Избранные циклы фантастических романов. Компляция.Книги 1-22 (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

– А что же Анна?

– О ней сговор уже был, ты же помнишь, – ответил Манфред и подал мне бокал вина. – Подождем, покуда вернется Майгель – он отправился за три моря, как и собирался, а как явится, так и сыграем свадьбу. Если, конечно, за то время не найдется партия получше.

«Если не найдется, Анна заменит меня в твоем доме», – вздохнула я, осторожно пригубив вино. Ну что ж…

– Только с Летти никакого сладу нет, – удрученно произнес брат. – Вроде бы тебя нет всего ничего, а она совершенно отбилась от рук! Ни по дому помочь, ни рукодельничать – только и знает читать! Скоро я выброшу эти ее книжки в выгребную яму!

– Лучше продай обратно в лавку, зачем же добро переводить? – сказала я и, наконец, дождалась вопроса:

– А ты-то как, Триша?

– Ты будто не видишь? – приподняла я брови и поправила подол платья цвета бычьей крови.

Грегори счел, что красные тона идут мне больше зеленых, а я не стала с ним спорить. Он бы все равно заявил: «Будет так, как я прикажу!» Право, вздумайся ему настаивать на желтом или лиловом, я воспротивилась бы, но эти два цвета оба были мне приятны, так что же устраивать ссору из-за пустяков?

– Ты очень похорошела, – обтекаемо сказал Манфред, встал и выглянул за дверь, чтобы убедиться – никто не затаился поблизости. Впрочем, зная уже изобретательность слуг, я бы не рассчитывала на то, что наша беседа не станет нынче же достоянием всей людской. – Скажи… а то, о чем мы говорили с тобой перед твоим отъездом…

Он, устроившись на прежнем месте, выразительно потер палец о палец.

– Манфред… – произнесла я, отставив бокал, и поднялась во весь рост. Теперь, кажется, я поняла, отчего Грегори так нравилось нависать над собеседником, заставляя того вжиматься в спинку стула! – Изволю заметить, что ты получил сундук золота за свой испуг, и я знаю, куда ты его подевал, мой дорогой брат… Не спрашивай, откуда мне это известно, припомни только, что у таких, как известный тебе господин, весьма обширные связи! А вот слишком длинные языки и загребущие руки такие люди привыкли обрубать, чтобы не мешали, ясно тебе?!

– Я… я… – пробормотал он, разлив вино, но тут же опомнился. – Однако у нас с тобой был уговор, Триша! И ты, я знаю, не забыла себя, стоит посмотреть на твой гардероб, украшения… и кое-что еще, что ты оставила в конторе Смитессона! Странно, что наш общий знакомый не подарил тебе золоченую карету и шестерку лошадей!

Я прекрасно понимала, что у брата имеются наушники чуть ли не у всех стряпчих города, знала также, что это обычное дело, потому и не думала скрываться. Но Манфреду все же стоило преподать урок!

– Знаешь, милый брат, – прошипела я, схватившись за края столешницы и нагнувшись к самому его лицу, – это не тебе приходится жить бок о бок с чудовищем… Это не тебе оно отдает приказы… И это не ты вынужден терпеть его домогательства и грязные намеки, от которых рукой подать до… Думаю, ты понял! – Я выпрямилась. – И уж прости, при таком положении вещей я предпочла позаботиться в первую очередь о себе!

– Ты уж позаботилась, – вставил он, и я поняла, что брат знает, какое именно поместье мне досталось, а может, и в курсе того, сколько платят арендаторы.

– Я расчетлива и предусмотрительна, ты всегда это признавал и почитал моим достоинством, – ответила я и вернулась в кресло. – Или ты предпочел бы, чтобы делом занялась малышка Летти? Не сомневаюсь, она много сумела бы вытянуть из этого… этого… – Я нарочито громко фыркнула. – О, он умеет быть обаятельным и любит казаться щедрым, да только глупенькой девочке никогда не удастся подольститься к нему так, чтобы получить в подарок не дурацкую побрякушку с фальшивыми камнями, а добрый надел земли, который будет кормить ее годами! А может, и не один…

– Прости, Триша… – после паузы выговорил Манфред. – Я, право, столько передумал за эти недели… Я понимаю и, право, диву даюсь, как тебе это удалось.

– У меня в голове мозги, братец, а не книжные глупости, – ответила я. – Не ты ли заставлял меня заниматься бумагами, когда мне хотелось читать сказки? Тогда я тебя ненавидела, а теперь вижу, что это было не зря…

Я подалась вперед и сказала:

– Финансами в известном нам поместье занимается дряхлый старик, который ничего не смыслит в нынешнем положении дел в округе, а хозяин вовсе не интересуется этакой скукотищей. Ты понимаешь меня, Манфред?

– Конечно, Триша! – воскликнул он, и глаза его вспыхнули. – Но…

– Но это займет время, и, боюсь, немалое, – добавила я. – Ты сам понимаешь, настолько серьезные вещи не делаются в один день и нужно как следует продумать действия… Ты ведь, скажем, получив свою награду, не переехал в новый дом и не выдал девочек за принцев, не так ли? Хотя на это бы тебе средств не хватило, о чем это я…

– Да, именно, – серьезно сказал Манфред. – Выставлять такое напоказ не стоит. Анна с Дианой выйдут замуж за порядочных и обеспеченных молодых людей, а новая родня никогда не попрекнет их – такого приданого и за принцессами не дают!

– Узнавал? – усмехнулась я.

– А как же, – улыбнулся он.

Ах, брат мой! Я любила его… по-своему, не слишком сильно, но любила. Он был много старше, и он заботился обо мне после смерти нашего отца. Да, я не смогла завершить обучение в обители, потому как его дочерям требовался присмотр, но у других не было и такого! Зато я многому научилась уже в доме Манфреда, разбирая его бумаги и слушая разговоры с партнерами и случайными людьми. Пожалуй, это было куда лучше, чем сидеть день-деньской за вышиванием или там клавесином!

Грегори был совершенно равнодушен к музыке, некстати вспомнила я. В одном из заброшенных залов я нашла клавесин необычной конструкции, видимо, старинный, но звуки он издавал ужасающие – бряцал, клацал и стонал, как издыхающее животное. Я решила, что он расстроен, но Грегори сказал, поморщившись, что этот гадкий инструмент на его памяти никогда не издавал приличествующих ему звуков. Видимо, снова какое-то волшебство!

Так я отступилась от клавишного инструмента, зато нашла на чердаке небольшую арфу, тоже расстроенную, без половины струн, но мне удавалось наиграть на ней мелодию… Слух у меня имелся, и кое-чему меня научили – простенькие пьески я выучить успела. Но, увы, этого было мало даже для дамского салона средней руки в нашем городке… И как славно, что Грегори предпочитал разговор музицированию!

– Триша? – окликнул Манфред, и я поняла, что отвлеклась.

– Что, прости? Извини, я устала с дороги.

– Я спросил, можешь ли ты хоть примерно сказать, когда удастся получить вспомоществование от известной особы?

– Конечно, – честно сказала я. – Никогда.

– Но…

– Послушай меня, Манфред, – негромко, но убедительно произнесла я. – Я много наговорила тебе. Я в самом деле сумела бы добыть богатства, сокрытые в поместье, но не стану, даже не проси! И помолчи, дай договорить!

Я перевела дыхание. И зачем я только завела разговор о сокровищах? О, ну конечно!

– Его золото проклято, – зловеще выговорила я. – Ты получил малую толику – и довольствуйся ею! Он сам сказал, что ты распорядился подарком с умом, а потому не пострадал. Так не упусти же выгоды, только не жадничай! – Я сделала паузу и продолжила: – Я заполучила клочок земли, который прокормит меня, когда я состарюсь… если не найду себе мужа, конечно же. Ты же выдашь дочерей замуж за обеспеченных людей, они не будут знать нужды, да и тебе не грозит разорение. Не гонись за призрачным богатством, брат, оно не приносит счастья, одни лишь беды! Ты же помнишь то поместье…

– Век не забуду, – содрогнулся он и подлил нам вина. – Триша…

– Что, Манфред?

– Ты и так сделала слишком много для меня, – серьезно сказал мой давно овдовевший брат, потянулся ближе и коснулся моих пальцев.

В его доме много лет уже не было женской руки, кроме моей, и если его и утешали какие-то женщины, то не под этой кровлей, я бы такого не потерпела. Пусть развлекается как угодно, но только не рядом с девочками!

Должно быть, потому он и не женился вторично: за дочерьми приглядывали сперва няньки, потом я, мне же он препоручил хозяйство. И то я ведь была ровесницей его покойной супруги… И девочек не было нужды отдавать в обучение: денег хватало на учителей, а я отличалась среди воспитанниц обители умом и смекалкой, сама могла наставить племянниц во многих науках! (Да, гордыню мою воспитательницы смирить так и не сумели.)