Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Делль Виктор Викторович

Нелли аккуратно сложила платье, придавив его сверху полосатым зонтиком. Не глядя друг на друга, они пошли к воде. На берег чуть-чуть набегала прозрачная волна без пены.

– А часы? – спросила Нелли.

– Опять забыл, что ты будешь делать! – огорчился Серго. – Я тут же, – и он побежал к одежде.

Нелли не спеша погрузилась в море.

– Сегодня опять холодное течение, – сказал Серго.

– Это хорошо, – ответила Нелли не оборачиваясь.

Они рядом поплыли от берега медленным брассом: раз, два и три. И опять: раз, два и три.

Метрах в двухстах от берега Нелли повернула.

– Нас сносит, – заметила она.

– Да, нужно брать левее.

– Сегодня мы не будем уплывать так далеко.

– Почему? – спросил Серго.

– А твои часы? Вдруг их украдут?

– На берегу никого нет.

– Все равно, – ответила она, думая о том, чего Серго не знал.

– Будем плавать у берега, согласился Серго.

Длинная-длинная пауза. В воде хорошо.

Дно Черного моря, в котором нет отмелей и островов, от берегов падает крутыми уступами. На глубине шестидесяти, восьмидесяти метров к скалистым обрывам липнут скользкие, плотные, как студень, сплошные пласты колоний медуз. Дальше – занесенные мыльным илом скалы уходят в мертвые, отравленные сероводородом глубины.

Тела пловцов висели в струе теплой воды над черной холодной бездной. Мальчик и девочка не думали о ней: на глубине легче плыть.

Они плывут.

Раз, два и три…

Раз, два и три…

Долго…

Долго…

– Очень хорошая вода. А сначала мне показалось холодно, – признался Серго.

– И мне тоже.

– А сейчас тебе не холодно? – заботливо спросил мальчик.

– Нет.

– Ты еще не устала?

– Нет.

Если она устанет, Серго поможет: силы хватит. Но она еще никогда не уставала так, чтобы признаться.

Хорошо…

Они повернули и еще раз поплыли вдоль берега.

3

– Пойдем на солнце.

На берегу мальчик заметил:

– Ты налепила бы бумажку на нос. Смотри, обгоришь. Дать тебе кусочек?

– Нет. В прошлом году, помнишь, как у меня лупился нос? А теперь я привыкла. Это от возраста. У взрослых не так слезает кожа, как у детей. А в будущем году я буду совсем взрослая.

– И я тоже.

– Нет, Серго. Женщина всегда старше мужчины, если они ровесники. И даже если женщина на целый год моложе.

– Кроме меня. Мне уже сейчас все равно что двадцать. Вчера я победил Ацумяна по очкам. Нам дали четыре схватки. Тренер говорит, что меня скоро можно выпускать на арену. Ацумяну двадцать один год. Или двадцать. Я мог его нокаутировать.

Нелли уже знала о жизни все, что знают взрослые женщины. Серго – мальчик. Очень сильный, но мальчик.

Они лежали на солнце.

– Надень шляпу. Тебе напечет голову, Серго.

– А тебе не напечет? Лучше я раскрою твой зонтик, и мы спрячемся оба. Хочешь?

– Хочу.

Они лежали не рядом, а друг против друга. Круг тени покрывал их головы. Их лица были очень близки.

– Хорошо, что ты не куришь, – сказала Нелли.

– Почему?

– От курильщиков плохо пахнет. Ты никогда не будешь пить водку?

– Никогда.

– Правда?

– Клянусь тебе нашей любовью.

– Помни…

Нелли всегда помнила, что знает больше Серго. Она позаботится о нем. Он не сделается «таким».

– Мне пора обедать, – вспомнил Серго. – Почему ты никогда не хочешь, чтобы я познакомил тебя с папой и мамой?

Мальчик… Маленькая женщина ответила:

– Потому, что ты не должен знать моих. Если я буду ходить к тебе, тебе помешают встречаться со мной. Я же тебе объясняла. – Нелли говорила терпеливо, как старшая.

– Но мы скажем… – мальчик сбился. – Мы что-нибудь придумаем.

– Я не хочу, чтобы ты учился лгать.

Нелли оберегала Серго. Она-то сама умела лгать.

– Но мы все равно… – начал Серго.

– Скрывать, это не лгать, – перебила Нелли. – Когда человек просто молчит, он не лжет. Ты это понимаешь?

Девочка защищала свое маленькое, зыбкое, настоящее счастье.

– Иди обедай, я тебя подожду, – продолжала Нелли.

– Ты не торопишься?

– Нет. Я пойду домой поздно. Отец приехал. Они будут пить. Я вернусь так, чтобы оба уже спали. Беги. Потом я где-нибудь поем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Я угощу тебя.

– Нет. У меня сегодня есть деньги.

Мальчик оделся.

– Я скоро, Нель!

Он побежал широкими, упругими прыжками. Сильный, очень сильный мальчик. Скорее бы шло время! В будущем году Нелли кончит семилетку и пойдет работать. И уйдет от «них». Серго любит. Они будут любить друг друга сильно-сильно! Нежно, не так, как «те». «Те» – противно. Гадость, они грязные, мерзкие! Она и Серго будут рядом, только рядом. Только!..

Девочка, которая знала слишком много о жизни, прилепила к носу кусочек бумаги, – при Серго она не хотела безобразить себя, – и повернулась грудью к солнцу. Сейчас костюм окончательно высохнет, тогда можно надеть платье. Это «она» может переодеваться на пляже бесстыдно при всех.

Нелли не помнила, с какого времени она перестала думать об Антонине Филатовне Окуневой как о матери. Но так было уже в прошлом году, когда она первый раз встретилась с Серго.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

– Батька крепко поругался с Ганей, – рассказывала Антонина мужу. – Даже грозился на него написать по старому сендунскому делу. Я их насилу-то развела. Грызлись, как псы.

– Так, так… – Александр Окунев снял пиджак и сорочку. Его загорелая шея казалась приставленной к чужому белому телу. Он передернул плечами – надоедали мухи – и распорядился:

– Прикрой ставни, Тоня, – а сам подошел к умывальнику.

Умывшись, Александр сел на диван.

– Ну, продолжай. Куда ж они спустили металл? Ведь ты говоришь, что с Ганькой у Филата Захаровича дела расстроились? Так я тебя понял?

– Куда спустили?.. – раздумчиво переспросила Антонина, усевшись на диван и прижимаясь к мужу плотным, горячим телом.

– Постой, еще намилуемся, – сказал Александр. – Жарко, сядь свободнее, от тебя пышет, как от печки.

– Соскучилась, – возразила Антонина.

– Потерпи. Не на час я приехал. Так говори, куда они девали металл-то?

У Антонины Окуневой не было определенного обдуманного плана. Создать такой план ей было не по плечу. Оттягивая, стараясь отвлечь мужа, она инстинктивно верила, что вот-вот ее осенит. Но муж Антонины не был Леоном Томбадзе. Для Александра Окунева жена значила меньше, чем первая встречная женщина, и игра на чувственности с ним не получалась.

А вдруг все же получится?.. Нет.

– Я думаю… – тянула Антонина, не зная, что придумать.

– Ты это кинь дурочку строить, – строго сказал Александр. – Не поверю, ни-ни! Чтоб ты да не знала, как они устроились. Ну, уж что другое. Не такая ты баба, чтоб они, у тебя живя, да тебя же и провели! – Не желая того, он польстил жене.

– Что Петя сговорился с Ганей, про это я знаю.

– Во-от. А говоришь, не знаешь ничего.

– Я не говорила, что ничего-то и не знаю. После ссоры на следующий день Ганя приходил, ему Петя Грозов металл сдал. И Ганька мне хвастал, что ему Грозов отдал все до порошинки.

– Так чего же ты мнешь-мямлишь? Эх, ты!.. – выбранился Александр. – И чего тебе думать, коль Ганька сам выболтался, голова ты огородная?!

– Ты постой собачиться, – ответила Антонина, которая постепенно находила нужную дорожку. – Ганька мне сказал, что Петя Грозов ему отдал всего-навсего триста граммов.

– Эге! Маловато…

– То-то и оно-то! Вот будто бы здешние грозовские дела ясны, как стеклышко. А кому батька металл сплавил?

– А он ходил куда?

– Только с Петром.

– Да, задача!.. – длинно протянул Окунев. – Конечно, он назад золотишко свое не потащил. На твоего батьку нам плевать с высокой сосны. Я другого боюсь…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Чего?

– А не спустил ли старый сыч с жадности свой металл кому попадя? А ведь следок-то остался к нам. А? Понятно?..