мстительно подумала она. — Даже бант завязывать не буду».

Она поднялась на второй этаж. Вечер уже начался. В коридоре никого не было. Она подошла к школьному залу. За дверью стоял гул и смех. Вот захлопали в ладоши…

Лида постояла перед дверью и разом распахнула ее.

По сцене, засунув руки в карманы, ходил Алексей Иванович и что-то весело рассказывал! Все так его слушали, что никто не оглянулся.

Алексей Иванович заметил Лиду и заговорщически подмигнул ей.

Лида тихо села в последнем ряду и закрыла глаза. Вдруг она так устала, и такая тяжесть свалилась с ее души, что какое-то время она ничего не слышала. А потом вместе со всеми и с Алексеем Ивановичем путешествовала по Австралии.

А когда вечер кончился (очень хороший вечер, куда шестому «Б» с его водолазами!), Лида побежала в учительскую и позвонила Мише Коробкину. Но подошел его отец и сказал, что он просит оставить мальчика в покое.

— Скажите ему: тритон нашелся, всё хорошо! — крикнула Лида и повесила трубку.

Она вернулась в зал. Алексей Иванович уже искал ее, чтобы сказать «спасибо» за телеграмму. Он был рад узнать, что его дракон опять ждет его дома.

А потом писатель вез Лиду домой в своей машине.

Но у Лиды было еще одно, последнее дело.

Когда они проехали зоомагазин и ту самую подворотню, Лида попросила остановиться.

— Спокойной ночи, Алексей Иванович, спасибо, извините за все, мне сюда.

На почтамте было уже пусто и не очень светло. За столом сидел один-единственный человек и обдумывал телеграмму.

Лида подбежала к знакомому окошку. Там дежурила другая телеграфистка.

— Знаете что? — сказала Лида. — Я тут днем давала телеграмму. И у меня не хватило одной копейки. Возьмите, пожалуйста!

И Шершилина пошла домой с легким сердцем.

Кир Булычев

СКАЗКИ

* * *

Мне хотелось представить, как выглядели бы всем известные сказки, если бы их придумали писатели-фантасты, которые умеют самым невероятным вещам найти почти научное объяснение.

Условия игры понятны? Тогда начинаем. Первая сказка называется…

РЕПКА

Старик закатал рукава тельняшки, повесил на березку телетранзистор, чтобы не упустить, когда начнут передавать футбол, и только собрался прополоть грядку с репой, как услышал из-за забора из карликовых магнолий голос соседа, Ивана Васильевича.

— Здравствуй, дед, — сказал Иван Васильевич. — К выставке готовишься?

— К какой такой выставке? — спросил старик. — Не слыхал.

— Да как же! Выставка садоводов-любителей. Областная.

— А что выставлять-то?

— Кто чем богат. Эмилия Ивановна синий арбуз вывела. Володя Жаров розами без шипов похвастаться может…

— Ну, а ты? — спросил старик.

— Я-то? Да так, гибрид есть один.

— Гибрид, говоришь? — Старик почувствовал что-то неладное и в сердцах оттолкнул ногой подбежавшего без надобности любимого кибера, по прозванию «Мышка». — Не слыхал я, чтобы ты гибридизацией баловался.

— Пепин шафранный с марсианским кактусом скрестил. Интересные результаты, даже статью собираюсь написать. Погоди минутку, покажу.

Сосед исчез, только кусты зашуршали.

— Вот, — сказал он, вернувшись. — Ты отведай, дед, не бойся. У них аромат интересный. А колючки ножичком срежь, они несъедобные.

Аромат старику не понравился. Он попрощался с соседом и, забыв снять с березы телетранзистор, пошел к дому. Старухе он сказал:

— И на что это людям на старости лет колючки разводить? Ты скажи мне, зачем?

Старуха была в курсе дела и потому ответила, не задумываясь:

— Ему эти кактусы с Марса в посылке прислали. Сын у него там практику проходит.

— «Сын, сын»! — ворчал старик. — У кого их нет, сыновей? Да наша Варя любому сыну сто очков вперед даст. Правду говорю?

— Правду, — не стала спорить старуха. — Балуешь ты ее только.